Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ

Монархистъ № 30,1995, АРХИВ

В этом году издательство "Лики России" при содействии Мариинского Фонда начало издание новой книжной серии "Белый Орел". Первой книгой, вышедшей в этой серии, стали воспоминания Главы Российского Императорского Дома Великого Князя Владимира Кирилловича и Его Супруги Великой Княгини Леониды Георгиевны "Россия в нашем сердце". Редакция "Монархиста" предлагает Вашему вниманию небольшие отрывки из этих воспоминаний и рекомендует приобрести эту книгу, тираж которой, к сожалению, составляет всего 5 тысяч экземпляров.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Великого Князя

Владимира Кирилловича

Cо времени нашего возвращения из России прошло совсем немного времени, но многое уже изменилось, я сужу об этом по письмам и по разговорам с людьми, которых все больше приезжает к нам. Идет, безусловно, процесс открытия страны. Сейчас еще трудно предсказать, как он будет развиваться, остается только надеяться, что благополучно, и найдется достаточное количество людей способных и деятельных, готовых защитить национальные интересы, с тем чтобы это движение не превратилось в определенное ослабление нашей страны, в ее, говоря проще, экономический захват, который, если смотреть со стороны, может пленить население показной легкостью (вспомним, что ему довелось пережить!), но, с точки зрения интересов самой страны, может оказаться столь же отрицательным, как и тот. совершенно противоположный режим, от которого теперь, как будто, страна избавилась. Момент этот опасен тем, что и в самой России,

и на Западе находится некоторое количество людей, считающих, что русские неспособны сами собой управлять, и возлагающих большие надежды на помощь извне. Меня это, конечно, беспокоит, потому что трудно сказать, что произойдет, если настежь раскрыть все двери и без дискриминации принимать любую помощь, и я надеюсь, что в дальнейшем это положение будет упорядочено и эта помощь, которая, безусловно, может принести пользу и дать материальную возможность выйти из сложившегося тяжелого положения, будет приниматься с весьма определенными ограничениями. Ведь, по сути, мысль о том, что Россия не может существовать без поддержки иностранцев, у нас не нова - достаточно вспомнить одно юмористическое стихотворение Алексея Толстого, в котором он кратко воспроизводит русскую историю, начиная с Гостомысла и до наших, то есть до его, конечно, дней. Начинается оно очень смешно и печально:

Послушайте, ребята,
Что вам расскажет дед.
Земля наша богата,
Порядка в ней лишь нет.

А эту правду, детки,
За тысячу уж лет
Смекнули наши предки:
Порядка-то, вишь, нет.

И стали все под стягом.
И молвят: "Как нам быть?
Давай пошлем к варягам:
Пускай придут княжить".

Это, кстати, один из самых моих любимых русских писателей, потому что наши классики меня всегда, со школьных лет, удручали тем, что были по отношению к своей стране не совсем доброжелательными, а у Алексея Толстого этот юмор какой-то здоровый, позитивный, и может быть поэтому его особенно ценил Александр III, их связывала личная дружба. Ну, а если изучать историю России не по литературным трудам, а по историческим источникам, то будет видно, что это великая история и что сами русские на многое способны. Поэтому я смотрю в будущее с надеждой и оптимизмом. Не надо только забывать, что за годы советского режима страна в своем развитии была отброшена далеко назад, чуть ли не к эпохе крепостного права, и что ей предстоит проделать колоссальную работу и преодолеть огромную инерцию. Но я убежден, что с этой работой она справится.

ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ

Великой Княгини

Леониды Георгиевны

Когда началась война, друзья из Испании помогли мне с девочкой выехать туда. Чуть позже к нам приехал мой брат, недавно овдовевший, привез мне своего сына, и этого мальчика я воспитала. Одновременно приехали наши родители. Вскоре после моего приезда в Испанию у меня произошла одна неожиданная встреча. Как-то случайно я разговорилась с местным священником, и он мне вдруг сказал: "Одна семья очень хочет с вами познакомиться. Их бывшая француженка раньше служила в вашей семье, и она много им рассказывала о вас". Эта француженка преподавала французский язык... генералу Франко. Так мы с ним познакомились. О Франко говорят и пишут много несправедливого. У меня была возможность убедиться в том, что это был истинный патриот своей страны, человек глубоко верующий и очень умный. Он, безусловно, спас Испанию. Он поднял ее социально, создал в ней средний класс. Это то, о чем все его обвинители забывают: в Испании были люди или очень бедные, или очень богатые, а среднего класса не было вовсе. И он его создал: именно он начал первые социальные преобразования, развернул строительство, поднимал заводы, фабрики. В этой стране не было безработицы. Там можно было ходить по улице среди ночи, не боясь, что тебя ограбят. Многие считали, что сразу же после окончания гражданской войны он должен был передать власть королевской семье: Франко был военным и, как все военные, присягал королю. Он первый заговорил с нами на эту тему. "Я не могу этого сделать, пока я не укреплю страну", - сказал он. Но Испанию он декларировал королевством, вызвал молодого наследника, воспитал его в самых лучших условиях. К сожалению, человек, которому он все поручил после своей смерти, - Карреро Бланке, - был сразу же убит. Франко отказался войти в войну на стороне немцев, хотя единственными, кто ему помогал во время гражданской войны, были итальянцы и немцы. Он очень ловко отговорился тем, что Испании невозможно после войны гражданской снова воевать, и остался в стороне. А воевавшая на стороне немцев голубая дивизия, "Дивизия Азулъ", состояла из добровольцев, поехавших в Россию воевать с коммунистами. Воевать с ними хотели было в начале войны и многие русские, но они скоро увидели, что эта война идет не так, как они себе представляли, что немцы хотят сделать из России колонию - из-за чего, собственно, они эту войну и проиграли. Франко вдавался во все мелочи - и делал удивительные вещи. Например, в стране было очень мало автомобильных дорог, Он проложил дороги, и это в те годы, когда ему никто не помогал, все страны его бойкотировали, и он не мог эти дороги заасфальтировать. Но он их приготовил, и они так и стояли до тех пор, пока не улучшились отношения с другими странами. Тогда он получил гудрон и залил им уже готовые дороги. Перед смертью он написал обращение к испанской молодежи, своего рода завещание, в котором призывал народ следовать по тому пути, на который вышла Испания…

