Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

К 50-летию со дня рождения

ВЕЛИКАЯ КНЯГИНЯ МАРИЯ ВЛАДИМИРОВНА:
"Я СВЯТО ВЕРЮ В ИДЕИ ПРАВОСЛАВНОЙ МОНАРХИИ"

К 50-летию со дня рождения Главы Российского Императорского Дома Государыни Е. И. В. Великой Княгини Марии Владимировны мы публикуем своеобразную компиляцию из двух наиболее пространных интервью, данных Ее Императорским Высочеством российским СМИ. Полностью тексты были опубликованы в газетах "Благовест" (Самара) от 4 августа и "Российские вести" (Москва) от 29 апреля с. г.

Ваше Императорское Высочество, 2003 год - год двух очень значимых событий: освящения Храма всех Святых в Екатеринбурге, на месте убийства Императорской Семьи, и 100-летия канонизации Прп. Серафима Саровского. Какую роль должны сыграть эти события в деле духовного возрождения России?

- Эти торжества имеют огромное духовное значение для нашей Родины. Освящение Храма-на-Крови в Екатеринбурге является символом всеобщего покаяния в грехе цареубийства, а юбилей прославления Преподобного Серафима напоминает всем нам об идеалах Святой Руси, которые словом и делом проповедовал этот великий подвижник - один из самых чтимых русских святых. Оба эти празднования связаны со священной для нас памятью Государя Николая Александровича. Участие в них является для меня радостным долгом и как для его преемницы в возглавлении Династии Романовых, и как для верной дочери Русской Православной Церкви.

В чем для вас заключается значение канонизации Царственных Страстотерпцев? Может ли это событие стать поворотным в судьбе страны?

- Почитание Царственных мучеников началось сразу после их мученической кончины. По установлениям Православной Церкви уже существующее почитание святых является одним из непременных условий их канонизации. Начало почитанию убиенной Царской Семьи положил официально, если можно так выразиться, мой дед Император Кирилл Владимирович, который вместе с митрополитом Антонием (Храповицким) 11 июля 1929 г. объявил день цареубийства 17 июля Днем всеобщей скорби русских людей . В 1981 г. Царскую Семью прославила Русская Зарубежная Церковь. В 1989 г. в России состоялись первые открытые молебны Царственным Мученикам, затем они стали местночтимыми святыми в ряде епархий Русской Православной Церкви, и наконец, в 2000 г. произошла всецерковная канонизация. Значение этого события трудно переоценить Церковь своим авторитетом прекратила всякие сомнения в святости Царской Семьи. Но насколько этот акт будет поворотным в жизни нашего поколения, зависит от нас. Почитание святых заключается не в экзальтации и не во внешних формах, а в следовании их примеру и в верности их идеалам. Не дай нам Бог уподобиться фарисеям, которые украшали гробницы святых пророков, и при этом требовали распятия Сына Божия.
В Екатеринбурге, который до сих пор оставался как бы темной точкой на карте России, теперь воздвигнут величественный Храм. Его освящение озарило это место, озарило 17 июля, который из Дня Скорби превратился в Праздник. Я убеждена, что Господь по молитвам Царственных Страстотерпцев простил всех нас и вновь открывает нам путь возрождения.

Православие и Монархия в России всегда были неразделимы. Сейчас многие россияне возвращаются к Православной Вере. Влияет ли это на рост монархических настроений в современной России?

- Российская Монархия немыслима вне Православной веры, а в Православном богословии содержится четкое и стройное учение о Монархии как единственном Богоустановленном и Богоугодном строе. Не углубляясь чересчур в богословские тонкости, приведем простое сравнение. Человек создан по образу и подобию Божию. Следовательно, человеческое общество в идеале должно являться образом и подобием Царства Небесного. Там, как Вы понимаете, республики нет. Так что для православных не может быть сомнения в том, что наилучшее из всех возможных человеческих устройств есть Монархия. Я верю в то, что несмотря на многие десятилетия антимонархической пропаганды среди русских людей не угасла историческая память о Монархии, и ценности этого строя вновь становятся понятными и дорогими им. Но Монархия без единения, без труда, без стремления жить по христиански всех от Государя до самого простого гражданина не может быть полноценной. Поэтому подлинное возрождение монархического идеала возникнет только в результате общего процесса деятельного возвращения к традиционным ценностям.

Многих православных верующих очень тревожит надвигающаяся на Россию проблема глобализации. Какую угрозу монархической идеологии и христианским ценностям может она представлять?

- Угрозу и христианским ценностям, и определяемой ими монархической идеологии представляет материализм во всех его проявлениях, будь то коммунизм, глобализм, да и антиглобализм в его нынешнем виде тоже. Суть всех этих "измов" в подмене Богоустановленного жизненного порядка искусственными конструкциями, призванными якобы служить благу людей, а на деле оборачивающимися террором, ГУЛАГом, бомбардировками, духовным и физическим порабощением. Но противостоять любому злу злом значит не найти выход, а зайти в тупик. Будем помнить слова святого Александра Невского: "Не в силе Бог, а в Правде" . И следовать заповеди преподобного Серафима: "Стяжай дух мирен, спасись сам, и тысячи вокруг тебя спасутся" . Мы должны твердо хранить Православную веру и стараться жить по ней, при этом не отгораживаясь от мира, не уходя в духовное гетто , используя и направляя на благо все, что дает нам современная цивилизация.

Некоторые считают, что русский народ сейчас переживает острейший кризис во всех сферах жизни экономической, геополитической, демографической и т.д. С какой идеей может быть связано возрождение? Какое событие лично для вас могло бы стать символом того, что Россия действительно ступила на путь возрождения?

- Первопричиной всех кризисов, на мой взгляд, является духовный кризис. Российская Империя была отнюдь не самой неудачливой и отсталой страной, но ее сокрушила страшная революция, ставшая возможной только в условиях разрушения традиционного и религиозного самосознания. То, что веками определяло бытие нашего народа, было заменено различными вымышленными идеологиями, принесшими одни лишь страдания. Нам нужны не идеологии, а возвращение на традиционный путь развития. У Владимира Святого, у Александра Невского, у Димитрия Донского, у Петра Великого, у Александра Миротворца не было никаких идеологий. Они просто любили свою Родину, служили ее величию и давали личный пример самопожертвования своим соотечественникам.
Связывать надежды на национальное возрождение с тем или иным конкретным событием, на мой взгляд очень рискованно. После Второй мировой войны, во время которой Сталин пошел на некоторые послабления в отношении религии, многие сочли это символом эволюции коммунистического режима. Впоследствии оказалось, что имело место лишь тактическое отступление, а при Хрущеве, несмотря на так называемую оттепель , гонения за веру в Бога возобновились и усилились. Спаситель заповедал нам не искать знамений, а следовать самым главным заповедям: любви к Богу и ближним.

В православной среде широкое распространение получили пророчества известных подвижников, что в России в конце времен будет восстановлена Монархия. Каково Ваше отношение к этим пророчествам?

- Я не считаю для себя возможным комментировать пророчества святых подвижников. Они имели дар предвидения, им было открыто то, что доступно далеко не всем. Единственное, что я могу сказать: я сама свято верю в идеалы Православной Монархии, долг хранить которые я получила от Бога. Знаю, что немало соотечественников разделяют эту веру или близки к этому. Но вера без дел мертва. Еще раз повторю: только от нас, от нашего упорного труда зависит, возродится ли Россия на своих исторических началах, или ее постигнет участь тех цивилизаций, которые канули в Лету, не выполнив своей исторической миссии, или исчерпав весь свой потенциал. Если мы будем идти вперед с верой в Бога и с уверенностью в собственных силах, ничто нам не сможет помешать.

Некоторые Ваши родственники, которые тоже считают себя Членами Императорского Дома, придерживаются республиканских убеждений. Как Вы сами оцениваете перспективы восстановления монархии в России?

- Начнем с того, что в принципе "Императорский Дом", придерживающийся республиканских убеждений, это все равно, что Церковь, проповедующая атеизм. Отречение от идеи монархии означало бы смерть Императорского Дома как исторической институции.
Мне грустно видеть, как некоторые наши родственники занимаются какой-то странной и никому ненужной политикой, претендуя вопреки фамильным законам и исторической традиции на принадлежность к Императорскому Дому и одновременно понося идеалы, которым служили их предки. Они не понимают, что "считать себя" членами Императорского Дома невозможно. Ими можно быть или не быть только в силу закона.
Очень жаль, что наши родственники не обратили внимания на эффективность демократических монархий в Европе. Если же их республиканская точка зрения касается только России, то получается, что они считают свою Родину страной второго сорта.
Лично для меня возглавление Императорского Дома - это прежде всего обязанности, а не права. Это долг, данный свыше: его нельзя присвоить, и от него невозможно отказаться. Как мои предшественники, сегодня я считаю своим главным предназначением "не дать свече угаснуть". Безусловно, я верю в будущее монархии в России. Вернее сказать, хочу верить, что ценности этого строя станут вновь понятны и дороги россиянам. Но я первая была бы против, если кто-то предложил бы восстановить монархию вопреки желанию соотечественников. Даже самые хорошие дела не принесут пользы, если они навязаны насильно. Пока дают себя знать последствия почти столетней антимонархической пропаганды. Требуется время, чтобы народ осознал, что монархия есть прогрессивный и современный строй, сочетающий все лучшее из многовековой истории России с реалиями XXI века.
Императорский Дом должен хранить традиции монархии, открыто говорить о своих идеях и быть всегда готовым ответить на народный призыв. И это не исключает, а наоборот, подразумевает наше активное участие в жизни России уже сейчас. Неважно, сколько лет пройдет до восстановления монархии - десять, пятьдесят или сто. Императорский Дом существовал, существует и будет существовать на своих исторических основах и не мыслит себя вне Родины. Мы стремимся и имеем бесспорное право, как граждане России и наследники правившей свыше 300 лет династии Романовых, быть вместе со своим народом, независимо от нюансов и перемен повседневной политики...

Противники монархии выдвигают тезис о том, что переход к этой форме правления невозможен из-за того, что тогда придется пересматривать нынешнюю Конституцию и все связанные с ней законы…

- Слушайте, это уже полная чепуха. Сколько было конституций за период с 1917 года? Какой законной процедурой отменены законы Российской Империи и сама монархия? После чего введена Конституция 1993 года? В конце концов, невозможно делать из закона какой-то идол.
Никому не придет в голову спорить, что любое государство должно быть основано на праве. Действующую Конституцию нужно уважать и неукоснительно исполнять. Между прочим, само существование Императорского Дома в изгнании могло продолжаться только благодаря наличию фамильной "конституции" - закона о престолонаследии. Но времена меняются, а вместе с ними меняется и право. Законы это не какая-то адская машина, они не должны действовать против создавших их людей.
Некоторые законодатели уподобляются несчастному персонажу сказки, выпустившему джинна из бутылки - они создают законы, но не предвидят и не контролируют последствия их действия.
Законы создаются для народа, а не народ существует как материал для действия бездушного права. Закон, не связанный с реальными потребностями жизни, превращается в гильотину. Если нация убедится в необходимости восстановления монархии, то будет принята новая Конституция. Она сохранит в неприкосновенности все полезное, что существует в нынешней, но включит и новое, соответствующее возникшим потребностям государства и общества.

Как Вы относитесь к идее создания в России Монархической партии?

