Право слово, автор не менее их любит Россию, русскую историю, русские традиции, нашу неповторимую "национальную доминанту", как говорил И. Солоневич. Речь в этой статье пойдет о шкале ценностей, каковую должен иметь всякий нормальный русский человек, и о месте Отечества в ней. Но, обо всем по порядку...

В Кенигсберге православными русскими патриотами, стремящимся к возрождению в России Богоданной и Законной Царской власти, выпускается небольшая газета "Отечество". В наши намерения отнюдь не входит критический разбор этого издания (право же, не худшего из выходящих в настоящее время в России). Хотелось бы лишь обратить внимание на поразительный девиз, украшающий "шапку" этой газеты: "За веру в Отечество!".

В этом лозунге слышится явный парафраз от традиционного русского "За Веру, Царя и Отечество!". И обращает на себя внимание явное несоответствие смысла и идейного содержания старого русского девиза и "новодела". Может показаться, что несходство это только внешнее, но это совсем не так. На самом деле искажение вполне точно передает метаморфозы, произошедшие с русским сознанием за последние полтора века (процесс этот, впрочем, начался намного раньше - в конце XVII в., с началом великих западнических реформ Царя Петра).

В традиционном старорусском (святорусском?) сознании Отечество земное (несомненно, любимое и от врагов внешних тщательно оберегаемое!) рассматривалось не более, чем место приуготовления к жизни вечной "на новой земле, под новым небом, в Иерусалиме новом" (см. Откр. 21,1-2). Отсюда и весь строй жизни, вся деятельность, все миропонимание русского человека XIV-XVII вв. На первом месте - спасение души, следование за Христом в Царствие Его...

Из этого мировоззрения естественно вытекало добровольное и добросовестное служение Помазаннику Божию -Великому Князю, затем Царю Московскому. Православное Царство рассматривалось как государственная форма в наибольшей степени благоприятствующая миссии Церкви Христовой - спасению душ человеческих. Отсюда уже следует забота о целости, сохранении и укреплении могущества земного Отечества; защита его от врагов внешних - иноверческих и инородческих.

Именно это миросозерцание и нашло отражение в знаменитой уваровской формулировке "Православие, Самодержавие, Народность" (в военном аналоге - "За Веру, Царя и Отечество!"). Каждый член этого известного девиза стоит строго на своем, четко обозначенном месте. Во главе угла - Вера Православная, спасительная, вводящая людей в Царство Небесное; далее - ее защитник и оберегатель (в соответствии с принципом симфонии властей, сформулированном еще Св. Императором Юстинианом) - Царь Самодержавный; и, наконец, оплот ее (веры) - земное Царство, со становым хребтом его -Народом Русским. Любое перемещение одного из сочленов этого триединства приводит к разрушению всей его структуры.

Эта стройная система народных религиозно-государственных воззрений постепенно, с появлением и утверждением в России западных идей, размывалась, подтачивалась и заменялась утвердившейся в Западной Европе в XVI-XVII вв. абсолютистско-протестантской идеологией. В соответствии с ней, власть Монарха почиталась совершенно неограниченной (в отличие от принципов Русского Самодержавия, предполагающих высокую религиозность Государя, понимающего высоту своей миссии и ответственность перед Господом), даже и в церковном отношении. Тезис "Государство - это я", выдвинутый французским королем Людовиком XIV и успешно внедрявшийся в жизнь европейскими монархами, попал на русскую землю и принес свои плоды в виде упразднения патриаршества и провозглашения "Духовного регламента" Императора Петра I, превратившего Церковь Христову в один из государственных департаментов. Конечно, русский менталитет быстро преобразовал это "министерство религии" в Св. Синод, но по первому сочлену нашей мировоззренческой триады был нанесен сокрушительный удар. "Вера Православная" на весь XVIII в. была "задвинута" в конец девиза.

"Царь Самодержавный", выдвинувшийся как бы на первое место в нашем девизе вскоре также подвергся ревизии с внедрением в России новой партии западных идей, известных под именем "просвещения". Завезли их наши же победоносные войска, освободившие Европу от владычества Наполеона. Государь, рассматривавшийся просто в качестве неограниченного светского правителя потерял в глазах "просвещенного общества" значение Помазанника Божия, носителя некой сакральной идей. Прямое следствие этого - постановка вопроса о замене "плохого" Царя "хорошим", а затем и мысль об улучшении государственного устройства путем упразднения Монархии. Над этим усердно размышляли "лучшие умы" России на протяжении всего XIX в. К чему привели их размышления мы слишком хорошо знаем.

Именно на этом этапе на первое место в русском девизе встало Отечество. Более того, оно как бы превратилось в некий идол, прямо попирая одну из заповедей Божиих - "не сотвори себе кумира" (Исх. 20,4), которому все общество упоенно воскуряет фимиам. Именно во имя Отечества, для блага Отечества и на славу Отечеству вершилась российская революция. Вспомним, что Февраль творился именно под патриотическими лозунгами. Тут, кстати, уместно напомнить откуда появился сам этот термин - "патриотизм". Как известно, во время т.н. Великой Французской революции именно "патриоты" боролись с роялистами и "аристократами". Тогда и появился идол Отечества, в жертву которому нужно принести веру, долг, честь...

