ГРАНИЦЫ ЦЕРКВИ

Владыка Пимен был человеком артистической способности притворяться преданным советским властям, хитрить, угождать им в мелочах, но так, чтобы постоянно приносить пользу Церкви. Он активно подкупал местного уполномоченного, получая взамен разрешения рукополагать, кого ему было нужно, и поставлять, куда нужно. Но не только в этом дело. Пимен был человеком действительно преданным Церкви, а не безбожникам. Это совершенно определенно. И это скоро поняли. Из-за чего его и держали безвыходно на его кафедре, не пуская ни в Синод, ни на иные ответственные дела.

Такими способностями не обладал уже очень преклонных лет архиепископ Михаил. Он не мог ни переспорить, ни подкупить уполномоченного, уступал, когда тот настаивал, страдал, но все же пытался при малейшей возможности сделать хоть что-нибудь доброе для Церкви, священников, народа. Он был слабым, но безусловно искренне верующим православным человеком.

Почти таким же по характеру был и Владыка Виктор, решившийся приехать в Россию из Китая и столкнувшийся здесь со всем нашим кошмаром. У него была нелицемерная любовь к людям, к духовенству. Он тоже старался делать для Церкви что только мог. Но мог он немного при Кубанском уполномоченном...

По его кончине в 1966 г. на эту кафедру был поставлен архиепископ Алексий. Он оказался потверже. Побороть уполномоченного он, правда, тоже не смог, но пользовался любым случаем, чтобы изгонять из церковных советов явных атеистов, самому решать иные церковные дела, так что верующие Кубани все же знали, видели, что у них есть православный архиерей.

В 1960-х гг. очень хорошие слухи ходили об архиепископе Алма-Атинском Иосифе, которого многие почитали святым, о епископе Зиновии, жившем в Тбилиси. Но особенно тогда славилось имя епископа Калужского Гермогена. Он воспротивился закрытию храмов в своей епархии при Хрущеве, активно пытался организовать епископов на протест против антиканонических постановлений "Собора" в 1961 г., за что был лишен кафедры и помещен до конца дней в Жировицкий монастырь "на покой". Мы не встречали верующих или священников, которые не сочувствовали бы Владыке Гермогену.

Список подобных, верных Церкви и любимых верующими архиереев мог бы быть продолжен. Их было не так уж мало, но и не так много. Приблизительно одна четвертая часть епископата послевоенного времени. Некоторые из них персонально перечислены в известном секретном докладе Совета по делам религий Центральному Комитету КПСС (1975 г.). Они входят в четвертую, самую "плохую" категорию епископов, которые в отличие от первой, самой "хорошей" категории, не поняли, что партия и правительство "не заинтересованы в развитии религии и Церкви в СССР", и стараются, вопреки уполномоченным, делать все в пользу веры и Церкви.

Доклад подчеркивает, что и такие неразумные архиереи все безусловно лояльны Советскому государству, его властям и законам. Это тоже правда...

Поэтому всех перечисленных и подобных им архиереев сергианской лжепатриархии можно упрекнуть разве что в отсутствии подвига исповедничества, известном соглашательстве с сильными мира, в малодушии, слабости веры и воли, но только не в том, что они явились сознательными и добровольными служителями сил зла, духовно побратались с ними, подобно Митр. Сергию и ряду таких же, как он. Иными словами, в лучших из архиереев МП в те годы все же не было духовного отступничества от Христа и прямого служения антихристовым силам и интересам.

От них поставлялись священники, по большей части, подобные им, т.е. тоже искренне верующие. Таких тоже было примерно одна четверть или даже более из всего числа священников.

Сама по себе апостольская преемственность священства еще мало о чем говорит. Православие знает, что эта поистине "златая цепь" преемственности должна еще изнутри, духовно наполняться преемственность правой веры и жизни по вере. Католики тоже имеют преемственность, но они уклонились в ереси, разрубив и прекратив преемственность веры!

Мы видим в лоне Московской "патриархии" не только епископов и священников, также прекративших преемственность веры сознательным и добровольным сергианством, но и епископов и священников, сохранивших как апостольскую каноническую преемственность хиротонии, так и духовную преемственность веры!

С глубокой сущностной, или онтологической точки зрения это может рассматриваться как нить, связующая все же таких епископов и священников со Христом, а через Него и с Его таинственным Телом - Церковью! А это означает, что Таинства таковых священнослужителей были действительны и благодать в определенной мере в лоне "патриархии" была.

Да, эта нить стала очень слабой и очень тонкой, но она все же была!

Только этим и можно объяснить, что милость Божия не отошла вовсе от России, что к Церкви и вере в самый разгар хрущевских новых гонений, в начале 1960-х гг. стали в заметном количестве обращаться образованные молодые люди, родившиеся и выросшие в советском режиме, не получившие ни православного семейного воспитания, ни в большей части даже - Крещения, но крестившиеся уже в зрелом возрасте, после университетской скамьи... Они искали и находили действительно верующих епископов и священников. Некоторые из таких "шестидесятников" сами становились священниками и через их священнодействия иногда совершались такие чудеса (исцелений, например), какие без всяких преувеличений, натяжек и домыслов могут быть названы только чудесами Божией силы и благодати. И Таинства от этих священников совершались, о чем все они могут свидетельствовать совершенно определенно.

Только этим наличием благодати можно объяснить и иные чудесные Знамения Божии в России в рассмотренный период. А они были и в немалом количестве!

Отсюда, и в данном периоде времени, с 1943 по 1960 г. права была Русская Зарубежная Церковь, заявляя о своем единстве с подлинным церковным народом в России.

Но в таком случае получается, что, казалось бы, вопреки всем исконным, древним представлениям Церкви, в России с 1927 г., а особенно - с 1943 г. существовала как бы Церковь в Церкви? Если учесть, что одна из них должна быть названа скорее лжецерковью, или отпавшей от Церкви сергианской предательской организацией, то - да, так оно и оказалось.

Если вспомнить определение ереси Св. Василием Великим, то "в самой вере" (в самом существе веры) "отчуждились от Церкви" только те иерархи и священники Московской "патриархии", которые, по их же словам, "не за страх, а за совесть" (!) стали служить откровенным и наглым антихристам. Поэтому не без оснований многие называли и называют сергианство ересью. Но в этом случае сергиане возражали тем, что в букве вероучения они ни в чем не отступили, ничего не изменили и не нарушили. Тогда нужно вспомнить слова епископа Ижевского Виктора (Островидова), написанные им 8 октября 1927 г. по поводу послания (Декларации) Сергия. Он писал, что это послание "...от начала до конца исполнено тяжелой неправды и есть возмущающее душу верующих глумление над Святой Православной Церковью... А через предательство Церкви Христовой на поругание "внешним" оно есть прискорбное отречение от Самого Господа Спасителя. Сей же грех, как свидетельствует Слово Божие, не меньший всякой ереси и раскола, а несравненно больший, ибо повергает человека непосредственно в бездну погибели...".

Это, собственно, и есть "отчуждение от Церкви в самой вере" (ибо вера, Церковь, как мы отмечали, - не только "учение", не только набор умозрительных истин, но жизнь во Христе и со Христом). Отсюда, сергианство можно квалифицировать и как ересь и раскол, и как нечто "несравненно большее", повергающее "непосредственно в бездну погибели".

Мы уже увидели, что сергианству удавалось удержать часть духовенства и массы новых верующих после 1943 г. с помощью оборотничества, обмана, постоянной лжи, т.е. скрывая от церковного народа глубину своего отступничества. Мы отметили также и одно важное качество этих новых верующих - веру лжи. Отметим теперь и другое качество - страх!

В послевоенный период времени и даже после смерти Сталина (в 1953 г.) все советское общество продолжало находиться в состоянии тотального страха.

Это был не только страх за личную жизнь или свободу, или за своих родных и близких. Новый, советский народ, в том числе и православно верующие, под влиянием образования, воспитания и постоянной пропаганды уже почти верил (верил - не верил, или, не веря, верил) в то, что революцию в России совершил именно сам народ, возглавляемый самой передовой партией с самым передовым учением, за каковыми будущее всего человечества. Поэтому в какой бы то ни было форме выступить против партии и созданной ею власти означало стать "врагом народа" и даже "извергом рода человеческого", покрыть свое имя и всех родных вечному всенародному позору. Отсюда, в глазах новые верующих, "патриархия" делает правильно, что дружит и сотрудничает с такой партией и такой властью. В противном случае партия и правительство могли бы разогнать Церковь и она не имела бы никакого оправдания перед судом народа, истории, человечества! К тому же люди помнили репрессии большевиков с 1917 по 1953 г. и знали, что этот режим ни перед чем не остановится, если ему противоречить. Поэтому всякое исповедничество - это очень опасно, это может повредить Церкви, это "ревность не по разуму". Страх за Церковь, не только за себя, владел душами множества неплохих священников, епископов и почти всей массы прихожан. "Патриархия" всячески поддерживала этот страх, он был ей выгоден, как ничто другое! Стоять за веру насмерть, как стояли предки - Боже упаси! Закроют храм, разгонят Церковь! Верующим стоять за веру нельзя, ради пользы веры и Церкви... Чудовищно! Но так было. Так думали, причем очень искренне, находя некоторое утешение только в слезных молитвах и за себя и за Церковь. К тому же, за исповедничество можно было поплатиться от самой Церкви, точнее от "патриархии", которая не только не вступится за исповедника, но и осудит его, а если священнослужитель, - запретит в служении, как нарушителя "мира Церкви" и противника властям "от Бога установленным" (что и делалось, например, по отношению к еп. Гермогену, священникам Николаю Эшлиману и Глебу Якунину за их известное "Письмо" властям и "патриарху" в 1965 г.). Властям в их политике в отношении Церкви нужно подчиняться, "да тихое и безмятежное житие поживем...". В таком извращенном и ложном толковании подавалось "патриархией" известное место из Ап. Павла. И получалось, что для православных главной целью бытия является "тихое и безмятежное житие" в этой земной жизни, чтобы власти ни в коем случае не тронули тебя, не тронули Церковь... Когда начались хрущевские новые гонения на Церковь в начале 1960-х гг., по местам возникали стихийные протесты верующих против закрытия Храмов, но они гасились с помощью духовенства, внушавшего людям не выступать ("ради пользы Церкви..."). В итоге, к середине 1970-х гг. воспитали все же такую паству, которая, за редчайшим исключением, паче всякого греха боялась пострадать хоть в чем-нибудь за веру!