- Создание монархической партии я считаю противоречащим самой идее монархии. С одной стороны, монархическая партия без монарха - полный абсурд, с другой стороны - монарх не может быть ни реальным, ни даже символическим лидером партии. Монархия должна объединять, а не разобщать. Любая партия - это часть нации, которая в той или иной степени состоит в конфликте с другими ее частями. Арбитр (каковым должен быть монарх) не может играть на поле за одну из команд, и судья не может быть одновременно истцом или ответчиком в суде...
Если монарх либо глава династии решается возглавить партию, думая, что тем самым он может принести больше пользы стране - это его выбор. Но он должен осознавать, что в будущем навсегда останется сомнение - является ли он монархом всех граждан, или выражает интересы только части общества. А это сомнение морально подрывает монархию в самой ее основе.
Так что "монархическая партия", на мой взгляд - нонсенс. Другое дело, если в программах ряда ведущих партий будет присутствовать тезис, что монархия является одним из возможных путей развития страны в будущем. Стремление различных партий иметь надпартийную силу также естественно, как стремление оркестра иметь дирижера. Дирижер сам не играет на музыкальных инструментах, но без него музыка превращается в какофонию. Монарх, не занимаясь практической политикой, способен устранить какофонию из политического концерта. Он дирижирует не так, как ему велят, как его подталкивают или как от него требуют за плату, а так, как нужно, простите за игру слов, для стройного исполнения каждым своей партии.

Сохраняет ли, на Ваш взгляд, свою силу тезис о надпартийности, надклассовости и внеконфессиональности русского православного монарха?

- Монархия по природе своей власть отеческая. Поэтому она и надпартийна, и надклассова, и наднациональна. Для монарха все граждане страны - его сыны и дочери. Так было всегда: не случайно сам русский народ называл царя батюшкой, а царицу - матушкой. Государь не может отвернуться от кого-то из соотечественников, если у него иные убеждения, социальный статус или цвет кожи.
Что касается термина "внеконфессиональность", то он, конечно, не вполне корректен. Любая монархия связана с религией. Российская монархия нерасторжимо связана с православной верой, зиждется на ее духовных основах и вне ее теряет всякий смысл. Однако это не означает, что православный монарх не является объединяющей фигурой и гарантом прав для соотечественников, исповедующих иные традиционные религии. И эти соотечественники, в свою очередь, всегда были надежной опорой монархии. Не будем забывать, что в трагическую минуту, когда императора Николая II предали почти все военачальники, исповедовавшие православие, присягавшие ему на Кресте и Евангелии, единственным, кто сохранил верность православному царю, был мусульманин Хан Нахичеванский.

Через десять лет Россия будет отмечать 400-летие Дома Романовых. Кто из русских царей и цариц вызывает Ваши наибольшие симпатии?

- Наиболее близок мне император Александр III. Он остался в истории с именем царя-миротворца, при нем не было ни одного серьезного вооруженного столкновения, но авторитет России во всем мире был на высочайшем уровне. В государственном управлении он смог создать прекрасную команду, умел добиться проведения в жизнь своих взглядов. Сочетал в себе огромную физическую силу с высокой силой духа и воли. По-моему, Александр III даже внешне символизирует величие России.

Что Вы думаете о современном дворянском движении в России?

- Дворянство исторически сложилось как служилое сословие. Оно имело ряд привилегий, но эти привилегии обуславливались тем, что дворяне первыми проливали кровь за Отечество, пожизненно несли государственную и военную службу. В XVIII веке, пользуясь временным ослаблением монархии, дворянство постаралось расширить свои привилегии и избавиться от обязанностей. Это стало одной из причин революции 1917 года.
Если сегодня потомки дворянских родов хотят возродить традиции своего сословия, они должны понимать, что все привилегии безвозвратно ушли в прошлое. Осталось служение. Кичиться своим происхождением, не служа Отечеству, означает оскорблять память предков.
Меня ужасно раздражает, когда я вижу болезненную тягу некоторых людей к титулам и орденам, по большей части, к тому же, фальшивым. Меня поражает, как они не понимают, что чтобы служить Родине совсем не обязательно быть обвешанными как рождественская елка. Человека должно удовлетворять то, что он сделал полезного, а награды, титулы, знаки отличия по сравнению с этим - всего лишь декорация. Лично для меня любой добросовестный рабочий или крестьянин в тысячу раз лучше, чем какой-нибудь фанфарон, кичащийся титулом, пусть даже и настоящим и древним. Когда-то английский король Генрих VIII сказал некоему графу, собиравшемуся вызвать на дуэль художника Гольбейна: "Запрещаю Вам даже думать об этом. Я могу взять десять мужиков и сделать их графами. Но из десяти графов мне не удастся сделать и одного Гольбейна". По-моему, лучше не скажешь.

Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

К СОДЕРЖАНИЮ

Автор: Протоиерей Лев ЛЕБЕДЕВ

РОССИЙСКАЯ КАТАСТРОФА: НАКАЗАНИЕ ИЛИ ИСПЫТАНИЕ НА ВЕРНОСТЬ?

(Окончание. Начало в № 46)

При внимательном рассмотрении всей совокупности данных истории обо всех, как положительных, так и отрицательных явлениях российской действительности того времени становится совершенно очевидным, что недостатки, изъяны, теневые явления, какие безусловно были в российской жизни, не являлись катастрофическими, то есть не носили характера смертельных для страны, непреодолимых пороков, из-за которых с неизбежной закономерностью должна была произойти Российская катастрофа.

Знающим историю России хорошо известно, что бывали времена куда более опасные и критические. Бывали периоды упадка веры, нравственности, образованности, расцвета преступности, казнокрадства, различных несправедливостей, бездарных правительств, был и период сущих гонений на Православие, прежде всего на его основу - монашеское подвижничество и народное благочестие - это почти весь XVIII век! Но все это каждый раз преодолевалось усилиями народа и его Государей. Справились бы и на этапе XX века со всеми наиболее значительными изъянами и недостатками.

Вообще, нужно особо подчеркнуть, что в земной истории, жизни не бывает идеальных государств и обществ. Православная Русь, назвавшая себя в незапамятные времена Святой Русью, никогда не рассматривала своего народа и государства как идеальных, совершенных, безгрешных и т.п. Православие знает, что даже святые не безгрешны; они святы не потому, что в них нет греховности, а потому, что они борются с ней "до пота и крови", плачут о своих грехах и любят Христа всем сердцем. Подобно сему - и Россия, Святая Русь, Дом Пресвятой Богородицы. В ней тоже на всем протяжении истории, как и в любом другом народе и обществе, были и греховность, и разного рода недостатки государственной, общественной, церковной и духовной жизни; были, наконец, и отбросы или подонки общества, народа. Вопрос, по-видимому, заключается в неких пропорциях положительного и отрицательного, добрых людей и подонков в каждом изучаемом периоде времени. Если об общих явлениях и процессах русской реальности мы теперь смело можем сказать, что к 1917 г. положительного было неизмеримо больше, чем отрицательного, то остается посмотреть на пропорции духовно здоровых людей и отбросов.

К 1914 г. население России составляло 180-182 млн. человек, увеличившись за 20 лет правления Николая II на 50 млн. (40% - небывалый прирост!). Русскими из них были до 130 млн. (сюда, разумеется, входили и малороссы с белорусами; непосредственно великороссов было, вероятно, до 90 млн.). В 1913 г. рабочих (вместе с членами их семей) числилось ок. 11 млн. человек, или 6-7% населения; 81-82% составляли крестьяне. Остальные проценты приходились на все прочие сословия и категории населения, в т.ч. дворянство составляло 1,2%, евреи - 3,4%. Если учесть, что среди рабочих не менее половины не желали революции и не участвовали в ней; что в дворянстве, пусть не большинство, но значительная часть оставалась верна Царю и Церкви; что значительная часть интеллигенции (особенно чиновной) также поддерживала Самодержавие; что почти вся крестьянская масса, за исключением ничтожного числа бездельников, презираемых самими односельчанами, была сплошь монархической и верующей; что, наконец, половина простых евреев тоже не собиралась бунтовать, вполне приспособившись к российской жизни, то увидим следующее. Революционная, масонская и втянутая в масонский и большевистский заговор "общественность" вкупе со своим главным орудием - частью (!) рабочего класса составляла - смешно сказать - не более 6-7% того народа, "волю" которого она якобы выражала и "от имени" которого действовала! Однако, это все же 10-12 млн. человек. И если из них хотя бы 5-6 млн. связаны тайной организацией, подчинены единой злой воле, а 2-3 млн. еще и вооружены, то это сила большого разрушительного действия.

Вот чего, в самом деле, в России никогда не было, так это тайного, предательского заговора не только против власти, но и против народа в целом. Русский народ был приговорен к уничтожению тайными иудео-масонскими международными центрами уже давно. К. Маркс утверждал, что в будущей революции должны погибнуть "не только реакционные режимы, но и целые реакционные народы. И это тоже - прогресс". Его соратник Ф. Энгельс пояснил, какой именно "реакционный народ" имеется в виду прежде всего. "Пока существует Русское государство, никакая революция в Европе и в мире не может иметь успеха", - заявил он. До чего точно выразился! Не сказал же "Монархия в России", а именно "Русское государство", т.е. государство русских, Русского народа... Можно привести еще множество высказываний еврейских и масонских идеологов и лидеров в том же духе, а также фактов, свидетельствующих об их особенной заинтересованности не только и не просто в покорении Русского народа, а именно в его уничтожении.

Попытка революции 1905-1907 гг. с особенной отчетливостью показала революционерам и их заграничным руководителям, что поднять "массы" России на свержение Православия и Самодержавия не удастся (бунтовать способна ничтожно малая прослойка подонков, а "массы" не поднимаются): нет никаких принципиальных, катастрофических пороков, которые могли бы побудить русских (да и другие народы России) восстать против Царя. Соблазнить идеями еще лучшей ("райской") коммунистической жизни удается лишь очень малый процент отбросов народа, оторвавшихся от веры и Церкви. Иными словами, "народное тело" России, прежде всего - Великороссии, более чем на 90% здорово и едино в верности Православию, Самодержавию и Народности. Отсюда практический вывод: надо начинать не с "тела" народа, нужно сперва обезглавить его, т.е. свергнуть (убить) Царя, а потом немедленно расправиться и с "телом", потому что такое "народное тело" с неизбежностью породит, как в 1613 или в 1881 г., не что иное как очередную "главу" в виде Законного Православного Царя!

Вот что было хорошо понято врагами России. "Техника" их заговорщических и революционных действий теперь известна, равно как известны теперь и поименные (поплеменные!) списки членов всех органов "советской" власти (ЦК РКП(б), ВЦИК, СНК, ЧК). Известны ныне и практические результаты их властвования.

С 1917 по 1926 г. от большевистских репрессий погибло ок. 20 млн. человек; Гражданская война унесла жизни примерно 2 млн. (с обеих сторон); в стихийно возникшем, но умышленно не прекращенном голоде в Поволжье 1921-1922 гг., а также в искусственно организованном голоде 1932-1933 гг. умерло в общем 13 млн.; "коллективизация" 1929-1933 гг. выселила с исконных земель 15-20 млн. крестьян, значительная часть которых погибла в условиях Сибири и Севера, а порядка 4 млн. были убиты сразу же; в советских тюрьмах и концлагерях погибло в целом до 50 млн.; из-за "пиррова" характера военных побед 1941-1945 гг. на полях сражений пало ок. 20 млн. (общие потери в войне, включая погибшее мирное население, исчисляют совсем чудовищными цифрами - до 63 млн. человек!). Таким образом, в общем и целом с 1917 по 1945 г. так или иначе было уничтожено ок. 100 млн. человек, из них порядка 80 млн. великороссов, главным образом, из центральных, исконно великорусских губерний. При этом с 1917 по 1941 г. было уничтожено 205 епископов и более 100 тыс. духовенства, монашества и иных служителей Православной Российской Церкви. Всех твердо верующих (в т.ч. и мирян) уничтожали прежде всего, в первую очередь.

Так совершилась поистине историческая Голгофа Русского народа. Всего за 28 лет (!) была уничтожена большая и лучшая часть Великороссии и вместе с ней Святой Руси! Лишь небольшой и, тем самым, очень ценный остаток ее сохранился только за границей, в эмиграции, да еще в подпольной, катакомбной Православной Церкви в СССР, до 1990 г. постоянно уничтожавшейся с особой жестокостью.