Итак, для пользы Отечества была уничтожена власть Помазанника Божия, для той же цели впоследствии совершился Октябрьский переворот, установился режим "военного коммунизма", проводились расказачивание, раскулачивание, наполнялся народом ГУЛаг и т.д., и т.п. Заметим, что и антибольшевистское Белое движение проходило именно под лозунгом защиты Отечества - "Великого, Единого и Неделимого", а отнюдь не Веры Православной и Царя Самодержавного (не в этом ли причины его сокрушительного поражения?!). Наконец, уже в наше время во имя возрождения Отечества совершаются новые реформы.

Но самое прискорбное в том, что сегодня идол Отечества поднимается на щит людьми, которые провозглашают своей идеологией старые традиционные святорусские начала. Сколько встречаешь монархистов (!) заявляющих, что их "цель - возрождение Отечества, в Монархия - лишь средство для этого" и считающих Православие не более, чем "традиционной русской религией". И опять повторюсь, суть не в том, что любовь к Родине это плохо, а в том лишь, что она должна занимать в нашей идеологии положенное ей место, вслед за Православной верой и верностью Помазаннику Божию.

Три эпизода из воспоминаний баронессы Н. Г. Гревениц

Предлагаем вашему вниманию фрагменты из воспоминаний баронессы Н. Г. Гревениц, дочери известного генерала Г. А. Мина, содействовавшего подавлению бунта 1905-1907 гг. в Москве. Мемуары любезно предоставлены нам внучкой автора - баронессой И. Г. Гревениц.

Я заволновалась, когда мне сказали, что приедет отец Иоанн. Когда он вошел и приблизился ко мне (я лежала без движения и думали, что я умираю), я сразу успокоилась. Он приподнял мою голову и начал гладить ее, и мне стало так хорошо. Потом он сказал мне: "Ну, давай вместе помолимся...". Он подошел к образам, я с трудом поднялась и тоже встала на колени. Отец хотел помочь мне, но я отклонила его руку и только прислонилась к стенке. Я смотрела на отца Иоанна, он молился, и слезы текли по его лицу. Я тоже плакала и молилась, стоя на коленях. Тут отец Иоанн подошел ко мне, но мне стало плохо, меня опустили на подушки и я снова лежала, как умирающая. Ночью мне было так плохо, что вызвали врача. Осмотрев меня, он нашел у меня улучшение. Я крепко заснула и долго спала, а проснувшись, вернулась к жизни. С этого дня я начала быстро поправляться и через три недели меня свезли в Сестрорецк, где я провела больше месяца...

На службе Государю

Не знаю, что делалось в институте и на площади перед ним, но помню, как мы с мамой беспокоились за отца. Наш командирский дом-особняк имел парадный вход с Рузовской улицы, а далее тянулся вдоль Загородного до следующей улицы, кажется, Верейской... Вдоль Загородного шли толпы народа, стреляли. К нам с мамой пришли два офицера и предложили перейти в офицерский дом, но мы отказались. Ночь была тревожной, я ходила по нашей громадной зале взад и вперед, потом выглянула в окно, так как усилился гул голосов и выстрелы раздались совсем рядом... Под утро все затихло и вернулся отец. Он рассказывал, что пошел к студентам как парламентер и попросил их сдать оружие, не доводя дела до стрельбы, так как сила все равно на стороне войск. Так как отец умел разговаривать с молодежью, его ультиматум был выполнен, и все закончилось благополучно. Но тревога уже поселилась в нашей жизни.

21 ноября был праздник полка, он проходил в Царском Селе. В Манеже состоялся парад, после чего офицеров с женами пригласили во дворец...

Парад прошел хорошо, командовал отец превосходно. Царь благодарил всех, а отца поздравил с назначением его своим флигель-адъютантом. Затем приглашенных отвезли в Александровский дворец. За столом родители были далеко от меня, так как всех сажали по рангу. Я сидела между двумя старыми генералами, Лендорфом и Ниловым, и мы весьма непринужденно беседовали...

...В декабре ночью отца разбудил ординарец и доложил, что от главнокомандующего прибыл фельдфебель с посланием. Надо сказать, что после истории с Технологическим институтом, отцу время от времени приходили угрожающие анонимки, потому мы с мамой беспокоились за него. Тихо последовав за ним, мы видели, как фельдфебель вручил ему пакет. Отец прошел в свой кабинет, оделся и сразу же уехал. Под утро он позвонил и попросил собрать ему чемодан, через час он за ним заедет.

Рано утром полк с полной амуницией в специальном вагоне выехал в Москву для подавления беспорядков. Мы с мамой провожали отца. Он выглядел спокойным, отдавал четкие распоряжения, но я понимала что творится у него в душе.

