ИМПЕРАТОР ПАВЕЛ ПЕРВЫЙ

Учился Цесаревич очень хорошо, так как был очень умен и понятлив, хотя и несколько рассеян, и имел большую склонность к военным наукам. Он рос резвым, живым, впечатлительным, стремительным и горячим мальчиком, одаренным очень добрым сердцем, острым и пылким умом и хорошей памятью; был также очень наблюдателен, слегка насмешлив, остроумен, находчив и меток в своих замечаниях. Рос он совершенно одиноким, так как только изредка приглашали к нему нескольких мальчиков из придворных семейств. Читал он без всякого контроля все, что попадалось ему под руку, но за русской литературой следил постоянно. Таким образом, его умственное развитие складывалось преимущественно под влиянием уже зрелых людей, во главе с Паниным. Эта среда, по своим высоким духовным качествам способствовала развитию его ума, просвещению его души и серьезному, практическому и вполне национальному направлению его духовного склада; это были даровитые и даже талантливые люди, глубоко преданные Престолу и Родине, люди со свободным умом, откровенно высказывавшие свои мнения, что возбуждало и укрепляло суждения Великого Князя и приучало его выслушивать правду ,и уважать ее.

В 14-летнем возрасте Цесаревич приступил к изучению более серьезных наук, имевших государственное значение: торговли и промышленности, государственной экономики, внутренней и внешней политики, военных и морских наук. Он очень полюбил чтение и читал очень много и основательно, делая выписки из книг. Он особенно интересовался флотом и морским делом и очень любил посещать морской кадетский корпус. Здесь проявилось его природное великодушие: он нередко определял в корпус сыновей бедных дворян и платил за их содержание в корпусе из своего адмиральского жалованья.

Отношения Екатерины к своему сыну были постоянно холодны, сухи и обидно невнимательны. Не любя своего мужа, она перенесла эту нелюбовь и на своего сына. Она ничем не проявляла в отношении к нему своих материнских чувств, и он держался поэтому с нею, как покорный и почтительный подданный.

В 1773 году воспитание Цесаревича было закончено, и граф Панин, осыпанный наградами, был освобожден от своей должности. Интересно отметить отзыв одного из современников (прусского посланника Сольмса) о том, что собою представлял в этот момент Павел: "В него легко было влюбиться любой девице. Хотя он не высокого роста, но очень красив лицом; весьма правильно сложен; разговор и манеры его приятны; он кроток, чрезвычайно учтив, предупредителен и веселого нрава. Под этой прекрасной наружностью скрывается душа превосходнейшая, самая честная и возвышенная, и вместе с тем самая чистая и невинная, которая знает зло только с отталкивающей его стороны, и вообще сведуща о дурном лишь насколько это нужно, чтобы вооружиться решимостью самому избегать его и не одобрять его в других. Одним словом, невозможно довольно сказать в похвалу Великому Князю".

В это время Императрица Екатерина решила женить своего сына. Ее выбор остановился на принцессе Вильгельмине, дочери ландграфа Гессен-Дармштадтского, и 29 сентября 1773 года Павел вступил с нею в брак. Приняв православие, принцесса была наречена Натальей Алексеевной. Еще до свадьбы Цесаревич искренне полюбил свою невесту. Свадьба была отпразднована с необычайной пышностью. Отдельного двора Павлу Петровичу после его женитьбы образовано не было, но, за увольнением Панина, к нему был прикомандирован генерал-аншеф Н. Н. Салтыков, занявший при нем фактически должность обер-гофмейстера.

Несмотря на свои 20 лет, Павел не принимал активного участия в делах государственного управления. Однако, он глубоко задумывался о внутреннем и международном положении России, результатом чего явилась обстоятельная записка, представленная им Императрице. В ней он прежде всего говорит о необходимости внешнего мира, результатом которого будут и внутренний покой и благоустройство государства. Поэтому, по его мнению, вся военная система России должна быть чисто оборонительной (ряд крепостей, позади которых располагается армия).

В своей семейной жизни Павел был очень счастлив. Он обожал свою кроткую и ласковую жену, которая отвечала ему тем же. Их общество (Салтыков, граф Разумовский , князь Куракин) увлекалось французской литературой и искусством, устраивало домашние спектакли. Но эта спокойная и счастливая жизнь продолжалась недолго: 10 апреля 1776 года Великая Княгиня скончалась от неудачных родов. Эта смерть была большим ударом для Павла, первым несчастьем его дальнейшей печальной и даже трагической жизни.

Едва только похоронили Великую Княгиню, как Императрица Екатерина решила найти своему сыну другую супругу. Ее выбор пал на Вюртембергскую принцессу Софию-Доротею. Она была очень хороша собою и отличалась умом и добрым характером. Свадьба была торжественно отпразднована 26 сентября 1776 года, причем принцесса, принявшая православие, получила имя Марии Феодоровны, имя, которое оставило впоследствии наилучшие воспоминания в Императорской России в области широкой, благотворительности и женского образования. В конце того же года она писала одной из подруг своего детства: "Великий Князь, очаровательнейший из мужей, кланяется вам. Я очень рада, что вы его не знаете: вы не могли бы не полюбить его, и я стала бы его ревновать. Дорогой мой муж - ангел; я люблю его до безумия".

Это была самая блестящая эпоха царствования Екатерины в области внешней политики. Но эта же эпоха была обильна и темными пятнами: расцвет дворянских привилегий и крепостного права, непрерывное чередование фаворитов Екатерины, которым были отданы в крепостное рабство сотни тысяч свободных дотоле крестьян и миллионы денег, невероятная нравственная распущенность и беспорядок, царившие при дворе, расцвет всяческих пороков, культивировавшихся фаворитами и самой Екатериной.