Из церковных людей и всех иных категорий "бывших" в Советском Союзе сумели выжить и избежать репрессий, за редким исключением, только те, кто изо всех сил приспосабливался к сатанинскому режиму, всегда голосуя "за", "горячо одобряя" и "с чувством глубокого удовлетворения" поддерживая... В те же годы, одновременно с уничтожением настоящего Русского, т.е. Православного народа, выращивался и воспитывался народ новый - "советский", характерными чертами которого являются безбожие (или крайнее маловерие), боязливость, вера лжи, криминальный образ мышления; растеривающий и те остатки совести, какие по инерции, генетически, еще были в нем. "Побеги" и "черенки" для этого нового народа брались из подонков и отбросов старого, а также из этих самых несчастных приспособленцев. И ведь вырастили под палящим солнцем "социализма" некое подобие народа! В наши дни особенно очевидно, что это - все что угодно, но только не Русский народ, хотя он "по инерции", или в издевку (?) и продолжает так называться, равно как именем "Россия" продолжает называться то, что фактически ею давно не является. Впрочем, это - отдельная тема... Обратимся к тому поразительному факту, который до сих пор обескураживает многих, - что убиваемый народ практически не сопротивлялся! Это не значит, что сопротивления революции и установлению антихристовой власти совсем не было. Было! Гражданская война, отдельные восстания и т.п., - это свидетельство того, что определенная часть Православной Руси (Руси удалой) взялась за оружие и противилась злу силой. Однако по общему мнению и патриотов, и врагов России, эта часть оказалась очень незначительной в сравнении с теми десятками миллионов, которые (сознательно или бессознательно) предпочли безропотно пойти на Голгофу, как бы повинуясь словам Спасителя: "Не противьтеся злому..." и "не убойтеся от убивающих тело, душе же не могущих повредить".

Почему подавляющее большинство Русского народа предпочло так погибнуть?

Почему не сопротивляясь погибла Царская Семья? Почему перед кончиной Царица испытывала духовный восторг от близкой встречи с Женихом Небесным? Почему Царь накануне смерти передал послание "всем, кто ему остался предан", чтобы "не мстили за него и не мстили за себя", указав, что "зло станет еще сильнее, но не зло победит зло, а только - любовь"?

Почему 8/21 июля 1919 г., в самый разгар Гражданской войны, исход которой был тогда совсем не ясен, Св. Патриарх Тихон издал Послание "Всем верным чадам" Российской Церкви, в котором, решительно осудив случаи еврейских погромов, призвал Русь "не дать врагу Христа, диаволу, увлечь себя страстью отмщения", но "черпать радость в страданиях за Христа", и "отбросить меч (для расправы над врагами) далеко, так, чтобы никогда-никогда рука твоя не протянулась бы к мечу, не умела бы и не хотела его нести"? Ведь это не что иное, как призыв ко всей Руси принять добровольный венец мученичества (такого еще никогда не бывало в русской истории)! И такой призыв исходит с той самой вершины Церковной власти, с которой только что (1918 г.) изошла, и грозная анафема антихристову режиму, этим "извергам рода человеческого"... Поразительно, как Царь и Патриарх, независимо друг от друга, говорят и действуют одинаково!

Почему 18 московских священников, которых в 1922 г. приговорили к расстрелу ("дело 54-х"), выводимые из зала "суда", запели: "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав"? Почему такая пасхальная радость перед лицом гибели?

Да потому, что все это и была Пасха (в переводе с еврейского - "переход") Святой Руси и сплоченной окрест нее Великороссии из Царства земного - в Царство Небесное! А это стремление к Царству Небесному из сильной и бескорыстной любви ко Христу всегда и было главным в "загадочной" (для Запада) Русской Душе! Русский народ и создавал свое "русское государство" - Православную Самодержавную Монархию, чтобы всем миром, сообща под защитой и оградой Царства земного стараться восходить к Царству Небесному! Это главная духовная цель Русского народа как исторической общности, т.е. его историческая цель. Подмечали это, чувствовали даже наиболее внимательные западные наблюдатели, не раз подчеркивавшие удивительную непривязанность русских к земному благополучию и комфорту, их "неотмирность", как это иногда называлось. Это самая яркая национальная особенность Русского народа. Она проявилась еще на самой заре отечественной истории, когда Благоверные князья Борис и Глеб, имея полную возможность и спастись лично, и даже убить или прогнать брата своего Святополка Окаянного, замыслившего их уничтожить, предпочли, Христа ради и ради Его Небесного Царствия, быть убитыми...

Прошло время, пройдено было много промыслительных испытаний, иной раз требовавших смелого использования меча, силы. Но вот исполнились таинственные сроки, созрела для жатвы нива, и Господь благоволил испытать в целом весь Свой избранный Русский Православный народ последним испытанием, - как бы огненным, - на действительную любовь к Себе и устремленность к вечной, Горней жизни в Своем Царствии.

И наш народ в подавляющем и лучшем (!) большинстве своем это понял, или духом почувствовал, принял и с честью выдержал! Так он был как бы весь изведен, изъят из земной истории и жизни, в отличие от многих других, не за грехи или беззакония, а ради славы, награды и спасения в наследии "Иерусалима Нового", на грядущей "новой земле" под "новым небом" (Откр. 21,1-2). Так уподобился Русский народ тем "исключениям из правила", какие представляли собою и страдания Праведного Иова Многострадального, и страдания на Кресте Самого Господа Иисуса Христа!

Ни у одного народа земли не было такой прекрасной истории и кончины! И не столько плакать нужно над "гибелью" Русского народа, сколько "радоваться и веселиться, ибо мзда (его) многа на небесех"! Это тот великий сонм Новомучеников и Исповедников Российских, возглавляемый Царем Николаем II и Его Семьей, молитвами которых могут теперь спастись и все, желающие спасения...

Протоиерей Лев ЛЕБЕДЕВ
Курск

Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

К СОДЕРЖАНИЮ

Автор: Николай ДМИТРИЕВ

ПОСЛЕДНИЙ ИЗ МОГИКАН

(Начало. Окончание в № 49)

Тогда, после революции и гражданской войны, их, Русских, ушло за кордон около трех миллионов. Расселились на Балканах, во Франции, Германии, Польше, Чехословакии, Финляндии, Китае, Австралии, Канаде, США. Потом все новые волны эмигрантов и беженцев. Послевоенная в 40-50-х, “диссидентская” в 60-70-х, “еврейская” с середины 70-х, “ново-русская” волна – с 90-х... Две последних, переплетаясь и перекликаясь, имеют мало общего с двумя – первыми. Вся разное: мотивы выезда, отношение к России, мысли, верования, привычки, язык, уклад.

Те, первые, создали уникальную сокровищницу Русской культуры за рубежом. Они сохранили связь непрерывной традиции Русской литературы, духовного миросозерцания, преданности вере отцов. Профессор С. С. Дурилин был одним из них. “Мы – последние из могикан, – как-то обронил он. – После нас – никого...”.

Старик, сидящий с палочкой под большой разлатой сосной, был одет в кургузый пиджачок, застиранную рубашку, на ногах у него были неновые ботинки. От него веяло одиночеством и... стойкостью. На колокольне зазвенели, обрадовались колокола и колокольчики. Старик перекрестился.

Ласковый весенний ветерок шевелил его редкие волосы, обвевал сократовский лоб. Под усталыми глазами набрякли тяжелые мешки. Сергей Сергеевич не отличался словоохотливостью. Я для него в нашу первую встречу был всего лишь одним из “них”, человеком “оттуда”. Я говорил “зарплата”, а не “жалование”, “женщина”, а не “особа”, “югославы”, а не “югославяне”. Он сердито обрывал:

– Кто ж это такие – “югославы”? Я там родился, и уж кому, как не мне знать, что они – югославяне!

Но услышав, что я пишу книгу об Ижевцах, собираю материалы о легендарной Ижевской дивизии, Сергей Сергеевич встрепенулся:

– И с какой стороны вы описываете те события?

– Со стороны самих Ижевцев, – сказал я. – Непобежденных, несломленных, выбравших долей своей изгнание, но не рабство у комиссаров...

Из церкви стал выходить народ. Сюда, в Ново-Дивеевский монастырь на службы съезжаются Русские издалека, из Нью-Йорка, Нью-Джерси, бывает, что из Пенсильвании добираются, из Коннектикута и Нью-Хэмпшира. Здесь на большом Русском кладбище покоятся тысячи и тысячи тех, кто воевал за Россию, отдавал себя без остатка освобождению родины от чуждого коммунистического ига, кто и в самой старости оставил за собой силу молитвы “за православных, страждущих в стране Российской”...

Старик слегка наклонил свой сократовский лоб:

– Запишите мой телефон. Возможно, я буду в силах вам помочь.

...Ижевцы. Отчаянный, смелый, непокорный, упорный народ. Целый город-завод восстал в августе 1918 г. против большевиков. Десятки тысяч рабочих-оружейников, элита рабочего класса, его белая косточка. Три месяца вели “оборону” против бесчисленных карательных отрядов, матросских десантов, чекистских полков. Разгромили 2-ю советскую армию, поддержали крестьянские восстания в Прикамье, не давали действовать 3-й советской армии на линии от Вятки до Перми. Без патронов, без артиллерии, без связи с регулярными частями. Потом было поражение. Был уход из города. Была резня в самом Ижевском. Были кочевые костры на ледяном ветру на левом берегу Камы – не хотели уходить Ижевцы с родины. Это их была земля, их завод, их ласковый Иж, речка малая.

В советской историографии – лишь куцые обрывочные сведения. Да книга Семенова-Алданова “Красные и белые”. Даже в те, советские, годы читал – зубы сводило от выпирающей лжи. Потому что бытовали в собственной семье странные фигуры умолчания: куда-то пропали старшие братья моей бабушки, а у деда и вовсе будто семьи не было... Но не могло так быть!

– Мы знаем все это, – сказал мне Сергей Сергеевич при следующей встрече. – Почти у всех у нас такое. Если родственники не забывали о нас, ушедших, то их ждали лагеря и смерть.

Мы стали общаться. Чаще по телефону. Раз в неделю встречались в церкви. Потом ехали к нему, в Наяк, городок на берегу полноводного Гудзона-батюшки. Я делился с ним своими успехами и трудностями. Последних было больше, чем первых: о Белом движении на Юге России есть обширная литература, о Колчаке на Востоке – тоже, а вот об Ижевцах, которые в конце концов влились в армию Колчака, – кот наплакал. Известно, что ушли они, после поражения Колчака в Манчжурию, расселились в Гирине, Харбине, Цицикаре, Чаньчуне, Хайларе, Мукдене, Шанхае. Известно также, что были ярыми и непримиримыми врагами советской власти.

– Даже в Публичной библиотеке Нью-Йорка, крупнейшем книжном собрании на этом побережье, почти ничего, – жаловался я.

Сергей Сергеевич качал головой, угощал меня чаем с медом.

Однажды в своем почтовом ящике я обнаружил толстый желтый пакет. Открыл его. Аж дух захватило! Десятки материалов, копии статей, мемуаров, документов, две книги – и все об Ижевцах. И записочка: “Делайте Ваше большое дело как можно лучше. Храни Вас Господь! Сергей Дурилин”.

Это был бесценный дар. Толчок, который влил новые силы. Каюсь, но следующие четыре месяца мы с Сергеем Сергеевичем не встречались. Я писал и писал. Он звонил по вечерам. Расспрашивал, как идет книга. Внимательно слушал. Постепенно мы переходили на нашу единственную тему – о нынешней России. Тут уж больше рассказывал я. Сергей Сергеевич просто затихал на том конце провода. “Здесь ли вы?” – иногда обрывал я себя. – “Я слушаю, – говорил он. – Мне все интересно. Я ведь там никогда не жил...”