Прошло несколько дней, вести из газет были одна тревожней другой. А тут еще к маме приехала знакомая и спросила: "Это правда, что ваш муж ранен?".

В тот же вечер позвонил отец и заверил нас, что он здоров и чтобы самим убедиться в этом, мы можем приехать к нему в Москву. И мы поехали. Поезд шел под конвоем казаков, с нами в купе сидел казначей полка, который вез деньги. Доехали мы благополучно...

Нас проводили до дома, и вскоре отец присоединился к нам. На столе у него лежал большой осколок снаряда, который во время стрельбы упал к его ногам. В Семеновском полку были потери: трое убитыми - фельдфебель, ефрейтор и солдат. Днем их должны были отпевать. Мы пошли в Манеж, где находился полк вместе с казаками в полном походном снаряжении. Никогда я еще не видела такого зрелища: в огромном манеже расположился полк, стояли козлы из ружей, тут же находились лошади, а в конце Манежа, за занавесом, была походная церковь и три гроба с убитыми. Началась служба. Лошади ржали время от времени. Было чудное пение, торжественное необыкновенно, при первых звуках которого потекли слезы. Фельдфебеля я знала, у него осталось двое маленьких ребятишек и молодая жена. Им помогут во всем, но мужа и отца не вернуть.

Днем к отцу приехал градоначальник Джунковский. Он попросил, нельзя ли, ввиду не полного спокойствия в городе, убитых отправить в Петербург незаметно. Отец вспылил: "Героев - незаметно? Никогда! Завтра мы их на лафетах провезем по городу, с музыкой. А уж это ваше дело, чтобы в городе было спокойно". Джунковский подчинился.

Когда мы уезжали из Москвы, проводы были трогательными. Солдаты любили отца и звали "отцом родным". Даже дома у нас постоянно на кухне столовался кто-нибудь из солдат. Отец навещал солдат даже в тифозных бараках, не боясь заразиться сам и заразить меня, свою единственную дочь. Помню, когда один солдат заболел туберкулезом, отец заставил маму искать малороссийское сало, потому что больному его хотелось. Нашли его с трудом, но солдатика оно уже не спасло. А когда солдат вызывали к умиравшим родителям, отец всегда сам оплачивал эти поездки. Будучи еще ротным командиром, он заказывал приданое новобранцам. Приходила белошвейкам шила все за папин счет. Зато когда отец покидал полк, солдаты поднесли ему образ и Евангелие с надписью: "В темнице был -Ты меня посетил, голодный был, Ты меня накормил". А офицеры поднесли ему золотой жетон и серебряный бювар, а нам с мамой большие букеты. Отец же в свою очередь подарил полку картину "Петр I под Полтавой" и статую Славы. Он приготовил прощальную речь, причем на словах: "А ты, наша боевая слава, живи и расти!", ординарец должен был внести эту статую Славы.

После подавления мятежа 1905 года в нашем доме не было покоя. С одной стороны отца осаждали письмами благодарности, с другой - посылали проклятия и угрозы. Были и анонимные письма, писаные теми, кто знал прямой нрав отца, не боящегося говорить правду даже Царю.

Случилось так, что в день, когда утром он получил анонимное письмо с угрозами, военный министр Ридигер прислал ему записку: "Дорогой Жорж, поздравляю вас генералом Свиты!". Как генерал Свиты, отец представился Царю, тот был ласков с ним и оставил его на завтрак в кругу семьи...

Убийство отца

На обратном пути, когда мы уже приближались к дому, с нами поравнялась какая-то женщина в серой пелерине. Она пристально в упор посмотрела на нас и от ее взгляда мне почему-то стало жутко.

Следующий день отец провел дома и только перед отъездом заехал к бабушке проститься. От бабушки мы поехали прямо на вокзал. Обычно отец приезжал прямо к отходу поезда, а тут у нас оставалось еще 10 минут, мы уселись на скамейку. Вскоре показался поезд, а в это время по другой стороне платформы шел толстый генерал Вайтулов, ему надо было ехать в Петербург и он начал прыгать с платформы, что при его комплекции было трудновато. Мы с отцом смотрели на него и смеялись. И тут раздались выстрелы. Я вскочила, оглядываясь, посмотрела на отца и увидела, что он мертв. Я попыталась поддержать его тело, держа его на себе, и тут увидела, что мама держит за волосы ту самую женщину в серой пелерине. От нервного шока она не могла разжать руку и так и держала эту женщину до появления полиции. Отца внесли в вокзал, там был доктор, но все было кончено. Несчастная стреляла в отца в упор, в спину разрывными пулями. Одна пуля задела мое платье. Было темно, фонарей не было, появились какие-то факелы, при их свете и понесли тело отца к нашей даче.

В доме нас уже ждал генерал Орлов, за которым тоже охотились революционеры. Я ему сказала: "Почему вы здесь? Берегитесь, здесь не безопасно". Что было дальше, я не помню. Я стала совсем невменяемой, меня нашли на полу.

