СОБОРНАЯ МОНАРХИЯ
Московская Русь одновременно на протяжении ряда столетий дала сумму следующих исключительных явлений, неповторимых в мировой истории. Прежде всего мы видим на Москве всенародное национальное и церковное объединение, сложившееся самотеком, - затем возвышение Московского Князя, как главы этого объединения. Далее мы видим комплектование всей Северной Руси, как результат совместных стремлений и усилий народа и Князя, - за сим следует образование власти Князя, как общенародной и демократической, и, наконец, констатируем полное сочувствие и полную поддержку "низинными людьми" всех политических и военных мероприятий Князя, в котором все русское население видело высшего и крепкого представителя народного единства и своей национальной независимости.
Весь этот процесс шел параллельно, - в этом то и заключается его исключительность: Царь, Народ и тут же Церковь, освящающая эти две силы праведностью и мудростью христианского слова.
"Иностранные послы, - пишет проф. С. Ф. Платонов, - говорили о Василии III, что он имел такую власть, какою не обладал ни один современный ему монарх. Они заметили, что москвичи равняли своего Государя с Богом, говоря: - "мы этого не знаем, знает Бог да Государь". Так создавалась в Москве сильная Самодержавная Власть, вотчинная по происхождению и национальная по значению" (СПб, 1911, стр. 141).
И эта картина была правильна, только иностранцы не понимали, как они не понимают и сегодня, что внешняя сила Московских Князей и Государей покоилась на внутреннем авторитете Московской Руси. Мы всегда должны помнить, что с падением Царьграда в 1453 году Москва силою хода исторических событий и психологических сдвигов делается единственным государством, во главе которого стоит православный Государь и независимый Митрополит и что только она, Москва, росла и крепла, объединив могучее великорусское племя и сбросив с себя последнюю тень татарского ига.
И власть Василия III выросла в великую мощь не потому, что он был удачным искателем власти, - власть шла к нему со дня его рождения, а исключительно потому, что эта власть росла и выросла из народного сознания, что во всем тогдашнем православном мире только одна Москва осталась свободной и что только Московские Князья являются наследниками и преемниками греческих царей. В те поры народилась богатая литература о преемственности Москвы, и это лишний раз оттеняет, что в процессе возвышения и укрепления авторитета московской верховной власти живейшее участие принимал весь народ, который во всех своих слоях носил мысль о всемирной роли "Москвы - Третьего Рима". Здесь и тени нет домогательства власти, да еще деспотической власти, - здесь можно только говорить об обратном, о том, с каким благоговением и упованием смотрел народ на Великого Князя Московского и с каким удовлетворением он встретил принесенное греками и балканскими славянами его наименование Царем, как единственного защитника веры, защитника народа православного, не только русского, но и всех "осьмиконечный крест носящих", - защитника всего Православия и той Церкви Московской, которая единственная из всех Православных Церквей сохранила свою независимость и чистоту...
Так защитника, - понять же это надо! Где тут деспот или тиран? И как грязна и как подла вся эта прогрессивная брехня о московских рабах и о кнуте над ними! Брехня, которой органически противна величавая мысль народа русского о Московском "Царе Православия" - носителе права и справедливости, правды и милости, свободы, силы и славы.
Единовластие Московских Князей и Царей несло в себе императив мнения народа и этот императив проходит через всю одиннадцативековую историю русского народа и он особенно ярко горит в Московский период. Составляя единственный пример в мировой истории, этот императив делает институт Русской Монархии феноменом исключительным по всем своим особенностям, по всему своему своеобразию и по своему государственному значению.
Комплекс этих особенностей и этого своеобразия создал вокруг имени и положения Московских Князей и Царей тот ореол их власти, который ни в какой степени и ни с какой стороны не "душил" народ, не "гнул" его, не делая его безгласным и безвольным рабом, не обманывал его никакими "декларациями прав гражданина", а как раз наоборот, целиком отвечал взглядам народа на Царя, как на верховного и наследственного носителя твердой и честной Высшей Власти на земле я как на свою крепкую "надежду" - последнее и верное прибежище защиты и справедливости. Именно, в этом комплексе и лежало могущество Самодержавия Русских Царей, а не в кнуте, которого русский народ не видел в лице своего "Батюшки-Царя" и который вы-думали профессиональные клеветники России, принци-пиальные враги Русской Правды, Русской Красоты, Русской Силы.
Великий Князь и Государь Московский Василий III вошел в историю России, как Государь благочестивый Подобно своему деду Василию II (1425-62) и Царю Феодору Ивановичу (1584-98).
В 1515 году Василий III воздвигнул Вознесенский Девичий монастырь в Смоленске, а в 1524 году Новодевичий женский монастырь в Москве по случаю возвращения России гор. Смоленска.
В 1530 году в Москве руками всего народа во главе с Василием III был выстроен на Ваганьковом поле в один день "обыденный" храм во имя Иоанна Предтечи по случаю рождения 25 августа у Великого Князя сына Ивана - будущего "Грозного Царя Москвы".
Над немецким изображением Василия III того времени имеется такая надпись на немецком языке:
-"Я по праву отцовской крови - Царь и Государь Руссов. Почетных названий своей власти не покупал я ни у кого какими-либо просьбами или ценою. Не подчинен я никаким законам другого властелина, но верую в Единого Христа. Презираю почет, выпрошенный у других".
Умер Василий III 3 сентября 1533 года. У одра болящего игумен Троицкий Иоасаф.
- Отче,- обращается к нему Василий, - молись за государство, за моего сына и за бедную мать его. У вас я крестил Ивана, отдал угоднику Сергию, клал на гроб Святителя. Поручил вам особенно: - молитесь о младенце-Государе!..
И велит Василий принести ему монашескую ризу. И принимает постриг .
Так умер инок Варлаам с Евангелием и ангельской схимой на груди.
3.
Великий Князь Иван IV Васильевич, прозванный Грозным, является наиболее ярким в истории Московской Руси. Вся внутренняя политика Ивана IV - гражданская и военная - выдвинула его в ряды выдающихся государей по силе его ума и по размаху его деятельности и сделала его фигуру глубоко интересной.
В этих строках мы остановим внимание нашего читателя только на одной грани его правления, - на той его внутренней деятельности, которая наиболее наглядно характеризует сущность русского Самодержавия, как начала Соборной Монархии.
Прежде всего необходимо отметить, что Иван IV был умным, широко начитанным, живым и деятельным по натуре. В своем отрочестве он имел доброго друга, единственного - митрополита Макария, просвещеннейшего человека того времени, мягкого по характеру, но твердого по силе своих душевных и умственных настроений. Он-то и увлек Ивана в книжную пучину, разжег его любознательность, заострил его интерес как к русской жизни, так и к "фряжской" и образовал его вдумчивый, острый и наблюдательный ум как знаниями общего порядка, так и той идеологией, которая цвела в то время в Москве и видела в Москве Третий Рим, а в великом княжении Московском - "Православное Царство"...
Отсюда понятным становится, что Иван, достигнув семнадцати лет, венчался на царство как "Государь и Царь и Великий Князь".
С первых же шагов своего самостоятельного правления он целиком посвящает себя заботам о народе. На 20-м году своей жизни, по примеру своего отца и деда, Иван собирает Собор духовных и светских лиц для выработки судебных мероприятий необходимых для утверждения в стране "праведного суда" путем выбора представителей от народа - старост и "целовальников", то есть, присяжных, которые и должны сидеть на суде наместников и волостелей (волостных начальников) и "следить за правдой".
Получив благословение Собора, Иван исправил и дополнил "Судебник", тот сборник законов, который служил руководством для судей и наместников. В следующем году, 1551, Иван приказывает составить Сборник правил церковного порядка и благочиния и в этой работе Собора принимает деятельнейшее участие, ревниво следя за тем, чтобы через весь этот Сборник, известный под названием "Стоглава", прошла реформа обновления и улучшения церковно-общественной жизни по линии уничтожения злоупотреблений в церковном управлении и хозяйстве.
Одновременно с работою этого Собора проводились меры к расширению и укреплению прав населения выбирать на местах своих управителей и судей. Этот институт самоуправления охватил все население Московской Руси, - в руки народа перешли все судебные дела и все местное управление. От правительства сидели в областях только командующие гарнизонами, да еще "городовые прикащики", ведающие казенное имущество. Вся эта работа Ивана IV проходила под знаком дачи широкого самоуправления земщине, чем до сего дня не может похвастаться ни одно современное самое демократическое государство.
Что касается пресловутой "опричины" и наименования Ивана IV "Грозным", то надо знать отношение тогдашних московских бояр к Царю, к его образу правления и посягательства этих бояр на власть.
Когда умер отец Ивана IV, последнему было три года, а когда умерла его мать Елена, Ивану было только семь с половиной лет и его брату Юрию - пять. Близких родных у детей не было никаких и они росли круглыми и беззащитными сиротами. Правили бояре Шуйские и Бельские со своими прихлебателями. Эти высокородные джентльмены были в постоянной ссоре между собою, которая нередко доходила до мерзких сцен драки, во время коих они врывались в покои детей, вцепившись в бороды друг друга и изрыгая брань. И тени не было никакой любви к Ивану и почтения перед ним, а к народу они относились грубо до крайности, "как львы", пишут летописи того времени, грабя и обижая, вместо того, чтобы управлять "вправду".
Удивительно умное и удивительно корректное поведение бояр доходило до того, что они своих Государей даже не кормили во время, плохо одевали и всячески обижали.
- "Государи играли в комнатах своего отца, - рассказывает по первоисточникам проф. С. Ф. Платонов, - а Шуйский, например, разваливался на лавке, положив свою ногу на постель великокняжескую. Это непочтение страшно обижало маленького Ивана так же, как сердило его открытое хищничество Шуйских, тащивших из дворца к себе всякую "кузнь" (металлические вещи) и "рухлядь" (мехи и ткани). Мальчик озлоблялся и, не видя доброго воспитания, сам поддавался дурным чувствам. Он мечтал о мести боярам..." (СПб, 1911, стр. 156).