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: Евгений Лукашевский С ЛЮБОВЬЮ И БЛАГОГОВЕНИЕМ Членам Императорского Дома посвящается Читая работы, посвященные вопросам монархической государственности, невольно замечаешь, что авторы, весьма доброжелательно относящиеся к монархии, и даже убежденные монархисты, обращают основное внимание на внешнюю сторону монархии, ее преимущества чисто прагматического характера. Другие же стороны монархической системы правления, мистическая и нравственная суть монархии выпадают из сферы их внимания. Даже такой глубокий и сильный мыслитель как И. Л. Солоневич не уделяет этому вопросу ни одной строки. Между тем, христианское миропонимание обязывает нас относиться к религиозно-нравственной стороне образа правления с самым серьезным вниманием. История становления, взлета и падения многочисленных государств и целых народов явственно показывает наличие перста Божия в их судьбах и свидетельствует о том, что до тех пор, пока народы и государства следовали велению Господа, Он был с ними, вел их к величию и процветанию. Но наступал момент, когда по неведомым нам причинам злые силы брали верх, народы сходили с пути Божиего и рано или поздно их постигала горькая участь. Ярким примером тому может служить история нашего Отечества. Под лозунгом "войны до победного конца", но без Царя, безумные думские витии совершили подлый февральско-мартовский переворот, а ровно через год, буквально день в день, большевики подписали самый унизительный за всю историю России "похабный мир". А еще четыре месяца спустя свершилось гнуснейшее цареубийство, после которого просто наивно спрашивать, почему же у нас все так плохо и когда придет конец нашим мучениям? Убийство Помазанника Божия, да еще сопровождаемое массовым, почти поголовным злобным словесным издевательством над страшной судьбой Христианского Монарха и целого сонма невинных жертв, есть перед очами Господа неслыханное преступление, даже не политического, а религиозного характера. И уже почти вековая нераскаянность в этом преступлении не сулит нам ничего хорошего в ближайшем будущем. Ведь главное преимущество монархии перед всеми иными формами правления именно в том и заключается, что монархия носит на себе знак особого Божественного благословения. Этим она и отличается от всякого рода деспотий, тираний и диктатур, с которыми ее часто путают. Идея Божественного происхождения монархии в искаженной форме имела место и в языческом мире - в Китае, Египте, Риме, Японии. Даже античные республики возводили основание своих государств к древним царям божественного происхождения - Гераклу, Миносу, Энею и т.д. Но сформулированная идея Монарха как Помазанника Божия нашла свое выражение в древнем Израиле, прежде всего, в факте помазания на царство Давида, от которого по плоти ведет род Свой Сам Господь наш Иисус Христос. В христианском мире Божественное происхождение власти Государя проявилось во всей полноте. Прежде всего, принятие народами христианства, за редчайшими исключениями (в Ирландии, Исландии), являлось результатом личной инициативы Монарха. Так было в Риме во времена Св. Равноапостольного Императора Константина, так было в Армении, Грузии, германских, славянских и скандинавских государствах. Везде у истоков принятия народами Христианства стояли их Монархи. Так было и на Руси, где трудами Святых Равноапостольных Ольги и Владимира, Святых Александра Невского, Даниила Московского, Димитрия Донского и многих других благочестивых Государей вводилась, укреплялась и защищалась Святая вера. О значении царской власти много писали Отцы Церкви и крупнейшие богословы позднейших времен. Св. Григорий Богослов говорил, что управлять человеком, этим хитрейшим и злым животным есть наука наук. Здесь нужна мудрость Божия, которая подается в таинстве Миропомазания. "Для чего совершается этот торжественный обряд? - вопрошает Св. Прав. Иоанн Кронштадтский в "Слове на День Миропомазания и Венчания на Царство Государя. Императора Николая Александровича", - Он совершается в знамение того, что Сам Бог Владыка владык и Царь царей утверждает за Царем верховную власть над вверенными ему народами и изливает на него все благодатные дары Духа Святаго для мудрого, праведного и милостивого царствования. Чтобы достойно принять от Бога столь великие дары, Царь и Царица прежде обряда Миропомазания говеют и причащаются Святых Христовых Тайн... И так будем благоговеть пред Особою Царя, как Помазанника Божия, делающего дело Божие,.. как Главы Государства, как Отца Отечества, как Покровителя Церкви Божией. Аминь". Вот почему каждый подданный и, прежде всего, христианин, должен быть не только лояльным гражданином и почтительным слугою Государя. Он должен любить Государя, как человека, поставленного над ним не народом, не традицией, не классом или кликой, но Самим Господом Богом. Любовь к Государю есть одно из важнейших проявлений любви к Самому Творцу и Спасителю. Власть Помазанника Божия лучше всего защитит любящих его верноподданных от произвола всякого рода самодуров и хамов, дорвавшихся до власти, и пресечет попытки различных авантюристов от политики навязать народу свою тиранию. Даже люди, всю жизнь проходившие по мукам в поисках истины и не всегда ее нашедшие, в лучшие, просветленные мгновения своей жизни чувствовали эту истину всем сердцем. "Я постиг, - пишет о. Сергий Булгаков, - что царская власть в зерне своем есть высшая природа власти, не во имя свое, но во Имя Божие. Не хочу здесь богословствовать о царской власти, скажу только, что это чувство, эта любовь родилась в моей душе внезапно, молниеносно... Я почувствовал, что Царь несет свою власть как крест Христов, и что повиновение Ему тоже может быть крестом Христовым и во Имя Его... Религиозная идея демократии была обличена и низвергнута, во имя теократии в образе царской власти." И когда в сердцах русских людей возгорится любовь к Государю, вера в святость Государева дела, надежда и упование на сердце и волю Государя, тогда обретут они все то, чего так жаждут в наше тяжкое безвременье. Евгений Лукашевский