Он родился в 1928 г., в большом сербском селе Панчево. В этом селе нашло себе приют много Русских беженцев. Король Сербский, Хорватский и Словенский Александр I не забыл жертвенной самоотдачи России, когда в 1914-м она выступила в защиту Сербии. Шесть лет спустя истерзанная, полуубитая, но сохранившая свою честь Добровольческая армия под командованием генерала П. Н. Врангеля ушла из Крыма. Король Александр, когда-то выпускник Пажеского корпуса в Санкт-Петербурге, дал приют всем, кто хотел остаться в его не самой богатой стране. Десятки тысяч Русских перебрались в Югославию.

Отец его, Сергей Александрович Дурилин, был военный инженер, полковник царской армии. Человек энциклопедических знаний, обширнейших интересов, горячий патриот той, старой России, он все самое лучшее передаст своему сыну. Именно он и пристрастит сына к собирательству.

Брак с Людмилой Ильиничной оказался хоть и поздним, но счастливым. Людмила Ильинична была дочерью морского офицера. Родилась в 1906 г., на Дальнем Востоке, на острове Русский, что находится в море на подступах к Владивостоку. В 20-х годах, вместе с тысячами беженцев оказалась в Сербии. Здесь и нашла свою судьбу.

Маленького Сережу по-родительски баловали. Но пришло время, и отдали учиться, конечно же, в Кадетский корпус. Где еще мог учиться сын Русского офицера? Несколько лет провел мальчик в Кадетском корпусе в Белой Церкви. Навсегда запомнил строгие правила воинского братства, дисциплины, взаимовыручки. (Я: “У кадетов были отпуска?” – Сергей Сергеевич: “Не у кадетов, а у кадет! У кадетов, то есть конституционных демократов, были глупые мысли и недальновидные лидеры, а у кадет была униформа, были командиры, было знамя корпуса. И еще была утренняя команда: Корпус – на молитву! Шапки – долой!”.)

В апреле 1941 г. германские войска вторглись в Югославию. Начались годы оккупации. Кадетский корпус был расформирован. Учиться пришлось в сначала в Русской, а потом в сербской гимназии. Потому сербский стал для него вторым родным языком.

С языками в семье Дурилиных было всегда дело поставлено, как принято у всех старых Русских эмигрантов. Родители знали несколько языков, маленький Сережа овладел немецким, затем и английским. Отец, Сергей Александрович, как военный инженер, получил направление на работу в Германию. Кроме инженерного дела, прекрасно владел немецким. В Германии тех лет к Русским относились неплохо. Идеологи Третьего Рейха понимали разницу между советскими и Русскими. Много позже, Людмила Ильинична, уже в возрасте 96 лет, глухим своим голосом делилась: “Из романов люблю читать по-немецки да по-русски. Это еще с тех лет...”.

Переехали. Германия вела тогда войну с СССР на востоке, с союзниками на западе и в Африке. Все чувствовали, что звезда Гитлера закатывается. Разгром военной машины нацистской Германии был предопределен.

– Сергей Сергеевич, трудно там жилось? Голодали?

– Нет, не сказал бы. Да, рацион был урезан. Но немцы – крайне выносливый и дисциплинированный народ. Даже когда “советчики” бомбили Берлин и Гамбург, а союзники бомбили Дрезден, заводы, фабрики, мосты и железнодорожные вокзалы, воровства среди немцев не было. На раздаточных пунктах всегда мы получали свой паек. Там была и сухая колбаса, и шпиг, и масло, и кофе, и хлеб.

– Но кофе-то, наверное, был “эрзац”?

Долго смотрит мне в глаза. Что я имею в виду – “эрзац”?

– Ну, подделка – из ячменя, из желудей, из жженной пробки там...

Качает своей тяжелой головой:

– Нет. Кофе был настоящим. Вкусный немецкий кофе. Его подавали везде, в кафе, в столовых для беженцев, на раздаточных пунктах... Просто немцы не воровали, – повторяет он. – Поэтому и кофе, и масло, и хлеб – все было настоящее.

Я рассказываю, как жили мои старики во время войны. Далеко в Прикамье, докуда немецкие самолеты не долетали и не бомбили. Как мой отец, мальчиком, впервые попробовал настоящее мясо – и удивился, зачем его сварили так много, можно было бы и по кусочку, по косточке варить... После войны почему-то стало еще более голодно. Летом еще куда ни шло: грибы, ягоды, кое-что с огорода. Зимы были мучительны. Раз в неделю пекли хлеб, тяжелый, темный, напоминающий мыло. Пекли пресные картофельные шаньги. Сахара и варенья не было. Муки хватало только до Нового года, поэтому еще летом заготавливали кору дерева ильм, а потом мололи. Весной собирали щавель и пестики хвоща. Тоже сушили и мололи. А также липовые ветки. Всю “технологию” мой отец запомнил навсегда. Рассказывал мне: “Хлеб из ильма не смачивался слюной и глотать его было трудно. Хлеб из липы во рту был скользкий: его глотаешь, а он выска! кивает обратно. Хлеб из щавеля напоминал земляные лепешки...”.

Сергей Сергеевич внимательно слушал. Потом тяжело поднимался из кресла. Уходил в соседнюю комнату, забитую книгами. Через минут десять выносил оттуда книгу о блокаде Ленинграда. Советское издание. Открывал нужную страницу. Начинал читать. О том, как умирала с голода питерская семья, один за другим. Маленький мальчик, девочка, бабушка, мать... А в это время из соседней квартиры, за стеной, на лестничную площадку черного входа выносили отходы в мусорный бак: булки белого хлеба, обрезки колбасы, сала, заплесневевший сыр в золотой фольге. Там жила семья обкомовского ответработника...

. Вот вам и вся правда, – сердито говорил Сергей Сергеевич.

Его библиотека поражала как объемом, так и цельностью. Подобно А. Д. Черткову, когда-то, еще в XIX в., собравшем все, что было напечатано о России на всех европейских языках, Сергей Сергеевич собирал свою “Россику” – все, что мог добыть печатного о нашей с ним стране. На Русском, украинском, сербском, немецком, польском, французском, английском, испанском, даже на китайском, которого он не знал, но просил знакомого китайского профессора перевести на английский.

Собирателем он был страстным. Библиотеку свою пополнял изо дня в день. Любое упоминание о России – и будьте уверены, оно попадет к нему на полку. Будь это статья из британской энциклопедии XVII в., или публикация американского журнала на лощеной бумаге, или практически никому не известное издание из манчжурского города Цицикар, или сборник стихов, напечатанный на машинке, размноженный на ротаторе.

Если мог, покупал книги, если не мог купить – копировал. В его библиотеке, упакованные в желтые почтовые конверты, обнаружились десятки текстов академического характера: экономическое положение ремесленного класса в России после 1861 г. Или перевод на английский – “Лучшие рассказы современных Русских писателей”. И перечень: Лесков, Гаршин, Тургенев, Чехов. Издание 1901 г., Нью-Йорк. Случалось, что “зачитывал” библиотечные экземпляры, ну, не без этого...

Чего бы ни коснулся разговор о России, у него уже было что прочесть. Память его была необъятная, как и сама библиотека. Человек энциклопедических знаний, проф. Дурилин оказывался неисчерпаемым источником для любого, кто хотел узнать историю революций в России, гражданской войны, Белого движения, Русского рассеяния по миру.

Помню, однажды звоню ему: “Сергей Сергеевич, вот сразу, без раздумий, назовите мне пять-шесть фамилий военных писателей, Белых офицеров и генералов”. Он помолчал секунды три, потом стал перечислять. Чередой шли фамилии, имена, воинские звания, что написано, кем, когда и где издано, а также политическая окраска автора. Деникин, Головин, Туркул, Сахаров, Акулинин, Филимонов, Ефимов, Науменко, Гуль, Богаевский, Шкуро, Филатьев, Дитерихс, Краснов, Будберг, Федорович, Даватц, Семенов, фон Лампе... И длилось это не менее часа.

Насколько полно и разнообразно было его книжное собрание, настолько твердо и однозначно было его мировоззрение – С. С. Дурилин был непримиримым монархистом. О российских императорах он, казалось, знал все. Всю разветвленную генеалогию, кто на ком был женат, кто за кого и когда вышел замуж. Где служил такой-то наследник и шефом какого полка была такая-то Великая Княжна. Каково отношение Российского императора было к Тильзитскому миру, к автономии Финляндии, к переговорам по Балканам, к мирной конференции в Гааге. Мало этого, в его библиотеке были собраны книги по истории империй всего мира. Институт самодержавия в России был его неизбывной страстью. Последней работой, которую он мечтал закончить, должна была стать книга о царствовании Александра III.

– Относительно краткое правление этого Русского государя – самая яркая страница нашей истории. Оно, при всей внешней, казалось бы, бессобытийности, отсутствии войн, потрясений, бунтов и т.д. – показало, на что способна Россия. Нет, не при сверхэнергичном реформаторе, каковым выставляют Петра I, не при умной и просвещенной императрице, каковой слыла Екатерина Великая, даже не при осознавшем необходимость изменений государе, каковым был Александр II – при крепком, упорном, опытном администраторе. Пусть Александр III не хватал звезд с небес, не был сверхутонченным знатоком европейского искусства и литературы. Но вот же – подарил французам... целый мост. И французы, ! изумившись, начали вкладывать деньги в экономику России. До сих пор они ходят по бульвару Александра III, по его мосту. А мы, Русские, быстро включились в финансово-капиталистическую жизнь Европы, за 13 лет царствования Александра III-го выдвинулись в самые передовые страны мира, нарастили свою экономическую мощь, вологодское масло в Париже стало уже притчей во языцех, а знаете ли вы, что рубль на курортах Франции был более предпочитаем, чем франки, не говоря уже о долларах? Это ли не доказательство того, что монархия далеко не исчерпала своих возможностей?..

Однажды мы заговорили о его корнях. Он скупо улыбнулся. Обратился к своему большому шкафу, достал из него большого формата папку. В ней были: севастопольские газеты 1919 г., с упоминанием ранений и госпитализации его дяди, дипломы и наградные листы его отца С. А. Дурилина, письма А. Столыпина к своему первому помощнику А. Гербелю, который позже станет крестным отцом Сергея Сергеевича. И – рукой самого Николая II на каком-то государственном проекте, поданном А. Гербелем: “Ознакомился. Дать ход. Николай”.

– Когда я держу в руках этот лист, – сказал Сергей Сергеевич, – я словно держу историю той России, которой я принадлежу. Живой, могучей, великой державы...

Уже в конце войны семья Дурилиных переезжает в Дрезден. Туда отец получил новое назначение. Случайно отстали от поезда – пошли смотреть кино и не рассчитали время. Как ни спешили, поезд ушел. После объяснений с военными полицейскими пришлось сесть на следующий поезд. Не доходя до Дрездена двух перегонов поезд встал. Из вагонов было видно зарево, тяжело ухали бомбовые разрывы. Это длилось бесконечно.

– Союзники бомбили Дрезден, колыбель немецкой культуры, день и ночь. Прекраснейшие дворцы, музеи мирового значения, древние соборы, жилые кварталы, вокзалы, школы, библиотеки, театры, сады, фонтаны, – все было превращено в руины. Военной необходимости в этом не было никакой. Так как папа имел очень точное предписание, куда явиться в Дрезден, мы туда все-таки добрались. Вид уничтоженного города меня поразил. Его просто сровняли с землей.

Потом улыбнулся:

– Вот так кино нам спасло жизнь. Поезд, на котором мы должны были уехать, был разбит. Немногие спаслись в том аду...