Как и всякий настоящий православный, о. Лев был убежденным монархистом (молясь о почивших царях даже во времена богоборческой советской власти), проповедником подлинного, церковного, мистического монархизма. С монархическими убеждениями неразрывно была связана верность и любовь о. Льва к Законным Правопреемникам Русских Государей. Он лично был знаком и находился в переписке с Главами Династии в изгнании Вел. Князем Владимиром Кирилловичем и Вел. Княгиней Марией Владимировной, в меру сил борясь с клеветой на них.

Верим, что предстоит он сейчас перед Господом Иисусом Христом, к которому бескорыстно и искренне тянулся всю жизнь, и Царем-Мучеником Николаем и всей Святой Царской Семьей, которых так любил и для распространения правды о которых так много сделал. Молимся о нем и просим святых молитв его и о нас, грешных...

Не случайно это. Тьма века сего в наши дни так сгустилась, так плотно окружила нас со всех сторон, так глубоко проникла и в наши души, что при соприкосновении со светом, сердце вздрагивает, озаряется, как погасшая свеча от свечи горящей. Начинаешь понимать, что такое была русская жизнь до проклятой революции, если она могла породить такое чудо, как Царская Семья Государя Николая Александровича!

В этой Семье обращениями "солнышко", "светлый луч", "солнечный луч" были награждаемы, кажется, все ее члены, не только самый маленький, -Наследник! И это были не пустые слова! Все они являлись подлинно светом. В одном из писем из заточения Государыня написала о своих детях, что "все они - как один человек". С полным основанием то же самое можно сказать о всей Царской Семье: они были - как один человек! Такая была между ними любовь. Она пронизывала все их отношения, покрывая и преодолевая бесчисленные искушения, какие обычно бывают в семьях, да еще такие, что были неизбежно связаны с их Царственным положением. Они над всей Россией стояли. У всех на

виду. И то, что они несли в себе, в своих сердцах, даже помимо их желания и воли, излучалось на всю страну, на весь Народ! И это был дивный тихий свет, свет поистине Евангельской любви!

"Люблю мою родину" - писала Царица-Мученица о России, - "Чувствую себя матерью этой страны и болею, как за своего ребенка". Но ведь Ее земной родиной была совсем другая страна -Германия... И когда Александра Федоровна хотела сказать о ней, то говорила "моя первая родина". Второй, действительной и последней, для Нее стала Россия. Почему? Да потому, что не формально, а всей глубиной души Царица-Мученица приняла Святое Православие. А для русских искони, - кто подлинно православный, тот и свой, родной, тот и русский. Независимо от того, где он на земле родился, какой национальности он был раньше. Русскими ощущали себя все члены Царской Семьи. Хотя, если судить по крови, то в них и полкапли русской крови не было. Великая Княжна Ольга Николаевна отказалась выйти замуж за Румынского Наследника Престола только потому, что ни за что не хотела уезжать из России, - так любила ее!

Святое Православие! Какая это великая преображающая, всепобеждающая сила! Какой свет! Ярче всего во всем мире он сиял в России, в Русской Православной Церкви, какой она была до революции. Этот свет Христов просвещал всякого человека, готового сердцем принять его. А таких было десятки миллионов! В целом - вся огромная масса Русского Народа, его подавляющее большинство. Вот почему коммунистам пришлось уничтожать своих противников не сотнями, не тысячами и даже не десятками тысяч, а десятками миллионов. Это все были люди, которые не могли быть "перевоспитаны", не могли принять никаких "новых идей", отказавшись от своей веры и жизни по вере. С такими ничего нельзя было поделать, как только уничтожить физически, хотя они совсем почти не выступали против советской власти. Большевики просто вынуждены были это сделать, т.к. иначе у них ничего не получилось бы... Но пока эти десятки миллионов были живы (по примерным подсчетам к 1914 г. в России насчитывалось около 90 млн одних только великоруссов, не считая малороссов и белоруссов, - тоже православных, а уничтожено к 1945 г. было примерно 80 млн великоруссов), - пока они были живы и составляли основную массу великого Народа, свет Христов, просвещавший их в Православной вере и Церкви, неизбежно наполнял их сердца глубочайшей любовью к своему Православному Царю, к Царице, к Их прекрасным детям, встречая ответный луч любви от Царских сердец.

Удивительным было это теснейшее духовное единение в любви Царя и Народа накануне революции! Такое встречалось в Русской истории, и еще раз, с особой яркостью, проявилось напоследок.