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: Иван Солоневич РУССКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА ВОПРОС О ТЕРМИНАХ В наших русских спорах очень часто получается так: Иван Иванович проспорит всю ночь с Иваном Петровичем, и к утру выясняется, что и спорить-то было совершенно незачем. Просто Иван Иванович и Иван Петрович одни и те же вещи называли разными именами, так сказать, недоговоренность в терминах... Договориться о терминах - вовсе не так просто. Как известно, юристы до сих пор никак не могут определить термин "право" - что, впрочем, не мешает им что право изучать и получать соответствующие гонорары. Не так легко и определить те термины, которые ходят в эмигрантской печати: демократия, либерализм, национализм и прочее в этом роде. Термины эти каждый понимает по-своему - и очень много наших эмигрантских споров развивается и свирепствует вокруг вопроса о выеденном яйце. Я начну с термина "национализм" - каковой термин я, в сущности, и сейчас не очень понимаю. Если мы возьмем слово "нация" в его французской транскрипции, или соответствующее ему немецкое слово "Nation", то тут дело будет более или менее понятно. И французская "nation" и немецкая "Nation" представляют собой действительно национальные государства с резко обрубленными на границах национальных - государственными границами - и тут о национализме говорить очень просто. Нам об этом говорить гораздо труднее - ибо Россия есть государство не национальное. Иначе говоря - не просто государство, а Империя. Под обшей крышей этой Империи совсем не так плохо уживалось больше сотни народностей и теперь народности эти, переселившись из Империи в колхозы, поняли окончательно, что Империя - это было совсем не плохо... С огорчением должен сознаться, что я не националист. Я - империалист. Ибо, если в основу будущего отстроения Империи Российской мы поставим не имперский, а национальный принцип -то на оном принципе мы далеко не уедем. Сейчас же возникает необходимость определить границы нации. Войдут ли в понятие этой нации только великороссы? Или великороссы, малороссы и белоруссы? И сможем ли мы отказать в "национальной принадлежности" таким немцам, как покойный адмирал фон Эссен?¹Или таким полякам как проф. Петражицкий?² Или тем нашим кавказским кунакам, которые совсем не плохо дрались за Россию? Возьмем пример из нашей эмигрантской жизни. Русский дворянин П. Н. Милюков издает в Париже газету, которая буквально с каждым днем все больше и больше переползает на большевистские рельсы. Армянин А. О. Гукасов³ уже очень много миллионов вложил в издание газеты - по настоящему русской Армянин А. О. Гукасов оказался - если хотите - гораздо более "националистом", чем русский П. Н. Милюков. Милюков зарабатывал - Гукасов жертвовал. Милюков в каждом номере своей миркино-гецевической⁴ газеты все настойчивее и настойчивее протаскивает - не большевистские идеи (это было бы слишком грубо), а большевистскую информацию. "Возрождение" стоит на той, абсолютно непримиримой к большевизму, точке зрения, которая весьма неточно называется у нас "национальной". Нет, это совсем не "национальная" точка зрения. И те наши организации, которые именуют себя "национальными", как мне кажется, несколько ошибаются. Ибо Россия - это не есть "нация", а есть гигантский конгломерат наций -конгломерат, которому в не столь отдаленном будущем, вероятно, будет принадлежать мировое господство. Я понимаю, как трудно и как, может быть, нелепо, сейчас, в тяжких дырах нашего рассеяния, говорить о русском мировом господстве. Сейчас, когда Россия советская корчится в муках голода и террора, а Россия зарубежная пропитывается нансеновскими паспортами⁵. Ну, что ж. Придется еще кое-что претерпеть. Сами виноваты - виноват, в том числе, и я. *** * * Я прожил в Финляндии больше года. Обычно считают, что финны ненавидят русских и что воспоминание о "проклятом царском режиме" преисполняет финна ненавистью к самой памяти о России. И вот тут-то и заключается разница между национализмом и империализмом. Прежде всего - о национализме. В Гельсингфорсе у меня был знакомый полковник X. Он прожил в Финляндии тридцать лет - служил там и до войны. Ни по-шведски, ни по-фински за эти тридцать лет он не выучил ни одного слова: буду я еще этот дурацкий язык изучать! Совершенно естественно, что всякий финн это воспринимает, как национальное оскорбление. И в то же время финны относятся к русским, как дай Бог, чтобы к нам относились самые союзнические и самые родственные страны: никаких ограничений, и на весь Гельсингфорс имеется пять русских безработных, которые безработные просто потому, что работать не хотят, и финское правительство снабжает их пайками и пособиями. В Финляндии обстановка весьма оригинальна. Шведы, которые в первую голову отстаивали государственную независимость Финляндии, сейчас попали в весьма суровый переплет: идет финнизация страны, и шведов заставляют менять свои шведские фамилии на финские. Один из таких бывших самостийников, полковник финской армии, жаловался мне: - Служил десять лет в русской армии. И никогда никто мне не говорил о том, что я - швед. Офицер - и офицер. А теперь меня каждый день мордой в грязь тыкают: ты швед. Не могу же я стать не шведом. Шведские верхи Финляндии настроены крайне русофильски. Наше добровольческое командование сделало чудовищную ошибку, когда оно отказалось от помощи финских войск для занятия Петрограда. Эта помощь была обусловлена признанием независимости Финляндии, каковой независимости не хотело и финское командование. Нужна была просто бумажка, чтобы заткнуть рот местным самостийникам. Этой бумажки не дали. Юденич от Петрограда был отбит - взятие Юденичем Петрограда в корне изменило бы весь ход гражданской войны. Но сейчас не об этом речь. Из всех стран, входивших в Империю Российскую - Финляндия была самой культурной страной. Теперь она в состав Империи не входит. Что получается? Шведы борются с финнами. Финны борются со шведами. Промышленность и торговля зажаты в угол: во-первых, отсутствием русского рынка и, во-вторых, тем обстоятельством, что советская власть, пользующаяся концлагерным трудом, в любой момент может сорвать финский лесной экспорт. Вся страна несет огромные налоги, ибо вместо Империи Российской - под самым боком торчит советская чрезвычайка, готовая в любой момент устроить в Финляндии приблизительно такую же резню, какую она устроила в России. Россия с ее просторами и черноземами эту резню кое-как выдерживает. Финляндия с ее гранитами и болотами вымерла бы в год. А может быть и раньше. Всякие самостийности имеют, по существу, весьма простую подкладку: сколько получается министерских, посольских, консульских и прочих постов. Я эту подкладку знаю довольно хорошо. На моей родине, в Белоруссии, тоже были такие самостийники - из неудавшихся народных учителей, мечтавших о министерских постах. Министерский пост в Российской Империи - не очень просто достижимая вещь. Но в белорусской республике "с сеймом у Вильни або у Минску" - сколько разведется таких министерских, посольских и консульских постов. И перед каждым захудалым счетоводом откроются блестящие перспективы - представительство самостийной белорусской республики - например - в Уругвае. А народные массы будут оплачивать все эти посты своими трудовыми денежками. Нет, для народных масс Империя Российская на много проще, удобнее и лучше. Теперь эта Империя временно потеряна. Но на базе национализма возродить ее невозможно. В строительстве этой Империи - под верховным руководством русского народа - принимало участке очень много народов и наций, которые сейчас - больше, чем когда бы то ни было - ощущают эту Империю, как собственный дом. Как дом, в котором, как и во всяком доме, не обходилось без некоторых семенных ссор, - а все-таки было на много лучше... Моя основная идея заключается в том, что от падения Империи Российской никто ничего не выиграл, не выиграли даже евреи. Не выиграла Германия, которая лишена гигантского русского рынка. Не выиграла Англия, которую большевики сейчас взрывают в Индии, не выиграла Финляндия, которая вынуждена создавать непосильную для себя армию, не выиграла Польша, положение в которой начинает приближаться к невыносимому. Никто не выиграл. Все проиграли. Но больше всех проиграли мы - штабс-капитаны6. ...По вопросу о национализме у меня есть некоторые особенные точки зрения. Повторяю - я не националист, я империалист. А Империю я понимаю не как "эксплуатацию", а как службу. Этакую простую штабс-капитанскую службу. К каковой службе мы, русские, приноровлены, по-моему, лучше всех остальных людей мира. Но это - нелегкая служба. В понятие национализма неизбежно входит какой-то элемент эксплуатации и заработка. В понятие империализма входит элемент долга и службы. Если Киплинг говорил о долге белого человека, то у нас, русских, есть на много больше оснований говорить о долге русского человека. Сейчас мы сидим в полной дыре. Так называемый главный редактор "Голоса России", в числе прочих своих функций, имеет и такую обязанность: мытье посуды. Ну что ж - помоем. Но эта не весьма приятная обязанность не должна от нас заслонять более крупных вещей: того объективно данного факта, “по в тысячелетней борьбе русский народ создал величайшую Империю мира. Англия такой империи не имеет, ибо ее пути сообщения могут в любой момент быть взорванными, и ее власть в Индии колеблется на острие не очень отточенного штыка. В любой момент, просто в силу географических условий, просто в силу каких-нибудь новых изобретений в области подводных лодок - вся Великобританская Империя сядет на мель, Мы - не сядем. Ибо за нашей спиной имеется сплошной массив одной шестой части земной суши. Но на этой одной шестой части земной суши -национализма проповедывать нельзя. Ибо эта проповедь оттолкнет всех тех армян, греков, татар, немцев, поляков, черемисов и пр., которые сейчас ощущают, что под общей крышей Империи Российской жилось, собственно говоря, совсем не плохо. Были, конечно, неприятности (где их не бывает). Были, конечно, и ошибки... И всякое было. Думаю, что в будущем таких ошибок делать не будем. Иван Солоневич** "Голос России", № 43 от 20 апреля 1937 г. От редакции: Не можем не сказать и о нашем взгляде на эту проблему. Для нас также чужды идеи типа: "Россия - для русских", мы не считаем, что русский подданный должен иметь какие-то преимущества перед подданными - представителями нерусских народов Империи. Но в то же время (и это главное!) Российская Империя, как государство, созданное Русской Нацией, должно строиться на национальных русских основаниях. В области взаимоотношений граждан Империи - никаких привилегий ни одному народу, а в области государственного строительства - воля Православного Русского Царя. Такова суть русской национальной имперской идеи. Этой публикацией мы открываем новую рубрику "Русская публицистика", в которой будем перепечатывать актуальные и в наше время материалы из русских дореволюционных и эмигрантских изданий. 1 - Н. О. Эссен - адмирал, в 1909-1915 гг. командующий Балтийским флотом России. 2 - П. И. Петражицкий - известный профессор-юрист мигрировал в Польшу в 1918 г. 3 - Гукасов в 1925-1940 гг. был издателем промонархической газеты "Возрождение": в 1948 г. начал финансирование журнала под таким же названием, но стоявшего на умеренно-либеральных 4 - Миркин (Гецевич) - один из ведущих сотрудников газеты П. Н. Милюкова "Последние Новости" (редактор М. Л. Гольдштейн) 5 - Так назывались (по имени Комиссара Лиги Наций по делам беженцев Ф. Нансена) документы, выдаваемые лицам бел гражданства, в т. ч. бежавшим и из советской России 6 - Под "штабс-капитанами" И. Солоневич разумел вообще всех здравомыслящих “средне-разумных” людей среднего поколения. Основанное И. Солоневичем Народно-Монархическое движение также именовалось штабс-капитанским.