Самую победу над Германией семья Дурилиных встречала под Мюнхеном. Кочевали из города в город, из одного беженского лагеря в другой. Наконец, осели в лагере Ди-Пи, то есть “перемещенных лиц” в Шляйсхайме. Бараки и бывшие армейские казармы, обжитые тысячами беженцев: Русскими, украинцами, поляками, сербами, чехами, башкирами, кавказцами, евреями, калмыками... Одни были освобождены из лагерей военнопленных, другие были “остовцами”, третьи служили в РОА генерала Власова, в казачьих частях, четвертые просто ушли с немецкими войсками, воспользовавшись таким случаем – освободиться от рабства большевиков.

– Это там вы впервые встретились лицом к лицу с советскими?

– Мы их называли “подсоветскими”. Да, там. До этого – все наше окружение было Русское. Знакомые, друзья, прихожане в церкви, родители моих однокашников по Кадетскому корпусу, по гимназии. А тут – совсем другой контингент. Говорят вроде бы по-русски, но совершенно иначе. Словечки другие, ухватки другие, привычки другие. Рождество не празднуют, а встречают Новый год. Могут на лагерном сходе вдруг обратиться: “Товарищи, на повестке дня у нас вопрос кормежки!..”. Как им объяснить, что “товарищи” убивали наших отцов и старших братьев, а “кормежка” сочетается со словом “скот”? И шпаны среди них было чрезвычайно много...

Влияние старой эмиграции все же чувствовалось. Во многих лагерях Ди-Пи в руководство попадали старые Русские, из Белой эмиграции. В каждом лагере строили часовни и церкви. Священники вели службы. Прихожане ходили крестными ходами. Многие подсоветские еще помнили смысл Православия, молитвы. Оккупационная администрация разрешала издавать книги, газеты, журналы. Как правило, во главе издательств становились также старые эмигранты. Печатали учебники, справочники, словари, пособия, художественную литературу. В лагерях Ди-Пи открывались свои гимназии, театры, балетные и музыкальные школы, технические училища. Многие из них приравнивались к государственным немецким учебным заведениям.

С глухим гневом воспринимали люди слухи, а потом и подтверждения о выдаче советчикам казаков генерала Доманова, о массовых самоубийствах среди казаков, “власовцев”, воинов Русского Охранного корпуса.

– Это было страшно. Хотя мы и находились в американской зоне оккупации, то же самое могло произойти и с нами. Одно время американцы даже выставили охрану вокруг лагеря. Мы поняли, что судьба многих беженцев решается где-то там...

О судьбе выданных на расправу тысяч “подсоветских” мы много говорили с Сергеем Сергеевичем. В его запасниках хранились сотни и сотни книг, газетно-журнальных публикаций, даже рукописей самих участников тех событий. Эта тема была и, в целом, остается совершенно закрытой для населения нынешней РФ. Мало кто знает и четко представляет себе, что такое Ялтинские соглашения, как в соответствии с ними западные демократии выдавали бывших “подсоветских” назад – прямо в лапы СМЕРШа, НКВД. Как работали расстрельные взводы в зонах советской оккупации – конвейер казней не останавливался ни на день. Как шли и шли на восток эшелоны с “репатриантами” – в тех же товарных вагонах, с колючей проволокой на окошках, с автоматчиками на буферных площадках.

– Но Сергей Сергеевич, что у Николая Краснова в “Незабываемом”, что у Петра Чижа в “Тени тирании”, что у Адмиралова в “Казачьей трагедии”, что у многих других авторов – одно и то же: полный паралич воли у людей. Почему? Почему не дрались? Не бежали в массовом порядке? Смотрите, у Краснова: британцы лгут нашим офицерам, что повезут их на какую-то конференцию. И те идут к автобусам. Прямо-таки бараны баранами! А между тем бывшие советские офицеры, как правило, были еще и членами ВКП(б). Уж кому-кому, а им известно было, что такое партийно-карательный аппарат.

Сергей Сергеевич горестно сжал губы. Потом сказал:

– Британцы всегда предавали Русских.

– Но Русские-то, они о чем думали?

– Не забывайте, многих силой заталкивали в грузовики и автобусы. Сотни людей кончали жизнь самоубийством – резали вены, вешались, стрелялись. Только бы не попасть назад, в лапы сталинских палачей. Некоторых буквально вынимали из петли, били, потом бросали в грузовики... Но в главном... в главном вы правы – паралич воли охватил людей. Я помню это состояние. Помню, как работали репатриационные комиссии. Всегда в их составе были британцы, американцы, французы и – советчики. Для многих “подсоветских” это было началом пути на их настоящую Голгофу. Мы, старые эмигранты, сопротивлялись и у нас были документы, что мы – не советские. Никогда не были советскими! А они...

Я продолжал собирать и обрабатывать материалы по Ижевцам. Как раз когда мы обсуждали этот “подсоветский паралич”, натолкнулся в одной книге на описание такой сцены: британские танкетки окружили лагерь Ди-Пи где-то в Австрии, уже подогнаны грузовики, казаки собрались возле церкви, молятся, чтобы Заступница не выдала их, офицеры в одном из бараков совещаются, что же им делать. И тут поднимается один, из старых Ижевцев, неизвестно какими путями попавший из Манчжурии в Австрию: “Господа! Что мы тут совещаемся? Встаем во весь рост и идем на пулеметы – покажем этой сволочи, как умеют умирать казаки!”.

Нет, не смогли подсоветские – вот так! Верили в слово офицера Королевских вооруженных сил. И напрасно – британцы двинули свои танкетки и мотоциклы на лагерь.

Приехал к Сергею Сергеевичу, привез эту книгу (из его же коллекции), зачитал это место.

– Да, ваши любимые Ижевцы были людьми на-особинку, – сказал он. – Этот случай больше говорит о характере народа, чем многие толстые тома исследований. Вы пишите, пишите...

Мюнхенский университет был следующим этапом в его жизни. Одновременно нашел себе приработок – сначала в администрации лагеря. Потом молодого человека, говорящего по-русски, по-немецки, по-сербски, по-польски (“Там в лагере у наших поляков и выучился!”), по-английски, заметили офицеры из УНРРА. Была такая организация, занимающаяся беженцами в Европе. Дали Сергею Сергеевичу работу, сделали офицером “второго класса” в американском отделе.

О работе в УНРРА он всегда вспоминал с теплотой. Наверное, это была та работа, где он, тогда еще совсем молодой человек, вдруг почувствовал свою нужность. Нужность для всех этих сотен и сотен беженцев, потерявших родной очаг, мучающихся на чужбине, без языка, без работы, без родных, страдающих, но не желающих возвращаться в рабство.

– Да, вот через эту самую УНРРА мы и попали в Америку. Дали визы как кадровому работнику американской государственной организации.

Америка. Сюда съезжаются все: свергнутые монархи, потерявшие портфели министры, потерпевшие поражения в войнах генералы. Для меня всегда было загадкой, как Русские монархисты, люди бесконечно преданные идее Православного Царя, могут прижиться в этой стране! Стране, родившейся в революционный войнах против Британской короны. Стране, пережившей свою гражданскую войну – войну патриархального, почти как бы нашего помещичьего Юга с развитым капиталистическим Севером.

– Честно скажу вам, – как-то признался Сергей Сергеевич. – А ведь мы так и не живем душой в Америке. Эта страна – пристанище на время. Душой же мы – там, в нашей России, с нашим Царем, в нашей культуре, с нашими святынями...

– Не потому ли некоторые старики, иные в очень преклонном возрасте, вдруг собираются и уезжают туда? Помню, в начале 90-х вернулась знаменитая поэтесса Ирина Одоевцева. Дали выступить по телевидению, стали печатать сборники стихов.

– И что потом?

– Как-то быстро умерла. Года три – и ушла.

– Вот видите. Значит, не нашла она той России, которую оставляла. Я тоже знаю нескольких таких, из наших, белых. Возвращались и в 60-х, при Хрущеве, и даже при Брежневе. Потом ре-репартриировались – летели назад, если хватало сил и денег. Потому что той России там больше нет. А здесь, как ни говори, жить-то легче.

Но “легкая” жизнь в Америке для Дурилиных началась, как и для большинства, очень тяжело. Отец, Сергей Александрович, был уже почти пенсионного возраста, сильно болел. Мать Людмила Ильинична пошла работать в компанию, изготовлявшую картонные короба. Сам Сергей Сергеевич сначала нашел работу на знаменитой “спичечной фабрике” в Квинсе, районе Нью-Йорка, – через нее прошли, наверное, десятки тысяч Русских послевоенных эмигрантов. А тут вдруг и повестка: надо стране этой послужить. Годы – 1951-1953. Корейская война. И попадает Русский парень из Югославии через Германию и Нью-Йорк прямиком на 38-ю параллель Корейского полуострова.

– Тогда в американской армии много наших служило. Знаю, сотни Русских молодых ребят были отправлены в Корею, даже не ступив на Американскую землю. Их прямо с острова Эллис, куда приходили транспорты из Европы, посылали на войну...

– А если кто-то не захотел?

– Обратным транспортом назад – в Европу. О, вы еще не знаете нашей американской демократии и свободы!..

О церковных делах, о жизни нашей РПЦЗ Сергей Сергеевич мог говорить часами. Знал историю Церкви. Собирал все, что издавалось о Православии. Поддерживал связь и переписку со многими церковными деятелями, с религиозными писателями, с периодическими изданиями.

– Что значило для нас оставаться Русскими? – переспрашивал он. – Конечно, оставаться православными. Прав Достоевский, очень прав! В Православии хранится основа Русскости. Как мне, мальчику, родившемуся в Югославии, удалось сохранить родной язык? Только через наши церковные службы, через тексты святых отцов наших, через приобщение ко всей Русской православной культуре.

В подтверждение его слов, я вспоминал одну из встреч здесь, в Америке. К моим друзьям приехал молодой человек из Калифорнии. Примчался на своем разбитом рыдване. Там, в Калифорнии, что-то натворил и удрал сюда, на Восточное побережье. Стоял с бокалом вина, высокий, спортивного вида, 25-летний, симпатичный. Заговорил с ним – отвечает еле-еле, со страшным акцентом. Часто мучительно ищет слова. Пока ищет – мычит. Жалкое зрелище! Сам же всего шесть лет как из России. Родился в Екатеринбурге. В начале 90-х удалось выскочить. Почти все это время прожил в Голливуде. Есть мечта – поставить порнографический фильм. Пробился до крупного продюсера. Сел в кресло, ногу на ногу, сигару запалил, запросил всего 60 тысяч. А продюсер его послушал да выставил из офиса: извините, я занят! Все катится – неизвестно куда. С американской женой разлад. Она оказалась наркоманкой. С другой тоже разлад. У нее бывший бой-френд (по-русски – полюбовник) постоянно пасется, требует денег...

Я невольно сравнивал: вот два Русских. Один родился в стране, которую кое-кто еще называет Россией. Всего 6 лет в Америке, а язык матери уже в забвении. Все разговоры – вокруг американской жены, которая села на иглу, вокруг денег, которые он не умеет зарабатывать, вокруг мечты о порнографическом фильме, вокруг 40 долларов, которые он хотел бы занять, чтобы залить бензин в машину... Не удержался-таки, спросил, православный ли он? “Да, мать крестила меня”, – с каким-то сомнением и неловкостью сказал он. И снова – о том, как он вошел в кабинет к продюсеру, какая там секретарша, какое там ковровое покрытие, какой автомобиль на стоянке, какая дорогая сигара...

И вот другой Русский. Который родился в сербском селе, жил в Германии, учился, работал, воевал в Корее, потом снова учился, снова работал. Много работал. Богу молился. Все его разговоры о России. Об ее судьбе, истории, величии в прошлом, падении в настоящем.

– Без Православия – нет России, – продолжал он мысль Достоевского. – Невозможно ее возрождение, о котором постоянно талдычат во всех их газетах.

– Там они и новые церкви строят, и чудеса у них происходят...