Поэтому, когда говорят об "отступлении" от веры и от Царя в России накануне и в период революции 1917 г., то всегда нужно точно представлять себе, где, в каких слоях населения это отступление имело место? А было оно только в очень тонкой прослойке между Царем и Народом, - в так называемой "образованной общественности" и в расцерковленной части рабочих и городской швали. Все вместе они составляли всего 5-7% населения России! То есть из 180 с лишним миллионов всего населения (к 1914 г.) - только 10-12 млн человек. Но 170 млн были безоружны и не имели никакой организации, а 10-12 были, в основном, организованы, сплочены, а половина из них - вооружена. Отсюда видно, что совсем не так произошла Российская катастрофа, как ее обычно представляют, доходя до обвинения Народа, а совсем иначе. Жертвами ее стали и Царь, и Народ одновременно. И смысл этого страдания совсем не в "наказании" за "отступление", а как раз наоборот, -в прославлении за веру и верность Христу! За безропотное сораспятие Ему! Царя не защитили, не спасли потому, что он сам добровольно отрекся от власти, т.е. пошел на Голгофу. Значит, и себя защищать уже не было смысла; нужно было суметь достойно последовать своему Царю туда же, - на Голгофу... Ни один из народов Земли не явил такой способности, а Русский Народ явил!

Удивительно это единство Царя и Народа! Сопоставим два события, - Ходынское поле 1896 г. и Саровские торжества 1903т. В первом случае в дни коронации Государя на Ходынке скопилась гигантская толпа. В основном, - городских зевак, жаждавших зрелища и сувениров. Во втором случае собрались в Саров богомольцы со всех концов России для молитвенного поклонения старцу Серафиму, в количестве более 300 тысяч человек. И никакой давки. И полиции делать было нечего. Одни, практически без охраны, выходя после Богослужений, Царь, Царица, Царские дочери, Великие Князья, спокойно и медленно шли в людском море, останавливались, разговаривали с людьми, принимая выражения сердечной и чистой любви от множества паломников из самых разных сословий, но больше всего - из крестьян. Это - Русский Народ! Это - Русь Святая, молящаяся, преданная Богу и Царю всей душой. Такая встреча Царской Семьи лицом к лицу с Русью подлинной, то есть Православной, была первой и последней по значимости, по силе впечатлений. Она достаточно показала, что духовно Царь и Народ едины! Что все они как одна большая Семья, спаянная любовью - как семья Царская...

Это замечали уже тогда даже в "образованной общественности" наиболее внимательные ее представители. Так, историк В. О. Ключевский в речи, посвященной памяти Императора Александра III, выразился так: "В России, по ее политической организации, в воле Царя выражается мысль его народа, а воля народа становиться мыслью его Царя".

В последствии КПСС из кожи вон лезла, чтобы доказать наличие такого же единства с народом ("Народ и партия едины"). Но единства не было. А если и было, то совсем не такое и не в том... Ибо с 1918 г., одновременно с уничтожением настоящего Русского Народа, искусственно выращивался "народ" совсем другой, - "советский". Недобитый в репрессиях и недомеренный голодами остаток народа Русского (а это всегда значит только -Православного) был добит к 1945 г. на полях сражений II Мировой. После этого на территории бывшей России стал жить уже только "новый" народ, несчастные обольщенные люди! Воспитанные "партией и правительством" в детских садах, в школах, в институтах, в пионерии, в комсомоле, в армии, советскими писателями ("инженерами человеческих душ"), "новые" советские люди кое в чем и впрямь, оказались едины с партией. В привычке жить по лжи и верить лжи, в жульническом, "криминальном" характере психологии, в животном чувстве стадности, в безбожии (у одних - идейном, у других, "верующих", - практическом).

И как только КПСС, по команде с Запада, в 1991 г. выпустила этот "народ" из своих идеологических и административных когтей, так сразу и оказалось, что это даже и не народ, а русскоязычное население, начисто лишенное чувства единства. В рассыпалось в щебенку, в песок... Эту бесформенную массу населения теперь пытаются сцементировать экономическими, социальными и иными "интересами", да ничего не получается. Не тот "цемент"! На нем в России ничего прочно стоять не может и не будет.

Прежде, при Царе, стояло веками на любви, - осознанном, глубоком, бескорыстном чувстве к Богу, по Христу и к ближним.

Кто теперь, как тогда Царь может объять своей отеческой любовью весь народ, всю Россию и жертвенно им служить? Никто. Потому что никто, кроме законного Царя не может ни называться, ни быть Отцом, "Батюшкой" всего народа! Президенты - люди всегда временные, всегда выдвиженцы лишь части (партии) общества, да и лезут на верх из своего тщеславия и властолюбия, а не Богом призванные.

А у Русского Царя была не жажда власти в душе (власть он воспринимал как Крест, бремя), а именно любовь. Его, Царя, еще наследником так воспитывали. Ему при помазании на Царство свыше от Бога, подавался и особый дар любви к подданным, и способности разуметь, что и как нужно для них делать.

Но и то сказать, что теперь у русскоязычного населения не может быть такой любви к Православному Царю, какая была у Народа Русского. Теперь не над кем ставить царя.