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: Сергей Волков АРМИЯ БЕЗ ТРАДИЦИЙ Чем дальше - тем больше приходится слышать обвинений в адрес армейского руководства, погрязшего, похоже во всех мыслимых грехах. Генералов открыто называют жуликами, воинские объединения предстают в средствах массовой информации средоточием разного рода преступлений. Происходят, таким образом, вещи, в принципе немыслимые и нетерпимые ни в одной нормальной стране, потому что подобное мнение об офицерском корпусе собственной армии среди населения ни в каком случае не должно, ас может допускаться, если только в данной стране есть правительство, заинтересованное и ее существовании. Либо командный состав воспитан так, что не может дать повода для подозрений в воровстве и коррупции, либо (если он-таки его дает) об этом, по крайней мере, "запрещается публично распространяться (как в СССР), либо после такого рода публичных разоблачений обесчещенных офицеров немедленно изгоняют из армии. Причины происходящего кроются г. очевидной утрате в обществе понятий о чести и достоинстве офицерского корпуса. Причем дело не столько в самих офицерах, сколько в создаваемых обстоятельствах их службы и общей морально-политической дезориентации. Офицер по самой природе своей профессии нуждается в четких и ясных ориентирах, он должен быть уверен, что за его спиной стою власть, которая воплощает интересы страны. В Российской Императорской армии патриотизм, неразрывно связанный с преданностью Престолу и Православной вере был краеугольным камнем офицерской психологии. Триединая формула "За Веру, Царя и Отечество" определяла все воспитание будущих офицеров и служила в дальнейшем "символом веры" офицера на протяжении всей его жизни. Все здесь было предельно просто и понятно, и не оставляло места для моральных сомнений. Высокие понятия об офицерской чести обеспечивались и "снизу" - со стороны соответствия им самого офицера, и "сверху" - со стороны государства, создававшего офицеру условия для ее поддержания и оберегавшего статус офицера в обществе. Офицер воспитывался в представлениях о благородстве и почетности своей миссии, в осознании своей высокой роли в жизни страны. Как говорилось в одном из наставлений, - "Офицерское сословие есть благороднейшее в свете, так как его члены не должны стремиться ни к выгоде, ни к приобретению богатства или других земных благ, но должны оставаться верны своему высокому, святому призванию, руководствуясь во всем требованиями истинной чести и сосредотачивая все мысли и чувства на самоотверженной преданности своим высшим начальникам и Отечеству". Естественно, что офицер должен был представлять собой образец честности и порядочности. Офицерам строжайше запрещалось брать взаймы деньги у своих подчиненных и вообще совершать поступки, которые хотя бы косвенно могли бросить тень на их порядочность. В русской армии всегда хорошо помнили простую истину, что для того, чтобы иметь авторитет, командир должен прежде всего нравственно быть безупречным. С другой стороны, на страже офицерской чести стояли и закон, и моральные нормы. В частности, с понятием офицерской чести неразрывно была связана неприкосновенность личности офицера. Офицер не мог подвергаться каким бы то ни было наказаниям, затрагивающим его достоинство как человека даже в общегражданской сфере. В отличие от других граждан, например, офицер не мог подвергаться телесным наказаниям, личному задержанию по поводу неуплаты долга (взыскание могло быть обращено только на его имущество) и т.д. С честью офицерского мундира было тесно связано понятие о чести своего полка, культивировавшееся в армии под влиянием исторических традиций. Славные боевые традиции полков русской армии, передававшиеся из поколения в поколение, служили могучим стимулом развития чувства гордости за принадлежность к своей части и вообще к русской армии. Существование полковых музеев, написание историй частей, широко и торжественно отмечавшиеся полковые праздники и юбилеи -все способствовало поддержанию этого чувства. Офицер нес как бы дополнительную ответственность за поддержание своей чести: роняя ее, он ронял не только свое личное достоинство офицера, но и честь своего полка. По отношению к конкретным офицерам морально-нравственные нормы, надежно охраняющие честь офицерского корпуса в целом, могли быть, правда, сочтены жестокими и даже несправедливыми. Например, безусловно был обязан подавать в отставку офицер, подвергшийся оскорблению действием (т.е. избитый) со стороны кого бы то ни было, хотя бы он и не имел возможности избегнуть этого, поскольку считалось, что пребывание среди офицерского корпуса публично униженных людей наносит ущерб офицерскому званию, как таковому; или офицер, женившийся на женщине, не отвечавшей принятым понятиям о "пристойности". Однако это подчеркивает, какое огромное значение придавалось этим нормам. Причем когда речь шла о вопросах, затрагивавших понятия пристойности и офицерской чести, даже самые высокопоставленные лица (вплоть до членов Императорской Фамилии) не считали себя вправе отступать от принятых норм, независимо от своего желания и личного отношения к офицеру. Как известно, в конце XIX в. был принят даже закон об офицерских дуэлях, который ставил понятие офицерской чести на совершенно особую высоту и подчеркивал исключительность положения офицера в обществе. Хотя на практике число дуэлей было крайне невелико (а со смертельным исходом - единичны), в морально-психологическом аспекте сама возможность поплатиться жизнью за нанесенное офицеру оскорбление играла огромную роль. Понятно, что люди, находящиеся в тисках столь строгих понятий о чести, да еще воспитанные в них с детства, представляют собой социальную группу, в наименьшей степени подверженную разложению. Общеуголовная преступность в офицерской среде была явлением исключительно редким (число офицеров, отданных под суд не превышало 0,2-0,3% их общей численности, причем свыше 90% преступлений составляли различные упущения по службе -превышение власти, нарушение чинопочитания и подчиненности и т.д.). Конечно, и сам офицерский корпус занимал тогда в обществе совершенно иное положение, чем ныне. Престиж и статус офицера, социальный состав и общекультурный уровень офицерского корпуса были также другими, да и численность его не превышала в мирное время 40-50 тыс. человек. С уничтожением остатков русского офицерства в ходе красного террора и гражданской войны традиции его были утрачены, поэтому проводить какие-либо параллели с нынешним офицерским составом было бы, наверное, не совсем правомерно. Однако же нельзя не сказать, что, пусть не в полной мере, но хотя бы частично, применительно к изменившимся обстоятельствам, можно было бы попытаться возродить российские воинские традиции. Тем более, что в военной среде в последние два-три года раздавались голоса о необходимости вернуться к наследию исторической России, некоторыми офицерскими собраниями принимались даже предложения восстановить исторические наименования воинских частей, атрибутику российской армии и т.д. Следовательно, в армейской среде бытует все-таки понятие о необходимости опереться на отечественные традиции. Но руководство вооруженных сил пошло по пути полного отказа от традиций русской армии. Войска даже переодели в некое подобие американской формы, прилепив нарукавную эмблему с надписью "Россия" (хоть и смешную, а, пожалуй, и впрямь необходимую -иначе и не отличишь национальную принадлежность), и вознамерились позаимствовать соответствующие порядки и представления о прохождении службы. Хотя трудно себе представить воинские традиции, более отличные от российских и наименее соответствующие условиям страны, чем американские. Ну что же, что посеяли, то и пожинаем. Американский военнослужащий, не имеющий за спиной тысячелетней исторической традиции воинской славы, рассматривает свою профессию прежде всего как источник благосостояния, и его дисциплина и служебное рвение поддерживаются преимущественно угрозой высоких штрафов. Однако США, по крайней мере, в состоянии создать своим военным материальный стимул достаточно высокий, чтобы компенсировать все остальное. Перенесение же торгашеских основ воинской службы на бедную российскую почву, т.е. пропаганда тех же принципов без наполнения адекватным материальным содержанием было вдвойне неразумным. Внедренный в вооруженные силы дух коммерциализации при крайне скудном содержании офицерского состава и его бытовой неустроенности был, естественно, понят и принят как лозунг "обогащайтесь, кто как может". С какой же стати удивляться его конкретным проявлениям? Добавим сюда отсутствие ясных представлений о смысле службы, в условиях, когда сама государственная власть почитает преступными мечты о величии России и набивается в союзники к враждебным России странам. Да и не смешно ли выглядит постановка задачи на "охрану территориальной целостности страны" от лица той власти, которая безо всякой войны одним махом ополовинила территорию Отечества, возвратив российские границы к состоянию XVII века? Ни традиций, ни Отечества, ни приемлемого жалованья... да что же еще и остается делать людям, по недоразумению остающимся на военной службе, как не направить свои устремления на собственное материальное благополучие. Те, у кого больше возможностей, естественно, делают это с большим успехом. (Судя же по тому, что на эту малопристойную ситуацию предоставляется возможность взирать всем и каждому, создается впечатление, что армия как институт государственности ныне просто не нужна, и общественное мнение таким вот образом приучают свыкнуться с этой мыслью. Сергей Волков Москва, 21 мая 1995 г.

