ХОЗЯЕВА (Русская сказка)

Васька обидчиво захлопал глазками: "да я — я то, да я — ничего, я — как все порешат"...

— Так мы — вот что, — сказал Барбос: — Я залягу под курятником, а Васька с Дедушкой пущай внутри караулят, пущай он залезет, а вы его в дыру гоните, что он вчера в крыше проковырял. А уж под дырой — уж я его тяпну, уж я ему шкуру сдеру, уж я его на сорок кусков — гау-гау-гау, — Барбос заво­пил так, что Домовой еще больше к стенке притиснулся, а Вась­ка ушки прижал и глаза зажмурил:

— Ну и чего ты орешь, у меня нервный припадок может сделаться...

Барбос даже на двор выскочил, чтобы поорать всласть. По­лаяв как следует, он вернулся в конуру. План был выработан окончательно: Дедушка с Васькой караулят в курятнике, Барбос заляжет снаружи.

Ночь стояла тихая и морозная. Луна выплыла на небо кру­глая, желтая и жирная, как масляничный блин. Домовой и Вась­ка пробрались в курятник: Васька через дыру в стрехе, Домовой прямо сквозь стенку. По дороге Домовой прихватил здо­ровенное полено и геройски размахивал им:

— Вот я его этим поленом — к-ак тяпну — будет знать кто тут хозяин...

Петька-Дурак, спросонок не разобрав, в чем дело, поднял неистовый крик:

—Кукареку! Карраул! Грррабят! Рррежут!

— Не ори, — сказал Домовой. — Свои пришли. Твоих же кур караулить.

— Каких кур? Чего караулить? Какие свои? Кукареку! Ка­раул!

— Да молчи же ты, долбня стоеросовая — вот придет Ры­жий Кот, так он всех твоих кур перелопает...

— Кур? Всех? Ну, на мой век — хватит, — сказал Петька-Дурак и сразу спрятал безмозглую свою голову под крыло.

— Ну, и Ирод же ты собачий, — выругался Домовой. Петька даже голову из-под крыла выпростал:

— Ка-ак? Как это ты сказал?

— Ирод ты собачий — вот кто ты.

— Ирод? Этто здорово. А кто такой Ирод?

— Царь такой был, — сказал Домовой.

— Ирод? Этто здорово. Слышь вы, курье, чтобы меня впредь Иродом величать, а вовсе не Петькой. Слыхали? И чтобы мне тут не перечить...

— Куда нам, куда нам, — закудахтали куры.

— И совсем ты, Петька, дубье безмозглое, — сказал Домо­вой.

— А мне зачем мозги? Меня куры и без мозгов любят, — сказал Петька и снова нырнул головой под крыло.

— Дедушка, а Дедушка, — дипломатически предложил Ва­ська — можно я этого дурака за загривок оттаскаю?

— А он тебя по башке тяпнет. Мозгов у него — никаких, а долбня, что твое долото...

— Ничего, Дедушка, я его сразу за загривок — пикнуть не успеет...

— Ну, и до чего же у тебя нутро воровское, — сказал До­мовой. — Чего мы сюда пришли: кур сторожить или кур воро­вать...

— Так я не кур, я только этого дурака Петьку?

— Тебе бы только чтобы сожрать — кур ли, Петьку ли — тебе все равно. Лежи уж и молчи...

— Да я — что? Я только для порядку...

Васька улегся рядом с Домовым. Луна просвечивала сквозь дыру в крыше, где-то далеко подвывал одинокий волк. Рядом, за стенкой шумно сопела корова, и хрустел овсом Сивка. Домо­вой снова стал вспоминать: какие то Иваны, Васьки, Сивки жи­ли и раньше под его, Домового, началом, — как то однажды к из­бе медведь подбежал, хотел было тогдашнего Барбоса сцапать, да по дороге в навозную яму провалился... Вспомнил и своего старого приятеля — Лешего, нужно бы как-нибудь заглянуть, побалакать, уж лет сто не видались... Поди — постарел при­ятель... Домовой размечтался так, что и не заметил, как Вась­ка — тихонько-тихонько ползком-ползком подобрался к бли­жайшему куренку и уже и лапку протянул.

— Брысь, ты, окаянный, — закричал Домовой. Васька отдернул лапку, словно от раскаленного угля:

— Да я — что? Да я — ничего, я только погладить хотел...

— Вот я тебя сейчас поленом поглажу — воровские твои зенки...

Васька обиженно улегся на старое место, подложил под себя лапки» вздохнул, облизнулся, но не сказал ничего.

Ночь шла дальше. Кругом становилось все тише. Даже Сив­ка овсом хрустеть перестал. Вдруг Васька насторожил свои чут­кие ушки: по стрехе, чуть-чуть шурша замерзшей соломой, кто-то полз: не иначе, как Рыжий Кот. Васька толкнул Домового под бок.

Сквозь дыру в крыше, заслоняя лунный свет, просунулась воровская голова Рыжего Кота. Зеленые глаза светились недоб­рым светом. Рыжий Кот мягко и неслышно спрыгнул из дыры прямо на нашест и сразу угодил на шею ближайшего куренка: куренок даже и пикнуть не успел. Оба свалились на пол — и тут то оно и пошло!

Полено размахнулось широким полукругом, и Рыжему Коту показалось, что его голова превратилась в сплошные искры. Васька изловчился и цапнул рыжего за хвост — подальше от Дедушкиного полена. Рыжий Кот заголосил благим матом и заметался по курятнику. От неожиданности, от перепугу и от искр в голове, он ничего не мог сообразить: что, как и куда. Куры подняли бабий гомон, а Петька-Дурак свалился с нашеста и стал тяпать своей долбней куда попало. И опять же – попал Ваське по башке — вот не везло Ваське! Васька выпустил ры­жий хвост и пока Домовой скакал вокруг Рыжего Кота на своих паутинных лапках и лупил почем зря поленом — Васька разде­лался с Петькой по-свойски: оборвал ему хвост, обгрыз ему гребень, пересчитал ему ребра и чуть было совсем не свернул ему шеи — если бы не Дедушка-Домовой.

Дедушка-Домовой вошел в самый вкус: очумелый Рыжий Кот метался по курятнику куда попало, а Дедушка скакал по тому же курятнику и колотил тоже куда попало — и опять по­пало Ваське, пока тот обрабатывал Петьку-Дурака. Васька заво­пил, бросил Петьку, на них обоих налетел Рыжий Кот, над Ры­жим Котом Дедушка прыгал, как воробей и был в полном вос­торге. Полено уж действовало без всякого разбору: само по се­бе. Куры бились в истерике. Барбос прыгал снаружи и лаял, как оглашенный. Петька-Ирод — хотел было орать свое "кукареку, карраул" и все такое, но из его луженой глотки вылезало только жидкое "пии-и". Куча переваливалась: с Васьки — на Петьку, с Петьки — на Рыжего Кота и Домовой лупил прямо по куче: пусть уж там сами разбираются. Переваливаясь вот этаким ма­нером, Васька навалился на погибшего куренка и сразу сообра­зил — не пропадать же куренку зря, за здорово живешь. Васька ухватил куренка, перевалился еще раз, выкарабкался из кучи, а Рыжий Кот, собрав все свои силы, сиганул в дыру. Домовой с поленом — за ним, и оба пропали в лунном свете.

Васька наскоро сунул куренка под солому, оглянулся на Петьку-Дурака и Ирода, — Петька лежал ни жив, ни мертв и только и мог сказать, что пи-и-и — и тоже полез в дыру, но без особой спешки: опять под Дедушкино полено попадешь.