Как последний луч Божественного Света озарило Русскую Землю царствование Государя Николая Александровича. В его личности нас особенно поражает сочетание широкой светской (т.е., в основном, - западной) образованности с вытекающими отсюда увлечениями техникой, театром, вообще культурой и искусством, - с глубочайшей духовной образованностью, искренней верой и молитвенностью! Не есть ли это полное преодоление всего вредоносного, что всегда несет в себе

Западная культура? В 1905 г. будущий великий иерарх, Митрополит (а тогда еще - епископ) Антоний (Храповицкий) воскликнул: "Русский Народ! Учись же у своего Царя вере, умилению и молитве!". Надо же было такое сказать! Начиная с Петра I, ни об одном Русском Императоре (или Императрице) такого не говорили, да и не могли говорить. А о Николае II сказали! И тем самым указали на "правило веры" для русских людей XX века. Император -"правило веры" для народа... Где еще в Христианском мире начала нашего столетия могло такое быть? Нигде. Только - в России!

Русское Самодержавие, как бы описав некий круг после апостасии Петра I, при Николае II вернулось к своему началу - к осознанию себя ковчегом, оградой Святого Православия. Государь Николай Александрович не просто любил все православное и русское; он начал возвращать Россию к до-петровским устоям ее бытия! В дни Коронации Он и Государыня оделись в подлинно царские одежды (говорят, - в платья Алексея Михайловича и его жены) и сфотографировались в них с тем, чтобы эти фотографии широко распространялись. В 1903 г. на большой бал в Зимнем дворце всем придворным велено было одеться в костюмы до-петровского времени. Феодоровский собор о Царском Селе был создан Государем в древнерусским стиле. По личной инициативе Императора началось возрождение древнерусской иконописи, пения, храмовой архитектуры. В 1913 г. была открыта первая большая выставка отреставрированных древних русских икон и других церковных предметов. Перед I Мировой войной по указу Государя была изготовлена (и заготовлена!) новая форма для горячо любимой Царем Русской армии. Художник А.Васнецов явился автором проекта. Форма включала в себя длинные шинели с красными поперечинами-петлицами, как у древних стрельцов, и суконные головные уборы в виде древнерусских шлемов (форма эта досталась потом большевикам и в нее одели "Красную армию").

Государь повел дело к возрождению Патриаршества в Русской Церкви и, после рождения Наследника, - Цесаревича Алексея, еще не зная о его тяжкой болезни, вознамерился предложить себя (!) в качестве Патриарха на первый, самый ответственный и сложный период перехода Российской государственной системы к допетровским принципам... Царь готов был оставить семью, трон и принять монашество. И, что самое поразительное, - на это согласилась его Благоверная Супруга - Государыня Александра Федоровна, любившая мужа, кажется, больше жизни!

Обо всем этом мало кто теперь знает, но должны узнать. Должны понять, куда и как начал уже направлять российскую жизнь Царь-Мученик Николай II.

При нем жизнь Русской Церкви расцвела необыкновенно! Сколько было построено новых церквей и монастырей, в том числе - за границей, на Афоне, в Святой Земле, в Европе!.. Монастырей насчитывалось к 1917 г. более тысячи (!), в том числе открытых в царствование Св. Николая II - 211. Всего было 10 тыс. монахов и 13 тыс. монахинь, около 140 тыс. духовенства. При Николае II было построено 7564 церкви, прославлено в лике святых восемь угодников Божиих. Все это более, чем в какое-либо предыдущее царствование. А сколько новых святых и праведных людей явилось в России, в конце XIX - начале XX века! Один святой о. Иоанн Кронштадтский чего стоил! Он был самой яркой звездой русской святости тех лет, но далеко не единственной. В те годы еще жили Оптинские старцы, - Варсонофий (ум. 1912 г.), Анатолий Младший и Нектарий (ум. 1920-е годы), жила Блаженная Паша Саровская, такие священники, как Алексей Мечев, Иоанн Сторожев... По всей Империи жило великое множество святых и праведных православных людей, без которых воистину и "село не стояло". А различные чудеса от святых икон, от мощей, от благодатных источников были так часты, что воспринимались, как норма жизни, как почти обыденное явление...

И хотя в те же годы уже пытались взорвать Курскую Коренную икону, украли Казанскую ("Заступницу"), уже и на селе появились хулиганы, уже совращали молодежь Л.Толстой и иные новые "учители", уже плелась паутина заговора против Царя и Народа, уже приходилось отстреливать и вешать негодяев, - все же вся эта тьма не могла объять света, излучаемого Православным Русским Народом, и его Православным Царем!

Под лучами этого дивного света радости и любви расцвели всё стороны Русский жизни, - культура и искусство, наука и промышленность, сельское хозяйство, экономика в целом. По оценкам западных экспертов (Э. Тьерри) если бы Россия продолжала развиваться теми же темпами, что к 1913 г., то к 1950-м годам она в промышленном и финансовом отношении обогнала бы все самые развитые страны Запада!