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: В.Филимонов ЛЕВ ТИХОМИРОВ КАК ПРИМЕР ДЛЯ РУССКОЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ (Продолжение. Начало в № 29. Окончание в № 31-32) 2. Покаяние Почему о Льве Тихомирове до сих пор не написан роман? - восклицает в начале своего очерка автор наиболее полной биографии ведущего теоретика монархической идеи В. Маевский. - Если бы Достоевский прожил еще несколько лет, ему не удалось бы уйти от соблазна этой темы. Лев Тихомиров не только исключительно интересный образ смятенной души, не только яркая жизнь, но именно тема, замечательная фабула..." Опубликование Тихомировым в 1888 г. брошюры "Почему я перестал быть революционером" произвела сенсацию. Еще бы: находящийся в эмиграции известный революционер-террорист, убежденный противник "царизма" вдруг становится его сторонником. Не очень умные бывшие "товарищи" даже приписывают совершившееся сумасшествию Тихомирова. Вот, к примеру, разглагольствования В. Фигнер: "Постоянное напряжение воли, столкновения в среде эмигрантов и революционные несчастья, постигавшие в России и за границей все начинания, в конец расшатали его нервы... В этом состоянии отчаяния и распада все суеверия его предков, запрятанные в темных закоулках бессознательного, выплывают из глубин, оживают и завладевают им: он больше уже не атеист, он ищет Бога, ищет указания с небес... Он положительно болен - психически болен...". Между тем, в статье, вызвавшей далеко не однозначную реакцию в самых широких кругах интеллигенции, Тихомиров вполне здраво объясняет причины своего перерождения. Он "перестал быть революционером", потому что революция - что разрушение, потому что она направлена не на благо России, потому что она предполагает терроризм, потому что революционное миросозерцание чуждо реальности. Наконец, потому что процветание России возможно только при Монархии. "Всякий русский человек, - писал Тихомиров, должен признать установленную в России власть и, думая об улучшениях, должен думать о том, как сделать их с Самодержавием, при Самодержавии". Он пришел к выводу, что России необходима именно сильная монархическая власть - в связи с "не законченными национальными задачами и с множеством внутренних неудовлетворенных запросов". Недавний "идеолог бомбы" осознает, что терроризм воспитывает полное презрение к обществу, к народу, к стране; воспитывает дух своеволия, несовместимый с нормальным общественным устройством, и так определяет теперь суть идеи террора - "анархическое всевластие личности и презрение ко власти общества". "У нас это революционное разрушение составляет веру, надежду, обязанность каждого доброго радикала. Все, что есть бунт, протест, ниспровержение - рассматривается как нечто полезное, содержащее зерно прогресса". Обращаясь к истокам российского революционного движения, Тихомиров четко определяет родство революционеров-радикалов с русскими либералами. Позже чти идеи он разовьет в своей работе "Начала и концы. Либералы и террористы", а пока утверждает лишь, что именно либералы плодят революционеров в России, плодят "не своими ничтожными программами, а пропагандой своего общего миросозерцания". Посему, отвергая идеи революции, Тихомиров, будучи последовательным в выводах, отвергает и идеи либерализма, плюрализма, парламентаризма и т.п. -отвергая следствие, отвергает и причины. Тихомиров понял еще одну интересную вещь: Фантазерское состояние ума, обычное во всем среднем образованном кругу нашем, достигает высшего выражения у революционеров... Действительность всецело рассматривается сквозь призму теории... В русском способе мышления (говорю об интеллигенции) характерны две стороны: отсутствие вкуса и уважения с факту, и наоборот: безграничное доверие к теории, к гипотезе, которая радует, давая кажущееся понимание явлений без утомительного напряжения ума, неизбежного при обобщении фактов". Патриотическое чувство и русский идеал - с одной стороны, космополитизм революционной идеи и ее стремление к разрушению - с другой. Выстроенная таким образом дилемма дала ему возможность определить, на чьей он стороне. Духовная родина русских революционеров - Европа - не была его родиной, как не была ей и столь любимая революционерами Россия будущего, в которой не останется ничего русского. Жизнь во Франции и Швейцарии, личные наблюдения, а не голые теории, позволяли Тихомирову сделать правильный и честный выбор в пользу русского идеала, который он понимал гак: "не разделение, а союз: союз людей с Богом, Государства с Церковью и братский союз людей между собой". Его размышления о русской интеллигенции в той же степени справедливы но отношению к современникам Тихомирова, как и к нынешним ее представителям: "Историческая трагедия нашей интеллигенции именно состоит в том, что она, по рассудку, по книжным идеалам своим, оторвана от Отечества, а то внутренней психологии, неистребимо говорящей (душе человека, все-таки связана с тысячелетнею историей его. От этого противоречия стала не только бесплодна, но и разрушительна ее работа, которая ей теоретически кажется "освободительною", практически не освобождает, а только подрывает, разрушает, деморализует народ. Отсюда постепенно растущая неврастеничность самой интеллигенции, отсюда ее легкая решимость на самые страшные преступления... Таким-то образом трагедия алкания добра и свершения зла, стремление освободить русскую личность и русский народ и, вместо того, погружение их в деморализацию и порабощение, минутное сознание внутренней нелепости своей работы и припадки сумасшедшей самоуверенности - все это тянется из поколения в поколение во взаимных отношениях интеллигенции и России... И нет из этого исхода до сих пор". И самое важное в духовном прозрении Тихомирова он постиг, что для русского интеллигента-радикала революция есть предмет веры, поскольку Православная вера потеряна. Сам Тихомиров после длительного перерыва переступил порог храма летом 1888 г., посетив посольскую церковь в Париже. Это был первый шаг к покаянию, трудный шаг. "Я давно туда тянулся... Но я боялся и стыдился. Я - отверженец, я - враг своего народа, - как я пойду сюда... Когда раздалось пение молитвы, мне стало страшно, - я думал, что у меня разорвется сердце. Скажу прямо: с детства я не плакал и не умею плакать, и презираю его. и не верю плачу... Но у меня тут спазмы охватили горло, - мне хотелось упасть и рыдать от горя и счастья, от стыда за свое блужданье, от восторга видеть себя в Церкви...". Про Тихомирова нельзя сказать: переменил свои взгляды. Ничего он не менял. Своих взглядов, своих собственных, у него до того почти и не было. Было стремление к истине, желание найти правду, справедливость. "Я не отказался от своих идеалов общественной справедливости. Они стали только стройней и ясней". "Я уверовал правдою... Это старинная правда не моя, не такая, которую я бы выдумал, а правда православная в духовном отношении и правда органического развития в политическом". Он считал, что основы ухода в революцию были заложены в школе, а отход от бунтарства был предопределен родительским воспитанием. "Эти годы воспитания сумели все-таки подарить мне некоторую индивидуальность. которую потом не смог вполне стереть даже поток передовых идей, затопивший наше поколение... Вполне сложившиеся идеи общественного порядка и твердой государственной власти издавна отличали меня в революционной среде; никогда я не забывал русских национальных интересов и всегда бы сложил голову за единство и целость России '. Вслед за выходом а свет брошюры "Почему я перестал быть революционером" и вызванной этим травлей со стороны революционеров-эмигрантов; Тихомиров в сентябре 1888 г. подает прошение о помиловании на Высочайшее Имя. В декабре он получил прошение и разрешение Императора Александра III вернуться на родину (более 30 ссыльных и 10 эмигрантов, последовавших его примеру, также были прошены). В начале 1889 г. Тихомиров приехал в Россию и первое, что сделал по приезде, - явился ко гробу Императора Александра II помолиться об отпущении своих грехов. Деятельность Тихомирова-революционера завершилась покаянием. Жизнь Тихомирова-монархиста - с покаяния началась. (окончание следует) В.Филимонов