– В слово “Православие” я вкладываю совершенно иной смысл. Это не только наши церкви, иконы, свечи, облачения священников. Это – особый дух, это твердое следование принципам. Сказано в 30 Апостольском правиле: “Аще который епископ, мирских начальников употребив, чрез них получит епископскую в церкви власть: да будет извержен и отлучен, и все сообщающиеся с ним”. Ясно и строго! Что же там? Сергий Страгородский принимает руководство Церковью от безбожных иноплеменников, захвативших власть в России, утопивших страну в крови. До сих пор грех этот остается беспокаянным. Но молчит народ, молчит Церковь. Оттого и страдают там неимоверно!

Только однажды побывал Сергей Сергеевич на земле своих предков. В 1990-м.

– Вернулся – больным. Много повидал. Был в Санкт-Петербурге, тогда еще под мерзким названием Ленинград. Был в Москве, во Владимире, Суздале. Тамошний “Интурист” понимал, что за группа приехала – сделали нам поездку по тем местам и городам, которые для православного сердца значат очень много. А я видел другое – плохо одетых людей, очереди, озлобленность, пустые прилавки, неискренность повсюду: в школах, куда нас привозили, у гидов, которые нас водили... Расселили нас по семьям. Икон в доме нет. Евангелие – есть, но, как сказала хозяйка: “Да, прочитала я его...” Как будто это – женский роман. Или статейка в журнале о вреде ожирения. Были другие встречи. Мы – искали свое. Они – свое.

От той поездки осталось много знакомых. Переписка с ними, сегодня также в архиве Сергея Сергеевича, в библиотеке. Теперь, после его кончины, это уже не личные письма. Это уже достояние истории. Я читаю их. Письма советских людей Русскому американцу. Его ответы – скопированные на ксероксе. Это – больно! Как он бьется, пытается достучаться до родной, православной души. Как в ответ жалобы на безденежье, на невозможность достать одежду, учебники английского языка, лекарства. Правда, поздравления с православными праздниками. Словно бросали подачку. И снова – жалобы и просьбы.

– Да, поначалу многие писали, – говорил он. – Потом как-то переписка стала сокращаться. Оказалось, что многие люди там... как бы это правильно сказать... притворяются, что ли?.. Что они – Русские, что они – верующие, что им судьба их же страны небезразлична. Нет, наверное, не так. Не притворяются. Просто не знают уже, что значит на самом деле быть Русским.

Я расспрашивал его, с кем он там встречался. В основном, люди с хорошим образованием. С дипломами Университета дружбы народы им. Патриса Лумумбы. Или МГУ, английская филология. Или “Бауманка”.

– Ах, Сергей Сергеевич! Разве вы не знали, что в УДН имени Лумумбы десятилетиями готовили кандидатов для советской разведки? Что человек с хорошим английским, будьте спокойны, либо работает на них, либо “под колпаком у Мюллера”...

– Давно хотел вас спросить: что значит “под колпаком у Мюллера”? Откуда это?

И я рассказывал ему о “Семнадцати мгновеньях весны”. О том, как весь советский народ садился по вечерам смотреть этот сериал. О Тихонове и Броневом. Об анекдотах, которые вдруг хлынули из недр народных. Как чутьем своим люди поняли, что это опять фальшивка. И хохотали над фразочками Мюллера-Броневого, Штирлица-Тихонова и “голоса за кадром”, не жалея даже пальчиков “радистки Кэт”...

– “Под колпаком у Мюллера” на метафорическом советском языке означало – “под контролем КГБ”.

– О, теперь я кое-что начинаю понимать, – качал он головой. – Мне эту фразу насчет колпака Мюллера сказали там. Это был историк, работал в одном из музеев, а также в редакции журнала. Вот он и буркнул мне как-то про какого-то Мюллера. Тогда я так и не понял: что за Мюллер? Немец? При чем тут его колпак?

Потом посерьезнев, добавил:

– Эта метафоричность пришла на смену богатейшему Русскому языку там. Отчего? Оттого, что убивали наших священников, истребляли Православие, уничтожали книги, с корнем вырывали христианское миропонимание.

Любые поползновения некоторых деятелей РПЦЗ к “объединению” церквей он отвергал полностью. Было это уже, все было. И Евлогий был, все метался от белых к красным, от красных к белым. И семейство Граббе было, торговали церковными землями. Потом организовали “Американскую Православную Церковь” под омофором Московской Патриархии. Все было! Было даже такое, что наш святой, защитник всех Русских в рассеянии, Владыка Иоанн Шанхайский испытывал как бы неуверенность и смущение. Но не попустил Господь! И по настоятельному совету самого Владыки Иоанна был избран Филарет. Повел Митрополит Филарет нашу РПЦЗ прежним путем, тернистым, трудным, но благодатным. А сколько крика было с той, советской стороны! Засылали оттуда сюда журналы, газеты, листовки: верующие в СССР живут свободной, полнокровной жизнью, никто их не притесняет...

– А вы знаете, что Филарет был из Харбина? – вдруг задавал мне вопрос Сергей Сергеевич.

– Конечно, знаю. Из славного Харбина, где осели многие из Ижевцев. Харбин вообще оставался будто сколком той старой России уже много лет после того, как не стало России. Даже в конце 50-х, уже при власти китайских коммунистов, еще оставался там Русский дух.

Церковь в Наяке, где много десятилетий живет старая Русская община, Дурилин сам и строил. В ней венчался. В ней крестил своих дочек. Так большую часть жизни и прожил в этом маленьком уютном городке на берегу Гудзона, в 30 км к северу от Нью-Йорка.

С о. Георгием, настоятелем Наякской церкви, Сергей Сергеевич был в самых добрых и дружеских отношениях. Только что-то вдруг случилось с о. Георгием. Зачастил в конце 90-х батюшка в Москву. Появились у него новые мысли. Не всегда “новое” значит более правильное, лучшее, истинное. Увидел вдруг профессор Дурилин, как меняется лексикон у его старых друзей. Меняются убеждения. Сами принципы жизни.

– Вы спрашиваете о господине К-ском? Мы знакомы с Германии, были очень дружны, он из старой, белой эмиграции. Только, знаете, розовеет он. Сынок-то его сейчас в Москве, в американской финансовой компании – ну, как тут не стать немножко розовым?

Николай ДМИТРИЕВ
США

(Начало. Окончание в № 49)

Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

К СОДЕРЖАНИЮ

Автор: К. А. ЧИСТЯКОВ

ПРАКТИЧЕСКАЯ РАБОТА “ШТАБС-КАПИТАНОВ”

Предлагаем вашему вниманию отрывки из доклада кандидата исторических наук К. А. Чистякова, сделанного на конференции “Иван Солоневич – идеолог Народной Монархии” в Санкт-Петербурге в апреле 2003 г. Напомним, что конференция была организована Петербургским отделом Российского Имперского Союза-Ордена и нашей газетой.

Редакция выражает надежду, что этот материал будет воспринят читателями не просто как исторический обзор, но как пример для подражания в реальной деятельности.

Во второй половине 1930-х гг. в среде российской эмиграции на основе идей Ивана Лукьяновича Солоневича возникло движение, которое получило название “штабс-капитанского” (народно-имперского). “Штабс-капитаном” был русский эмигрант, не состоящий в политических организациях, человек “вне строя”, “типичный представитель” основной массы русской эмиграции. Сам И.Л. Солоневич так определял этот термин: “это наш “средний слой”, миттельштанд, позвоночный хребет всякой нации”.

Именно для него изначально задумывалось издание “Голоса России” (1936-1938 гг.; в 1938-1940 гг. – “Наша газета”; с мая по август 1940 г. – журнал “Родина”). “Он (Юрий Солоневич, сын И.Л. Солоневича – Авт.) утверждал, что есть “масса людей, сидящих по углам, людей, которым до смерти надоело партийное сквернословие, но которые любят Россию живой любовью, не ставят никакой партии выше Родины, и никаких вождей в гении не зачисляют. К ним-то, к этим людям, и нужно обращаться”. Первое упоминание о “среднем русском человеке, скажем, штабс-капитане” появилось в “Голосе России” летом 1936 г.

Вот как характеризовал Солоневич свое “штабс-капитанское” движение:“Наша Газета” постепенно выковывает то национально-русское мировоззрение, которое можно было бы назвать по-немецки “национал-социалистическим”, по-польски – “народно-демократическим” и которое мы пока называем штабс-капитанским. Движение имперское, национальное, православное и глубочайшим образом народно-демократическое. Движение монархическое, ибо в монархии мы видим скрещение и закрепление Империи, Нации, Православия и народных интересов. Движение антисемитское по существу, а не по истерике, ибо еврейство было и будет врагом и Империи, и Нации, и Православия, и народа. Движение органическое, ибо мы ищем в нашей истории наших корней и ни за какими европейскими шпаргалками не гонимся Движение массовое, ибо оно и сейчас обращается не к старым верхам, а к новым массам, и еще потому, что оно обратится со своим словом к полутораста миллионам русского народа”.

Как писал Солоневич, целью движения являлись, “с одной стороны, борьба с еврейством и большевизмом и, с другой стороны, – борьба с нашей реакцией и отсталостью”. Православная идея сочеталась с отрицанием “равенства религий перед законом”, “принципиальной веротерпимости”. Под отстаиванием идеалов народной демократии подразумевалась борьба “за восстановление общенародного и общенационального единства, за общую для всех “государеву службу” и за оценку людей не по “разрядным книгам”, а только и исключительно по службе”.

Основу организации составили кружки друзей “Голоса России”, которые начали появляться в 1937 г. под разными названиями. Первый был организован в Тянцзине в начале 1937 г. другом детства Солоневича Д. М. Михайловым.

Появлению структур “штабс-капитанского” движения способствовал опубликованный в конце 1936 г. в “Голосе России” спортивный комплекс “За Россию”, который был составлен Иваном и Борисом Солоневичами и являлся программой физической, военной и политической подготовки. Надо сказать, что И.Л. Солоневич уделял много внимания и разработке вопросов практического характера – подготовке тех “десяти тысяч”, которые должны будут в решающий момент оказаться в России: “...организованность, винтовка и крепкое сердце – в настоящее время – вот то, что может перевесить весы истории Государства Российского в грядущих и близящихся боях за Родину”. При этом он считал необходимым использовать опыт советской власти в организации подобного рода массовых мероприятий, в частности, всесоюзного комплекса ГТО, в разработке которого он сам принимал участие.

Как писал И.Л. Солоневич через год, “проект провалился”. Но на самом деле, инициатива братьев Солоневичей дала свои плоды – некоторые ячейки “штабс-капитанского” движения стали появляться в разных городах рассеяния именно на основе этого комплекса.

Так, 11 февраля 1937 г было создано “Русское общество спортсменов” (РОС) в Брюсселе под руководством Г.Н. Беликова (секретарь – М. Терне). Оно было одной из самых заметных и активных организаций “штабс-капитанского” движения. Помимо всего прочего, это было связано еще и с тем, что первое время его работу курировал Борис Солоневич, перебравшийся из Софии в Брюссель летом 1937 г.

В мае 1938 г. Г.Н. Беликов прислал в “Голос России” статью-отчет о работе, проделанной организацией за 16 месяцев. За это время было проведено 55 футбольных тренировок и 12 матчей, спортивный праздник, 52 закрытых общественно-политических собрания. РОС организовал 5 докладов И. Л. Солоневича, 9 докладов Б. Л. Солоневича, а также Ю. Л. Войцеховского, о. Турчмановича и других. По инициативе брюссельского РОС в помещении неработавшего ателье был создан и открыт 1 мая 1938 г. Дом русской молодежи на 120-150 человек (предс. А. Жмудский, секр. Ю. Мазараки). В нем постоянно устраивались различные собрания, доклады деятелей российской эмиграции и другие мероприятия.