Резкий контраст с этой придворной атмосферой составляла великокняжеская чета, в жизни которой чистота души, невинность и непорочность юной Марии Феодоровны и ее высокое сознание своего супружеского долга оказывали самое благотворное влияние на горячо полюбившего ее Цесаревича. Они жили в полнейшем согласии и были очень счастливы.

Однако, несмотря на свое благоразумие, доброту и любовь к ней Екатерины, Мария Феодоровна не могла изменить к лучшему отношения последней к Павлу, которые по-прежнему оставались очень холодными, главным образом, в результате влияния на Императрицу ее фаворитов, сначала Орлова, а затем Потемкина, стремившихся отдалить ее от сына. Большую роль в этом охлаждении сыграло и рождение у Великого Князя первого сына, Александра, на которого Екатерина перенесла всю свою родительскую любовь. Повлияло также и сближение Екатерины с Австрией и охлаждение к Пруссии, приверженцем союза с которой оставался Павел. Екатерина обращалась с ним с полнейшим равнодушием и даже пренебрежением и совершенно не посвящала его в государственные дела. К чести Павла нужно сказать, что он не только никогда не позволял себе открыто выражать неудовольствие подобным порядком вещей, но отстранял от всякого вмешательства в эти трения даже самых близких людей. Когда в 1786 году он получил от своей матери очень неприятное для себя письмо из-за того, что невестка его жены, германская принцесса Августа нескромно передала Екатерине то, что она слышала на вечерах у Великого Князя, и когда муж принцессы, принц Фридрих просил Павла показать ему это письмо и даже Мария Феодоровна поддерживала эту просьбу, Павел сказал: "Я - подданный российский и сын Императрицы Российской: что между мною и ею происходит, того знать не подобает ни жене моей, ни родственникам и никому другому".

Потемкин, его партия, а затем и другие фавориты обращались с великокняжеской четой, как с лицами, не имеющими никакого значения. Павел же считал ниже своего достоинства образовать свою собственную партию. По чувству долга и по глубокому убеждению он полагал, что наследник русского престола должен стоять выше всяких партий и иметь в виду только одну цель - благо государства. Интересны в этом отношении его мысли, изложенные в письме к Сакену в 1777 году по поводу безобразий в военном ведомстве, которые он обнаружил проездом в Пруссию в Риге: "Если бы мне надобно было образовать себе политическую партию, я мог бы умолчать о подобных беспорядках, чтобы пощадить известных лиц; но будучи тем, что я есть, для меня не существует ни партий, ни интересов, кроме интересов государства, а, при моем характере мне тяжело видеть, что дела идут вкривь и вкось и что причиною этому небрежность и личные виды Я желаю лучше быть ненавидимым за правое дело, чем любимым за дело неправое".

И является вполне естественным, что видя эти безобразия и будучи не раз жертвой всяческих обманов из-за своей природной доверчивости, Павел постепенно стал недоверчивым и подозрительным. Существует рассказ о том, что в молодости он был отравлен группой участников заговора против Екатерины, которым он резко отказал в своем участии, и только с большим трудом лейб-медик Фрейганг спас его жизнь; есть основание полагать, что результатом этого отравления было появление вспыльчивости в характере Павла. Горькие чувства возбуждала в нем и безнаказанность участников убийства его отца, виновницей трагической смерти которого он считал Екатерину. Постоянные унижения со стороны высокомерных и низких душою фаворитов Екатерины, иногда оскорблявших его самым явным образом, не могли, конечно, также не содействовать развитию в его добром и великодушном от природы характере дурных чувств в отношении придворных Императрицы и офицеров столичной гвардии.

После рождения у великокняжеской четы сына Александра (1777 г.), Императрица взяла его к себе, к величайшему огорчению его родителей. По поводу рождения своего первенца Павел сказал архимандриту Платону: "Желаю, чтобы он усердием к Богу и отечеству походил на меня. При принятии на себя бремени его воспитания, первый мой предмет будет поселить в нем усердие к тому и другому".

Когда в 1779 году у Павла родился второй сын, Константин, Императрица точно так же взяла его к себе.

Несмотря на эти горести, великокняжеская чета проводила весело первые годы своего супружества. Павел приступил к постройке дворца в Павловске, где Великая Княгиня сама занялась разведением сада и где их жизнь протекала мирно и счастливо в обществе преданных им лиц. В этом небольшом кружке царила светлая личность молодой Великой Княгини. Австрийский Император Иосиф II, побывавший в это время в Петербурге, писал своей матери: "Великий Князь и Великая Княгиня, которых, при полном согласии и при дружбе, господствующими между ними, нужно считать как бы за одно лицо, чрезвычайно интересные личности. Они остроумны, богаты познаниями и обнаруживают самые честные, правдивые и справедливые чувства, предпочитая всему мир и ставя выше всего благоденствие человечества. Великий Князь одарен многими качествами, которые дают ему полное право на уважение".

Путешествие за границу

В 1781 году, желая положить прочное основание союзу между Россией и Австрией, Императрица Екатерина решила побудить Цесаревича отправиться вместе с супругой в заграничное путешествие и, прежде всего, в Вену, чтобы через сближение Павла с австрийским Императором тем самым ослабить влияние на Павла прусского Короля.

19-го сентября 1781 года великокняжеская чета, в сопровождении небольшой свиты, выехала из Царского Села, приняв на время своего путешествия титул графа и графини Северных.