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: Николай Савченко ВОССТАНЬ КАК В ДНИ ДРЕВНИЕ... Восстань как в дни древние, в роды давние!" (Ис. 51,9), такими словами Святого пророка Исайи вполне описывается надежда всех истинно-православных христиан на возрождение и воскресение былой России. Видя "как сделалась блудницею верная столица" (Ис. 1,21), особенно глубоко и отчетливо осознается та глубокая пропасть, которая разделяет нынешнее общество от старой России Святой Руси, созидавшейся веками нашими святыми, преподобными, благоверными князьями и мужами, несшими в груди неугасимый огонь веры и служения ближнему. Таким беззаветным служением было обильно пропитано все общество наших предков - от Державного Царя до убогого нищего, так что семя Истины Христовой, попадая на плодородную почву Земли Русской, приносило богатый урожай. Господь узрел "потомство долговечное" (Ис. 53,10) и дал стране нашей шестую часть света в пример всем, в охранение добра и "в наказание делающему злое" (Римл. 13,4). "Помянух дни древние" (Пс. 142,5), вспомним о том христианском государстве, чтобы в нашей нынешней жизни получить благое назидание. Со дней Святого Равноапостольного Царя Константина ведет свое начало христианская государственность, унаследовавшая несомненную Богоустановленность от ветхозаветного царства. Византийские Императоры и Русские Князья и Цари от Самого Господа получали тяжелое бремя власти и перед Ним же несли ответ во всех своих деяниях. Покровительство Церкви, отеческий строгий надзор за духовной жизнью народа и укрепление Православного государства -неизменно оставались главными задачами Государей. Появление Богоданной Монархии произошло по милосердному повелению Божиему после того, как народ израильский, медленно развращаясь, отступал от благочестия. "В те дни не было царя у Израиля; каждый делал то, что ему казалось справедливым" (Суд. 17,6). Как и в наше время сильнейшего духовного оскудения, так и тогда "слово Господне было редко" (1 Цар. 3,1), ибо не имея над собой земной власти и забыв ч небесной, народ неизбежно скатывался в смрадную пучину грехов и страстей. Воцарение Богоизбранных Саула, а затем Давида немедленно явилось настоящим знамением победы над видимыми и невидимыми врагами, торжеством и восстановлением ранее искаженной веры, укреплением государства и утверждением благосостояния Церкви. С тех давних пор непреложным словом Господним засвидетельствовано, что Богопоставленное Царство будет неизменно пребывать над народом, если он будет следовать заповедям и не отступать от веры. "Если будешь хранить уставы Мои и законы Мои, то Я поставлю царский престол твой над Израилем вовек" (3 Цар. 9,5). Православные христиане, новый истинный духовный Израиль, были испытаны на верность Богу в безжалостных трехвековых римских гонениях и за непоколебимую твердость в вере получили от Господа Царя Константина. В то же время ветхий Израиль за чудовищное богоубийство был отвержен от Творца Всяческих и лишен своего государства и былого величия. Под державным скипетром Византийских Царей до края земли утвердилась христианская империя, во свидетельство язычникам воссияли вера и благочестие, во славу Божию жертвенной рукой Императоров воздвигались храмы и монастыри. Под отеческой доброй опекой благочестивых царей - Равноапостольного Константина, Великого Феодосия, Премудрого Маркиана, Могущественного Юстиниана и их славных преемников выросла нравственность, укрепилась справедливость, умножилась добродетель. Вместо прельстительных и бесстыдных статуй обнаженных божков возвысились купола церквей Божиих, вместо мерзостных оргий знати пришли долгие посты и воздержание, народ как темное заблуждение отверг дикие бесчеловечные зрелища убийств в амфитеатрах. Слава Богу, что подобно грекам и наш народ через несколько веков мог с уверенностью сказать: "Была некогда тьма, а теперь свет в Господе" (Ефес. 5,8). Много веков народы свято хранили однажды переданное им сокровище истинной Православной веры, осознавали великое значение Царской власти, как образа единодержавия Божиего, памятовали слова Священного Писания: "бойся, сын мой. Господа и царя, с мятежником не сообщайся" (Притч 24,21). Но все больше и больше забывались заповеди Божий, возрастала губительная человеческая гордыня. приходили предреченные в Св. Писании времена отступления. И вот случилось ужасное - Великая Россия, Третий Рим и надежда порабощенных турками братских православных народов, попущением Божиим пала предательской изменой при всеобщем молчаливом безучастии православного народа. Вместо Богоданных Царей падшее человеческое естество избрало себе другую власть, которая явила всему миру свой антихристианский зверский лик, искореняя все то, что было накоплено тяжелым, самоотверженным духовным трудом многих поколений. С тех скорбной и печальной памяти дней и до сего времени наше тяжело больное общество продолжает избирать себе вождей, желая угодить своим низким страстям и желаниям. Намеренно и душепагубно предано забвению то, что истинная власть не может быть избрана многомятежным человеческим хотением, что Слово Божие и Святые Отцы Церкви неизменно отделяли Царей, избранных Самим Господом от правителей, поставленных народом или своей жаждой власти, и называли последних самозванцами, также как Ирода. Господь Бог, предвечно видя будущее человечества, еще при установлении ветхозаветного царства устами праведного Самуила предрек: "И восстанете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда" (1 Цар. 8,18). Эти непреложные присноживые слова, предостерегавшие от страшной опасности лукавой подмены вечного и Божиего земным и человеческим, не могут не внушать веру в то, что истинная власть не избирается, а является как великий небесный дар народу, заслужившему ее нелестными искренними духовными трудами. Осознавая страшную глубину падения современного общества, памятуя о наступивших последних временах, понимая все происходящее в мире как сознательное служение злу, каждый истинно-православный христианин будет и впредь "хранить себя неоскверненным от мира" (Иак. 1,27), чтобы сделать все от него зависящее для возрождения старой России, возведения на прародительский Престол Богоданных преемников Святого Царя-Мученика Николая, восстановления искажаемой ныне Православной веры и неложной службы Богу "в духе и истине" (Иоан. 4,24). Николай Савченко