Осенью 1938 г. было создано Русское общество спортсменов (РОС) в Париже – тоже одно из самых активных (председатель И. И. Значковский, генеральный секретарь – В. В. Грабовский, позже – Г. Кануленко) и также открывшее “Дом русской молодежи”. И. Л. Солоневич писал о парижском РОС в начале 1940 г.: “Наша организация строится не на банкетах, а на сколачивании кадров. В Париже, например, наша группа насчитывала около четырехсот человек, и Ю. Ф. Семенов (редактор “Возрождения”. – Авт.) в те дни, когда он подъезжал ко мне насчет газеты и денег, – читал этой группе свои доклады, о чем самолично рассказывал и мне – в самых что ни на есть лестных тонах: самая крупная и самая реальная организация в Париже”.

Кроме этого, в декабре 1938 – июне 1939 гг. парижский РОС организовал доклады: “Красная армия и ее вооружение” и “Вылазка в Россию” – Г. Майдачевский, “Россия сегодняшнего дня” – Г. Никольский, “Земледелие и переработка его продуктов в России” – В. Грабовский, “Средиземноморская проблема” и “Проблема возрождения русского национального флота” – адм. И.А. Кононов, “Белая империя” (Наши взгляды на устройство будущей России)” – инж. П. Виридарский, “Проблемы восстановления мощи России. Роль и значение советского и эмигрантского офицерского состава” – полк. Н.В. Пятницкий; 14 июня состоялось большое дискуссионное собрание, посвященное проблеме землеустройства в будущей России с участием кн. А. Н. Волконского, И. И. Тхоржевского, В. Н. Куколь-Яснопольского, д-ра В. М. Щербаня, Г. П. Эрдели, инж. П. М. Виридарского.

14 августа 1937 г. читателями газеты было создано “Общество друзей “Голоса России”“ в Лионе (встречается также под названием “Союз “Голос России”), председателем которого был избран “энергичный и деятельный” В. А. Карамали. Общество приняло лозунг “За Веру, Царя и Отечество”. Через несколько месяцев оно насчитывало 39 действительных членов и 4 соревнователя и включало в себя три секции: культурно-просветительную, секцию общественной связи и секцию изучения советской действительности. В октябре 1937 г. был организован доклад известного эксперта по советским делам инженера путей сообщения Ф. Ф. Макшеева “Положение рабочих в Советской России”. После покушения на Солоневича 3 февраля 1938 г., во время которого погибла его жена Тамара Владимировна 5 и 6 февраля в Лионе были проведены объединенные собрания отделения Российского национального союза участников войны (РНСУВ) и “Голоса России”.

В Ницце “штабс-капитанская” организация носила название “Общество изучения России” (руководитель – капитан Н. Г. Шаповаленко) и к началу 1939 г. насчитывала 15 человек. 5 марта 1939 г. оно вошло в состав парижского РОС, “признавая его своим центром во Франции”.

Примыкала к движению “Российская национальная группа” в Афинах, председателем которой был доктор А. Г. Хунцария тов. предс. – Г. Минин, секр. – Р. Соколовский). Он переехал из Парижа в Афины и создал в начале 1937 г. группу из 5 человек под лозунгом “Против коммунизма под национальным русским флагом”. Позже численность выросла, в организацию вошли представители Российский обще-воинский союз (РОВС), РНСУВ, Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП), Российского фашистского союза (РФС) и др. Один из руководителей РФС Ф. С. Сиваченков писал о ней как об “объединении эмигрантов различных политических взглядов”, “по своему значению подобной Бюро по делам российских эмигрантов (организация, созданная властями Манчжурии для контактов с русской эмиграцией. – Авт.), но с задачами исключительно политическими”.

В конце ноября 1937 г. было основано “Общество друзей “Голоса России”“ в Лозанне. К этому времени аналогичная структура существовала при организации “Друзья национальной России” в Нью-Йорке. Помимо упоминавшихся выше, достаточно активно действовали ячейки в Праге, Белграде, Марселе, Харбине, Шанхае, Сиэтле, Монтевидео и других городах. Не везде юридически ячейки были оформлены. С легкой руки Солоневича “штабс-капитанские” организации стали называть себя “берлогами”. К концу 1938 г. “штабс-капитанское” движение включало в себя около 40 организаций, через год их стало 63. Судя по всему, наибольшим количеством ячеек были представлены традиционные центры эмигрантского рассеяния – Франция и Китай.

Как писал после войны один из ближайших сподвижников Солоневича В. К. Дубровский, “штабс-капитанское” движение “в первые же месяцы своего существования стало оформляться по профессиональным признакам”. Внутренняя работа структур движения обычно состояла из занятий тематических групп. Так, парижский РОС включал в себя, в частности, идеологическую, административную, земельную, рабочую группы. Друзья “Голоса России” устраивали открытые собрания с организацией докладов, спортивные соревнования, стараясь привлечь на эти мероприятия эмигрантскую молодежь.

“Штабс-капитанские” организации в основном сотрудничали с местными структурами РНСУВ и НТСНП. Совместная работа с РНСУВ велась в рамках Российского национального фронта – последней предвоенной попытки объединения в среде российской политической эмиграции. Во Фронт входили РНСУВ, РФС, действовавший в основном на Дальнем Востоке, Российское национальное и социальное движение (РНСД) в Германии, Солоневич со своими “кружками друзей” и другие менее значительные организации. Оно строилось в основном на идеях фашизма и монархизма, по своей сути было формальным и просуществовало недолго – с мая 1938 по начало 1939 гг.

Тем не менее, вышеупомянутый Сиваченков имел основания писать: “Исключительно большое значение в формировании Национального Фронта имело вхождение в него братьев И. Л. и Б. Л. Солоневичей с многочисленными читателями “Голоса России”, последователями политических взглядов этих смелых и талантливых политических деятелей. Если друзья Солоневича не сколочены в определенную организацию, то идейно они представляют многочисленную группу Российской эмиграции, объединенную любовью к своей Родине и искренним желанием активно способствовать ее возрождению”.

В марте 1938 г. Солоневич писал: “Они (формы работы “штабс-капитанов” – Авт.) шли от низов, так сказать – от масс. Безо всякого нашего участия появились кружки “Голоса России” – в Брюсселе и Тзян-Тзине, в Лионе и в Холливуде, в Лозанне и в Харбине. Я этим кружкам не написал ни одного письма и не дал ни одной инструкции. Это, как говорят в советской России, – самотек. Это выражение назревшей и наболевшей необходимости, это – результат тупика, в который попало русское зарубежье – элита и цвет русского народа”.

Конец 1938 г. ознаменовался началом нового этапа деятельности И.Л. Солоневича – налаживанием организационной работы. Сначала он писал: “Да, я воздерживался и от политической программы. По той простой причине, что в данных условиях это означало бы автоматическое создание еще одной партии. Для существования такой партии – нет никакой политической необходимости. То, что в этом отношении я хочу выдвинуть, сводится, в сущности, к очень простой вещи: к политической детализации Белой Идеи в ее применении к психологическим и экономическим сдвигам двадцати лет русской революции”.

И все же по замыслу Солоневича, “штабс-капитанское” движение должно было постепенно превратиться в политическую организацию: “Я воздерживался от каких-либо указаний, оформлений и прочего, исходя, во-первых, из надежд на то, что все это удастся влить в какую-то стоящую около РОВСа организацию, и, во-вторых, для того чтобы выяснить способность наших штабс-капитанов к самоорганизации. Словом – кружки росли самотеком. Сейчас их работу нужно объединить. В виду этого я прошу все кружки выработать на основании собственной программы схематический устав и программу работы – чтобы ни то, ни другое не оказалось бы кабинетными измышлениями. Основная цель работы – это служба России и наша подготовка к этой службе”.

При этом Солоневич отмечал, что эта работа “не заменяет и не отменяет необходимости и сейчас, в данный момент, всеми имеющимися в нашем распоряжении способами вести борьбу против большевизма”.

Призыв Солоневича о программе получил отклики с мест. В Париже “хозяйственной группой” “штабс-капитанов” была выпущена брошюра “Первый этап” под общим заголовком “Библиотека штабс-капитанов хозяйственников”. В Афинах “Российская национальная группа” отдельной брошюрой выпустила свою программу. Руководитель брюссельского РОС Г.Н. Беликов предложил план работы – создание дискуссионных кружков, кружков специалистов, воспитательная работа среди молодежи, создание самостоятельных центров активной работы против коммунизма.

И.Л. Солоневич наметил основную задачу текущей работы организаций – это идейная подготовка “штабс-капитанов” к будущей работе в России в качестве служилого слоя: “штабс-капитанская масса нужна будет России, как правящий слой. Если это выражение вам не нравится – возьмите более скромное: как административный аппарат… Но, при всякой мыслимой комбинации обстоятельств, штабс-капитанская масса станет служилым слоем будущей России”.

Упор был сделан на организацию выпуска серии изданий по различным политическим и социальным вопросам под общим названием “Белая библиотека”. Эта работа велась в рамках “Российского национального фронта” с бесплатной рассылкой изданий подписчикам “Нашей газеты” (9.000), а также “Сигнала” и “Вестника РНСД” – печатных органов организаций, входивших во “Фронт”. Были выпущены и разосланы две книги (кн. 1 – Никонов-Смородин М. Поземельно-хозяйственное устройство крестьянской России; кн. 2-3 – Апанасенко Г. Нация / Тряпкин Б. Церковь и государство).

В это время сам Солоневич разрабатывал устав будущей “штабс-капитанской” организации и работал над одним из своих самых значительных трудов под названием “Белая империя”, который должен был стать ее идеологической основой и частью “Белой библиотеки”. Задача этого труда – “дать в руки зарубежному штабс-капитану по мере возможности законченную и по мере возможности безукоризненную монархически-национальную аргументацию. Дать русскому человеку вообще хорошо, убедительно и, что очень важно, ярко написанное изложение основ русской государственности”. “Белую империю” не успели выпустить в рамках “Белой библиотеки”. Она начала печататься в последних номерах “Нашей газеты” (конец 1939 – начало 1940 гг.), а затем вышла отдельным изданием в Шанхае (Дальневосточная группа “штабс-капитанского” движения проявляла большую активность в издательском деле) в 1941 г.

Другим программным документом стали “Политические тезисы народно-имперского (“штабс-капитанского”) движения”, изданные в 1940 (София) и 1941 (Шанхай) гг., которые шанхайские издатели назвали конспектом “Белой империи”. Была также выпущена брошюра “Основы штабс-капитанского движения” (София, 1940) – краткий вариант “Тезисов”. Белградская группа “штабс-капитанов” (уполномоченный – С. Н. Латышев) в том же 1940 г. выпустила брошюру “Что говорит Иван Солоневич”.

К весне 1940 г. существовало около 70 структур “штабс-капитанского” движения в приблизительно 30 странах, часть из них находилась на нелегальном положении по различным причинам, таким, как симпатии властей ряда стран к СССР, противодействие эмигрантских организаций, в частности, “внутренней линии” – контрразведки РОВС, военное положение, введенное к тому времени в странах – участницах II Мировой войны.

Летом 1940 г. прекратился выпуск журнала “Родина” – последнего предвоенного издания Солоневича. К слову, к этому времени в Европе продолжали выходить всего лишь два более-менее значительных периодических издания российской эмиграции – белградский “Русский голос” и берлинское “Новое слово”.