В это дивное и последнее царствование вполне и окончательно выявилась неразрывная связь между Православием и Самодержавием, между Церковью и Царством (Империей). Православие как единая вера Русского Народа в целом, и Церковь, включающая в себя весь Народ, и делающая его Народом-Церковью, возможны только в условиях Православной Империи. И, в свою очередь, сама эта Империя возможна только при условии Православной веры народа, как целого, составляющего основу многонародного государства. Не случайно Рождество Христово совпадает с рождением Империи Римской, промыслительно предуготованной сделаться с нужное время ковчегом Христовой Церкви. Таким же ковчегом Церкви и веры была и Империя Российская, принявшая преемственно эту миссию от Империи Ромеев. Ковчег разбили. И что же мы видим после этого? Православная вера существует только как частное, личное дело. отдельных желающих граждан... И Православная Русская Церковь оказывается в этом случае объединением таких желающих, системой их общин. Но уже не тем светом, солнцем, совестью для всего мира, какими были Православная Россия, Русский Народ, Русский Царь... Народа-Церкви больше нет.

Русское Православное Царство всей своей историей, а в особенности - почти добровольным, по крайней мере - почти безропотным уходом из этой жизни, из земной истории рода человеческого, показало всему человечеству, что в условиях этого падшего, поверженного грехом мира можно жить и всегда (!) можно было жить, не так, как учит грех, не так как учит церковь диавола, а так как учит Христос и Его Святая Церковь. А практически это значит, - в условиях Царства Земного, всем миром, сообща, помогая друг другу, - стремиться к Царству Небесному, к "Иерусалиму новому" (Откр. 21,2), из сильной и чистой любви ко Христу! Даже, если для этого под конец потребуется пострадать и умереть для временной жизни.

Такое свидетельство, особенно ясно видимое в жизни и смерти Святого последнего Российского Императора и всей его Святой Семьи, как последним "светлым лучем", "солнечным лучем" озарило нынешний мир! Воспримет ли он этот свет? Увидит ли? Поймет ли нынешнее русскоязычное население, в чем суть вещей, и сделается ли вновь Народом? Или уже - ждать Второго Славного Пришествия Христа? На эти вопросы может ответить только будущее, определяемое неисповедимыми путями всемогущественного и всеправедного Божия Промысла.

Протоиерей Лев Лебедев

ЧЕРНАЯ ИЛИ КРАСНАЯ?

В "ЧС" № 10-11 '97 в рубрике "Казаки настоящие" помещена статья "Русский Православный воин" (Автор предыдущего материала этого же номера весьма оригинально поделил казаков на две категории: русских православных воинов и... жидовствующих скоморохов. Видимо, по мнению автора, ко второй категории относятся писатели, ученые и другие представители казачьего сословия, не избравшие путь воинского служения). Редакция газеты поздравляет И.В.Безуглого со вступлением в должность атамана Таманского отдела Всекубанского Казачьего Войска и публикует выдержки из его речи на круге казаков, в которой атаман Безуглый из традиционного русского девиза "За Веру, Царя и Отечество!" почему-то выкидывает слово "Царь", заменяя его на "Народ", что, видимо, более соответствует мировоззрению "казаков настоящих". Публикация снабжена фотографией атамана, на которой изображен невзрачный мужичонка в "традиционной форме Кубанского Казачьего Войска" - черном мундире с отложным воротничком и черном же галстуке поверх белой рубашки (аккурат в такой же форме щеголяет свита "Николая III" Дальского). Истинный облик атамана Безуглого, раскрывается в его "слове", опубликованном в газете "Вести славян Юга России", № 23 '97. Говоря о первоочередных задачах, атаман Безуглый в числе прочего заявляет: "Мы доведем борьбу с космополитизмом, начатую Сталиным, до ее логического конца...". Вот кого газета "Черная Сотня" причисляет к "казакам настоящим" и пропагандирует на своих страницах. Здесь же заметим, что "Черная Сотня" с большим уважением относится к известной национал-большевистской газете "Русский Вестник", помимо прочего, периодически украшающей свои страницы портретами Сталина, Жукова и других красных полководцев (последнее, в сущности, неудивительно, ведь главный редактор "Русского Вестника" А.Сенин - бывший заведующий сектора идеологического отдела ЦК КПСС).

Называя себя ревнителями чистоты Православия, "черносотенцы" тем не менее всецело ориентируются на Московскую патриархию, до сих пор не раскаявшуюся в сергианстве, экуменизме, сотрудничестве с врагами Бога и Церкви, и продолжающую упорствовать в этом, которая имеет такое же отношение к Русской Православной Церкви, какое имела Советская коммунистическая власть к Исторической России, существовавшей до 1917 года. Сам г-н Штильмарк неоднократно подчеркивал свое преклонение перед покойным митрополитом С.-Петербургским и Ладожским Иоанном (Снычевым), называя его "истинным православным пастырем". Известно, однако, что последний испытывал большие симпатии к оккультистам и колдунам, которых он неоднократно благословлял и в мероприятиях которых участвовал1. Не являются секретом и совпатриотические воззрения митр. Иоанна, которые, например, выражались в симпатиях к личности Сталина и в "освящении" красных тряпок.

Впрочем, совпатриотических настроений своего духовного авторитета придерживаются и сами "черносотенцы". Так, например, 9 мая 1997 г. в "День Победы" горстка последователей Штильмарка в Санкт-Петербурге дружно шагала под красными флагами вместе с представителями различных коммуно-"патриотических" организаций. Небезынтересно и следующее высказывание Штильмарка: "отвечая на вопрос читателя газеты о моем взгляде на перспективу президентских выборов, я ответил, что на выборах необходимо выдвинуть одного оппозиционного кандидата, кто бы им ни был... Мне представлялось возможным поддержать даже Зюганова... Теплилась надежда, что он сможет изменить ситуацию... К сожалению, я ошибся, и моя ошибка стала видна после того, как Зюганов в Страсбурге умолял членов "совета Европы" включить Россию в эту маленькую структуру, жестко регламентирующую внутреннюю политику стран-участников" ("ЧС", № 2 '96, стр. 7). Не говоря уж о том, что человек, называющий себя монархистом, а тем более черносотенцем, никоим образом не может связывать каких-либо надежд с коммунистами, 70 лет терзавшими Русский народ, отметим то, что свою "ошибку" Штильмарк заметил лишь после страсбургской речи Зюганова. Не будь этого - не было бы и "ошибки"! Впрочем, к "простым коммунистам" Штильмарк все же не равнодушен - ведь это "честные люди, любящие Родину... Рядовые коммунисты - это наши союзники..." ("ЧС", № 1 '94, стр. 4).

Также интересно отметить, что в телевизионной передаче "Национальный интерес" (конец осени 1997 года) г-н Штильмарк, представленный в качестве преподавателя, расточал комплименты офицерам ФСБ и группы "Альфа". Удивительно, как человек, называющий себя черносотенцем может восторгаться прямыми наследниками тех, кто на заре октября расстреливал членов монархических организаций прямо по спискам!

Еще одной отличительной чертой "Черной Сотни" являются систематические грязные выпада в адрес Глав Российского Императорского Дома в изгнании начиная с Государя Императора Кирилла I2 и заканчивая нынешней Главой Династии - Великой Княгиней Марией Владимировной и Ее Сыном и Наследником Великим Князем Георгием Михайловичем. Впрочем, в контексте всего вышесказанного, это и не удивительно. Настоящие черносотенцы всегда были верноподданными Русских Государей, служили Им не за страх, а за совесть. И, казалось бы, лица, считающие себя монар хистами и преемниками Черносотенного движения, должны молиться и делать все возможное, чтобы Глава Дома Романовых - избранник Божий смог взойти на Русский Престол, по праву Ему принадлежащий. Но нет, "Черная Сотня" думает иначе: "...мы реалисты и прекрасно понимаем, что сейчас ни о каком царе речи идти не может. Мы духовно не доросли до Самодержавного правления" ("ЧС", № 1 '96, стр. 5). Это очень созвучно высказываниям И. Ильина, также выступавшего против предрешения формы правления: "Царь... О, это нечто высокое... Мы не достойны Его иметь, мы не умеем Его иметь, нужно научиться Его иметь... Подождем Его иметь"3. Любопытно, что И. Ильин, возведенный в ранг "выдающегося русского мыслителя" в своей от начала и до конца лживой и клеветнической статье "Черносотенство" (газета "Слово", 1926 г. №№ 88-90, Рига) утверждал, что "после большевиков самый опасный враг России - это черносотенцы. Это искази-тели национальных заветов, отравители духовных колодцев, обезьяны русского государственно-патриотического обличил...". Организация же "Черная Сотня" относится к И. Ильину с большим уважением и пропа-

гандирует его труды на страницах своей газеты. Порочный круг псевдочерносотенства группы Штильмарка этим штрихом окончательно замыкается.

Итак, русская поговорка "не все то золото, что блестит" придется здесь весьма кстати. Блеск "духовности", излучаемый "Черной Сотней" - это лишь ржа, которая должна быть начисто стерта, чтобы впредь не прельщать русского человека.

1- Подробнее об этом см. Р.Добровольский, "Божьи скоморохи", или колдовство под церковным омофором", СПб, 1994.

2 - Митрополит Антоний (Храповицкий), один из виднейших идеологов и вдохновителей Черносотенного движения в своем Обращении 1929 г. говорит следующее: "Отцы и братие, умоляю вас, отрекитесь окончательно от треклятой революции против Бога и Царя и предайтесь во имя Отца и Сына и Святаго Духа законному Царю нашему Кириллу Владимировичу и законному Наследнику Его Владимиру Кирилловичу".

14 декабря 1998 г. в Москве состоялся II (внеочередной) съезд Движения "За Веру, Царя и Отечество!", на котором, из-за сложностей с регистрацией, организация была переименована в Движение "За Веру и Отечество!" (при этом монархическая ориентация сохранилась). На съезде присутствовало 34 делегата.