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


Автор: Михаил Александров О СТАТЬЕ 185 И ПРАВИЛЕ 54 Враги Российского Императорского Дома за рубежом издавна стремились оспорить законные права Главы Династии. Естественно, что для этой цели они использовали превратное толкование Российских Законов. Однако это не так просто, как может показаться. Дело в том, что Законы о Престолонаследии настолько однозначны и конкретны, что не оставляют никакой возможности для фальсификаций. Твердый и нерушимый порядок наследования Престола был установлен Высочайшим Актом Императора Павла I от 5 апреля 1797 г. специально с целью, которую законодатель определил так: "дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать". Неудивительно, что враги Династии вынуждены перебиваться сомнительными сплетнями о моральном облике Вел. Кн. Кирилла Владимировича, почерпнутыми из мемуаров февральских революционеров и предателей, довольствоваться "свидетельствами" родившегося в 1917 г. Тихона Куликовского или выявлять происхождение первой жены первого мужа Вел. Княгини Леониды Георгиевны. Но есть в Российских Законах одна статья, которая издавна пользуется особой любовью фальсификаторов - статья 185. Превратное ее толкование и цитирование вне контекста занимает видное место в идейном арсенале врагов Династии. Выглядит она так: "Брак мужеского лица Императорского Дома, могущего иметь право на наследование Престола, с особою другой веры совершается не иначе, как по восприятии ею православного исповедания". Супруга Вел. Кн. Кирилла Владимировича не была православной при вступлении в брак. Отец его, Вел. Кн. Владимир Александрович женился также не на православной. Исходя из этого, фальсификаторы выдвинули такую версию: поскольку ст. 185 требует от лиц, могущих иметь право на Престол, жениться только на православных, то, следовательно, те, кто этого требования не исполняет, права на Престол иметь не могут. Действительно, если ст. 185 рассматривать вне контекста, то может сложиться впечатление, будто закон предписывает всем Членам Императорского Дома мужского пола жениться только на православных, ибо все они в принципе "могут иметь право на наследование Престола". Но как же тогда объяснить браки Великих Князей с неправославными, совершавшиеся с соизволения Императора? Все дело в том, что существует ст. 184, в которой сказано: "По соизволению царствующего Императора, Члены Императорского Дома могут вступать в брак как с особами православного исповедания, так и с иноверными". В такие браки вступали, например, Великие Князья Владимир Александрович, Константин Константинович, Сергий Александрович. К кому же относятся требования ст. 185? Для правильного понимания законов необходимо учитывать практику их применения, ибо верховным законодателем и блюстителем законов был Император. Более того, статьи о бракосочетании Членов Императорского Дома приводились в действие непосредственно самим Императором - в силу ст. 183 для каждого такого бракосочетания необходимо Высочайшее соизволение. Требование ст. 185 предъявлялось только к Наследникам Престола, т.е. к тем, кто свое право на наследование Престола мог непосредственно осуществить. В связи с этим нужно отметить, что говорить о праве на Престол можно в двух смыслах. Так, правом на Престол как таковым обладают все Члены Династии и в то же время непосредственное право на Престол может иметь лишь кто-то один. Первое дано всем членам Династии от рождения, второе - лишь возможность, которой обладают Наследники Престола. Ст. 185 говорит именно о возможности, и лицо, к которому обращено ее предписание, обозначено в единственном числе. Т.о. ст. 184 разрешает всем Членам Императорского Дома браки с особами любого вероисповедания, а 185 предъявляет особые повышенные требования к лицу или, по усмотрению Императора, к особому узкому кругу лиц, обладающих непосредственной возможностью к Престолонаследию. Император Николай I, учредивший ст. 185, стремясь обеспечить православие супруги будущего Императора, не стал вводить нового вероисповедного требования к наследованию Престола - сделав это, он создал бы препятствие для многих, предполагаемых к Престолонаследию законом Имп. Павла. Он пошел по другому пути и разрешил свою задачу, ограничиваясь сферой дисциплинарных отношений внутри Фамилии. Введенная им ст. 185 содержит требование не к Престолонаследию, а к бракосочетанию наследующих лиц. Т.о. не бракосочетание с православной особой дает право на Престол, а наоборот: возможность иметь такое право служит поводом для предъявления требований ст. 185. Она дает существенную и практически достаточную гарантию православия возможной Императрицы. Если же, в силу каких-либо превратностей, право на Престол откроется для лица, уже имеющего иноверную супругу, то такое положение будет временным, переходным, ибо для следующих наследников снова вступает в силу ст. 185. На практике же вероятность неправославности супруги Императора ничтожно мала. Интересно, что ст. 184, дозволяющая браки с неправославными имеет ссылку на источник - Акт от 18 августа 1721 г., помещенный в Собрании Законов под № 3814 и представляющий собой "Послание Св. Синода к православным - о беспрепятственном вступлении в брак с иноверными". Послание это содержит массу примеров допустимости и богоугодности браков с иноверцами начиная с Ветхого Завета; особенно интересны примеры, показывающие приемлемость таковых браков для Православных Царей: "Иоанн Ласкарь, Царь Греческий, имел жену Королевну Сицилийскую, латинского исповедания. Андроник Палеолог поял себе в жену Королевну Гишпанскую". Нынче очень модно всячески хулить Петра 1 и его Синод и восхвалять Николая I за реставрацию Православной Монархии, подорванной Петром. Однако упомянутый Акт был взят Николаем I для обоснования статьи чакона, введенной им наряду со ст. 185. Закон не только не ставит препятствий к Престолу для вступающих в брак с иноверными и для их потомства - он прямо предполагает ситуацию, когда данные лица призываются к Престолонаследию Ст. 35 рассматривает случай, когда право на Престол перейдет к потомству женских лиц Династии, и дойдет до лица, принадлежащего к другому царствующему дому, исповедующему иную веру. Понятно, что таковое лицо имеет и родителей неправославных. Для того, чтобы воспользоваться своим правом данному кандидату на Престол необходимо принять Православную веру "вместе с Наследником" - к супруге же такого требования не предъявляется. Обратим внимание, что закон не лишает права на Престол лицо, которое само в момент открытия для него Престолонаследия не исповедует Православия, и предоставляет ему возможность соответствовать вероисповедному требованию для вступления на Престол. Текст ст. 185 позволяет ставить вопрос только в одной плоскости: к каким именно лицам обращено ее предписание. Разумеется, и настоящие русские законоведы до революции понимали законы не задом наперед, а в прямом соответствии с их текстом. Например, проф. А. Градовский писал: "Брак Великого Князя Владимира Александровича с принцессою Мекленбург-Шверинскою, ныне Великою Княгинею Мариею Павловною, не принявшею православие, должен дать повод к тому толкованию, что принятие Православной веры требуется от иноверных особ женского пола только в случае вступления их в брак с лицом, имеющим непосредственное право на Престолонаследие". Привести данную цитату мы имеем возможность благодаря статье г-на Селищева ("Литературная Россия" № 30'94). в которой ее автор силился доказать с помощью этого текста нечто совершенно противоположное, в духе разбираемых нами толкований. Приходится поблагодарить коллегу за предоставленный ценный материал и посоветовать ему хотя бы разобраться в содержании приводимых цитат. Коснемся еще одного момента, связанного с семейным положением Вел. Кн. Кирилла Владимировича. Как известно, его бракосочетание, состоявшееся 25 сентября 1905 г., было совершено без позволения Государя, чем была нарушена ст. 183 и брак в силу этого был признан незаконным. Однако, в 1907 г. Именным Указом от 15 июля супруга Вел. Кн. Кирилла Владимировича и родившаяся к этому времени дочь были причислены к Императорскому Дому. Г-н Селищев заявляет: "Тот факт, что впоследствии Николай II признал официальный статус дочери Кирилла и Виктории-Мелиты - Марии, не меняет сути дела, не устраняя первоначального нарушения Кириллом ст. 183". Так ли это? Во-первых, этот "официальный статус" заключался не в чем-нибудь, а в причислении к Императорскому Дому, причем не только дочери, но и ее матери, Вел. Княгини Виктории Федоровны, которую г-н Селищев в лучших традициях советского патриотизма называет ее немецким именем. Во-вторых, принадлежность к Императорскому Дому предполагает происхождение от законного династического брака, ибо ст. 126 гласит: "Все лица, происшедшие от Императорской Крови в законном, дозволенном царствующим Императором браке, с лицом соответственного по происхождению достоинства, признаются Членами Императорского Дома". Т.о. причисление к Императорскому Дому именно в корне "меняет суть дела" и означает ни что иное, как узаконение брака с признанием его династического достоинства Назначение Указа 1907 г. в том и заключается, чтобы "устранить первоначальное нарушение". Все дело в том, что вопрос законности брака входит (в силу ст. 183) в компетенцию Императора, и он имеет неотъемлемое право устранить дефект, зависящий от его воли. Сходная ситуация была и с бракосочетанием Вея. Кн. Михаила Александровича, которое состоялось в 1912 г. также без разрешения Государя. В марте 1915 г. брак этот был признан законным, но Император не мог при всем желании сделать его династическим и причислить супругу и сына Вел. Князя к Императорскому Дому, ибо супруга не имела "соответствующего по происхождению достоинства", а закон о равнородности браков был неприкосновенным для самого Императора. Государь Николай II мог сделать незаконный брак законным, но ни один Император не мог бы сделать детей от неравнородных браков кого-либо из Романовых Членами Императорского Дома, не говоря уже о покойном г-не Куликовском и его здравствующей супруге. Еще одно интересное обстоятельство, связанное с женитьбой Вел. Кн. Кирилла и служащее также предметом всевозможных инсинуаций, заключается в том, что супруга была его двоюродной сестрой, и будто бы именно поэтому Государь и не позволял этого брака. Правда, гот же г-н Селищев пишет, что "в июле 1904 г. Святейший Синод разрешил такие браки, но лишь при наличии особых к тому обстоятельств и причин. Разумеется, - продолжает он, - прихоть Великого Князя Кирилла очень мало походила на какую-то особую причину..." Видимо признание этого брака Имя. Николаем II также не может быть причиной признания его г-ном Селнщевым. Говоря о запрещении подобных браков канонами Церкви, ссылаются на 54 правило VI Вселенского Собора. Но вот, что писал по этому поводу Митрополит Антоний (Храповицкий) в письме графу Ю. П. Граббе: "Еще в ранней юности я знал о существовании церковно-государственного закона, запрещающего брак с двоюродной сестрой, и был уверен, что это основано на прямом запрещении Вселенских Соборов. Но вот совсем недавно, наш русский лучший канонист профессор Суботицкого Университета С. В. Троицкий заявил мне, что в постановлениях Вселенских и Поместных Соборов такого воспрещения нет. Воспрещенная для брака степень родства изложена в 54 правиле VI Вселенского Собора, и я действительно, внимательно читая это правило, усмотрел, что там подобного воспрещения нет, хотя, как я слышал еще раньше, а припомнил только теперь, некоторые канонисты стараются доказывать, будто упоминаемое в правилах слово "эксадельфи" означает не только племянницу, но и двоюродную сестру. (Как видим, Митр. Антоний читал это правило в греческом подлиннике, в современном же русском переводе стоит "двоюродная сестра" - М.А.). Об этом слове много писал покойный профессор Моск. Дух. Академии Лавров, впоследствии Архиепископ Литовский Алексий. Но вопрос признается открытым, даже более - каноника остается при убеждении, что в Правилах Соборных нет воспрещения жениться на двоюродной сестре." ("Письма Митрополита Антония", Джорданвиль, 1988, стр. 172). Как видим, становится совершенно очевидно, что инсинуации, распространяемые врагами Российского Императорского Дома по поводу бракосочетания Вел. Кн. Кирилла Владимировича полностью лишены каких-либо основании. Михаил Александров


№ 30	Санктъ-Петербургъ	годъ 1995





НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ

СОДЕРЖАНИЕ:

*Монархистъ № 30, 1995, АРХИВ*
К СОДЕРЖАНИЮ	НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ


ПРОПИСНЫЕ ИСТИНЫ Они (атеисты) почитают себя умнее других людей, а не понимают даже того, что дерзкими своими речами обнаруживают только свое нечестие, невежество и гордость: нечестие потому, что явно презирают откровенное в Священном, Писании слово Божие, на котором Религия основывается; невежество потому, что не имеют столько разума и просвещения, сколько потребно для познания истины Христианской Религии; а гордость и высокомерие потому, что почитают себя умнее и хотят быть уважаемы более других людей в обществе и ученых мужей, доказавших основательно в своих сочинениях истину Христианской Религии , и даже предпочитают себя целым соборам Церковных Отцов, из которых самый последний имел больше разума и достоинства, нежели целая толпа таких безрассудных и наглых проповедников глупости и злобы, которых правила необходимо должны произвести в гражданском обществе беспорядок и неустройство. Император Петр I