Как писал Солоневич, война “разгромила наши “берлоги”. Это же подтверждал и Дубровский: “Однако, нельзя не признать, что война нанесла серьезный удар всему Штабс-капитанскому Движению в целом. Многие группы его членов попали за Железный Занавес, не успев покинуть захваченные Советами страны. Другие – прекратили свою деятельность, продолжение которой стало невозможным в условиях военного времени. По злой иронии судьбы, немало “штабс-капитанов” попало в тюрьмы и концлагеря союзников, по клеветническим доносам, обвинявших их в сотрудничестве с Иваном Лукьяновичем, которого клеветники изображали как немецкого агента, в то время как он сам находился в ссылке как “ненадежный иностранец”. Находившиеся за океаном группы штабс-капитанов приостановили свою деятельность”. Несмотря на это, “штабс-капитанское” движение Ивана Лукьяновича Солоневича возродилось после войны как Народно-Монархическое, сумев привлечь в свои ряды и эмигрантов “второй волны” (в частности, таких, как Б. Башилов, Б.Н. Ширяев, В. А. Рудинский и др.).

К. А. ЧИСТЯКОВ
Москва

Монархистъ № 47-48, 2003, АРХИВ

К СОДЕРЖАНИЮ

Автор: Андрей СОРОКИН

НАЦИОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ И ВОССТАНОВЛЕНИЕ МОНАРХИИ

Нас, монархистов, очень часто спрашивают: “Что делать?” Иногда даже требуют немедленного действия для восстановления Царской власти не позднее, чем завтра, добиваясь от монархистов чуть ли не инструкций по изготовлению динамита и прорытию туннелей, чтобы “взорвать всю эту сволочь”.

Причин этому может быть несколько. Одна из них, конечно же, юношеский максимализм с поправкой на сегодняшний уровень культуры. Возможно, кто-то неоправданно “горит” желанием “боевых действий” по неизбывному недомыслию. Не исключаю и провокаций. О последних двух причинах говорить, наверное, не стоит. А вот “юноше”, хотя бы и 50-летнему, “обдумывающему житье” (что уже хорошо), можно и нужно кое-что разъяснить.

Прежде чем задаваться вопросом о том, “что делать?”, необходимо выяснить “что происходит?”.

До того как назначать “курс лечения” и “выписывать лекарства”, нужно выявить “симптомы болезни”, поставить “диагноз”, а затем уже лечить, причем лечить не “симптомы”, загоняя “болезнь” внутрь, а, именно, причины “нездоровья”.

Но происходит так много всего, “симптомов” столько, что, пожалуй, можно утонуть в бесплодных попытках “объять необъятное”. Поэтому необходимо обратить свое внимание на главное. Пусть не на “самое главное”, но, по крайней мере, на то, по чему и о самом главном можно будет составить вполне определенное мнение.

Все нам, разумеется, не охватить, а посему рассмотрим, да и то достаточно схематично область демографическую. Известно, что с 1989 по 2002 г. население России в ее современных границах сократилось почти на 2 млн человек. Но, если учесть, что за этот же период в Россию въехало 11 млн иммигрантов, то убыль составляет ок. 1 млн в год. Это более или менее известно.

Посмотрим на демографию с несколько иной, менее общей, так сказать с этно-демографической, точки зрения. Русские составляют в настоящий момент ок. 80% населения России. Соответственно, “иноплеменные” (назовем их так) – 20%. Многие даже радуются: “Вот, – говорят, – Россия по всем международным нормам страна моноэтническая, а не многонациональная”.

Однако привяжем еще один аспект, территориальный. “Иноплеменных” в местах их традиционного расселения, само собой, не 20%, а, как правило, многократно больше. В русских местностях, их доля меньше средней по стране. Понятно, что в Ростове Великом, например, дагестанцев в процентном исчислении меньше, чем в Махачкале. В столицах и больших городах “иноплеменных” больше чем в глубинке. Доказательств, надеюсь, приводить не нужно. Точными цифрами я не располагаю, но в национальных окраинах “иноплеменные” составляют ориентировочно 80-95 % населения, в малых городах – 5-8%, а в больших городах и обеих столицах – 10-15%.

Что ж, возьмем еще один аспект – возрастной. Именно он даст нам возможность прогнозировать изменение этно-демографической ситуации, причем, в коренной России. Допустим, что в Петербурге “иноплеменные составляют” 10% населения, но среди тех, кто старше 60 лет их – 3 %, среди тех, кому 40-60 лет – 7%, среди тех, кому 20-40 лет – 14%, а среди тех, кому до 20 лет – 30%, если не больше. То, что у “иноплеменных” семьи, как правило, многодетные, а у русская это – исключение, факт очевидный. Теперь представим себе, что будет с этническим соотношением лет, допустим, через 15-20. Произойдет смена поколений. Русские старики, будем назвать вещи своими именами, в основном, вымрут. Русских, особенно социально активных возрастов, в общем количестве населения станет меньше. Этому поможет еще и миграция “иноплеменных” из национальных окраин. Таким образом, соотношение изменится не в нашу в пользу.

А, если учесть что среди этнически русских найдется известное число “общечеловеков”, наркоманов, и прочих неспособных к сопротивлению? Соотношение будет уже угрожающим. И не просто угрожающим, а угрожающим самому существованию русского народа. Мы, как обычно, окажемся “внутренне не готовы” и “внешне не организованы”. “Иноплеменные” будут сплочены и решительны. И уже не их будут бить “бритоголовые”, а они будут бить нас с вами – “чемодан, вокзал, деревня”. В добросердечии “иноплеменных”, особенно если они сильны, многие убеждаются уже сегодня. При этом, учитывая темпы роста доли “иноплеменных”, на их ассимиляцию рассчитывать не приходиться.

Иными словами, этническое противостояние, в конце концов, вполне может раскалится до межнациональной войны. “Чечня” будет здесь в России, на Ордынке, на Васильевском острове и т.д. Либерально-демократическое правительство начнет, по обыкновению, “бить своих” за экстремизм и т.п., проявив тем самым свою изменническую сущность. Оно будет свергнуто и заменено правительством национального даже не доверия, а спасения. Произойдет долгожданная национальная революция, и, как результат – изменение политического режима в стране.

В условиях нарастающего межнационального противостояния нам, ради того, чтобы выжить, придется объединиться и организоваться. Столицы, а именно в них, как правило, совершаются все, в том числе и национальные, революции, смогут опереться на более “русско-насыщенную” провинцию (не вся же она сопьется), и мы победим.

Но, даже если заокеанские “миротворцы” и не отдадут нас под кинжал “соотечественников”, даже если мы и выстоим, одолеем и победим, перед нами встанет вопрос, как не допустить повторения пройденного.

Сценариев развития ситуации представляется два. Первый – национальная диктатура по принципу “грабящая метрополия – ограбляемые колонии”, “народ-господин и народы-рабы”, независимо от принципиальной лояльности последних и степени ее искренности. Впрочем, при такой постановке дела лояльность маловероятна. Даже и вполне доброжелательные к русским народы России, будучи зачисленными в граждане “второго сорта”, станут нам врагами. Подобная диктатура, опирающаяся не на начала христианской нравственности, а на известную нам по воззрениям блуждающего племени этно-избирательную антимораль, имеет своим девизом даже не “кто не с нами, тот против нас”, а уже “мы против всех, кто не наш”.

Это, в принципе, не альтернатива, т.к. установление таких порядков бесперспективно – не может же, в самом деле, якут стать белорусом. Это не выход, а продолжение войны.

Действительная альтернатива – восстановление православно-монархической империи, с ее ясными принципами: “во Христе нет ни эллина, ни иудея” (заметим во Христе, а не в антихристе), “кто не против нас, тот с нами”, “других без причины (именно без причины, а не без повода) не трогаем, но и себя в обиду не даем”. История российской православной империи Рюриковичей и Романовых, в которой не только мирно уживались, но и развивались (благодаря русскому национальному стержню и общению с ним и между собой) сотни народов, дает основания полагать, что единственно возможный путь для России – возрождение империи под верховной властью Русского Православного Царя.

Тот факт, что не всегда, не везде и не все было мирно, не против говорит империи. Ведь в большинстве случаев уживались, значит, сам принцип правилен. Самые неуживчивые замирялись, и не столько кровью, сколько милосердием строго, но справедливого и сильного Царя. Более того, после замирения “иноплеменные” свою кровь проливали, если не за Россию, так уж, по крайней мере, за Царя.

Национальная политика “имперской идеи”, руководствующаяся вечными принципами, объективно не противоречащими действительным, позитивно ориентированным интересам каких-либо групп и лиц, – гарантия дальнейшего державного, да и, в определенной степени, физического существования Русского народа.

Вот, теперь, когда хотя бы отчасти мы поняли, что происходит и какова наша цель, можно, в общих чертах, ответить на вопрос “что делать?”, “каковы наши задачи?”.

Во-первых, необходимо противодействие духовно-нравственной деградации, глобальной информационно-психологической агрессии иудео-сатанистов и их “гузкоговогящих” лакеев. Однако это не есть результат, который должен быть достигнут. Отразить агрессию и оставить за собой вакуум плюрализма совести, т.е. “права” на бессовестность, безверие и безнравственность, означает повторение новой атаки в самом ближайшем будущем. Да и возможно ли отстоять что-либо, не имея соответствующего “тылового обеспечения”? Поэтому в этом отношении конечная и, наверное, самая трудная задача – действительное и действенное воцерковление Русского народа.

Вторая, неразрывно связанная с первой, задача – сохранение, а для многих, “выбравших “Пепси”, восстановление культурно-национальной идентичности. Принципы ее известны – Православие, Самодержавие, Народность. Но здесь больший акцент делается на третий элемент русской триады, может быть наиболее легко восстанавливаемый. Необходимо изжить то чужебесие, то “долларовое” мышление и почитание “сделано в Юсах”, которые поразили и поражают многих все еще русских людей. Нужно разбудить “опомнившегося Ивана”.

Третья задача – изменение вектора общественного сознания по отношению к Самодержавной Монархии от открытой враждебности, неприязни или равнодушия на приятие, благожелательность и осознание ее необходимости и спасительности, на требование монархии, на действие по ее восстановлению. Здесь, по крайней мере, три направления.

1. Обеспечение массового монархического сознания пусть только на уровне веры и настроения. Чем полнее будет выполнена эта задача, тем меньше будет пролито русской крови, хотя бы и в период национальной диктатуры.

2. Формирование осознанной монархической позиции в армейской среде. Это очень важно. Через 20 лет армия, как верится, уже не будет настолько “послесоветской”, а с учетом комплектования на контрактной основе она в этническом отношении будет преимущественно русской (“иноплеменник” даже и в Российскую, не то что Русскую армию служить вряд ли пойдет). Надо работать с молодыми лейтенантами, с курсантами и кадетами, с теми, кто станет ко времени майорами, полковниками и генералами. От них многое будет зависеть. Поскольку армии участия в межнациональном конфликте не избежать, чрезвычайно важно, чтобы она представляла, что надо делать в такой ситуации, в том числе и с “правительством дружбы народов”, и чего, в конечном счете, необходимо достичь.

3. За оставшиеся 15-20 лет необходимо сформировать монархически сознательный (если можно так выразится “с высшим монархическим образованием”) и профессионально пригодный административный кадр, готовый служить Царю и Отечеству за совесть, а не за “административную ренту” казнокрада и взяточника. Задача в современных условиях очень трудноразрешимая, хотя и не недостижимая. В любом случае, следует помнить, что без ее выполнения монархия превратится в фарс, в разыгранную советско-постсоветско-неосоветской номенклатурой трагикомедию. “Советская монархия” надолго дискредитирует саму идею, на очищение которой от “дружественной” либерально-демократической грязи потребуется много времени, которого у России, по-видимому, не будет.

Картина, кончено, страшная и кровавая. Дай Бог, чтобы нашлись люди, во власти которых понять и изменить наметившиеся тенденции и возродить русскую государственность ценою меньших бед и несчастий. Да минет нас “чаша сия”. Но, боюсь, “пока гром не грянет, мужик не перекреститься”.

Андрей СОРОКИН


№ 47-48	Санктъ-Петербургъ	годъ 2003





НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

СОДЕРЖАНИЕ: