Подробно о потерях СССР во II Мировой войне

В настоящее время мы имеем лишь две официально названные цифры, характеризующие потери населения СССР во время войны. Это общие потери всего населения 26,6 млн. и потери вооруженных сил 8,67 млн. человек. Тем самым мы не имеем никакой детализации о том кто же были остальные 17,93 млн. человек. Были ли это только представители мирного населения или же тоже мужчины призывных возрастов? Были ли они уроженцами только оккупированных территорий или нет? Официального ответа на эти вопросы до сих пор не было. А ведь без малого 18 млн. жизней – это 2 Белоруссии целиком или почти две трети Украины в старых границах до 1939 года или почти 9 Молдавий или 16 Киевов. В данной статье мы дадим подробные ответы на эти вопросы по данным анализа переписей населения СССР.

Однако для начала вернемся к сборнику «Россия и СССР в войнах ХХ века» и приведем несколько частных примеров, поскольку эти примеры подведут постепенно нас к главным выводам данной статьи. Так, для указания убыли населения оккупированных областей СССР сборник ссылается на оценки численности населения областей СССР после освобождения их от оккупации. Сборник приводит список некоторых областей, краев и автономных республик СССР с указанием численности населения в них на 1939 год и в сравнении с этим численности населения в них при освобождении их Советской Армией. Разница численности населения областей, краев и автономных республик между 1939 и 1943 годом сборником сразу засчитывается в потери населения при оккупации. Но ведь такая аргументация совершенно определенно рисует неточную картину убыли населения. На эти аргументы сборника нельзя не привести два главных возражения.

1. Численность населения областей СССР после освобождения не учитывает огромное число мобилизованных в Красную армию мужчин призывных возрастов. Приведем примеры, объясняющие наши осторожные возражения на официальную версию. Сборник упоминает Краснодарский край и указывает, что после освобождения численность его населения оказалась меньше на 490,7 тыс. человек. Сборник сразу и целиком записывает всю эту разницу в жертвы мирного населения при оккупации. Однако, если мы посмотрим данные переписи населения края 1939 года, то окажется, что в Краснодарском крае численность мужчин будущих военных призывных возрастов (с 1889 по 1928 годов рождения) составляла 987 тыс. человек.2 Если бы даже только половина мужчин призывных возрастов оказалась мобилизованными в 1941-42 годах, и они отступили бы на юг или восток, численность населения Краснодарского края уже должна была сократиться на 493 тыс. и покрыть все уменьшение численности населения края на момент его освобождения. Поэтому само сокращение численности населения Краснодарского края на начало 1943 года не может дать точную картину потерь. А ведь в отношении Краснодарского края мы можем привести более-менее точные данные списочной убыли населения. Ведь в отличие от остальных областей СССР, которые почти все подвергались территориальным изменениям после войны, Краснодарский край остался в своих прежних границах. И если мы повозрастно вычтем из наличных возрастов по переписи 1939 года те же самые возраста по переписи 1959 года со сдвигом на 20 лет, то окажется, что мужчин призывных возрастов (с 1889 по 1928 годов рождения) стало меньше на 330 тыс., в то время, как женщин тех же возрастов – лишь на 76 тыс. Разница – 254 тыс., а мужчин убыло в 4,34 раза больше, чем женщин. И это лишь в одной области. Нет сомнения, что картина с учетом вышесказанного будет уже иная, ведь около  половины мужчин военных призывных возрастов были уже мобилизованы к моменту вступления фашистских войск на территорию Краснодарского края летом 1942 года.

Сборник «Россия и СССР в войнах ХХ века» также упоминает Ростовскую область и указывает, что численность населения в ней уменьшилось к моменту освобождения на 727 тыс. человек. Однако численность мужчин военных призывных возрастов по переписи 1939 года в Ростовской области составляла 907 тыс. человек.3 Мы не располагаем данными, сколько точно из них ушли на фронт в 1941-42 годах до оккупации области. Однако мы имеем право усомниться в том, что больше половины мужчин призывных возрастов не было мобилизовано в Красную армию, а было оставлено в тылу противника. Однако мы также, как в случае Краснодарского края, можем легко оценить списочную убыль населения области, поскольку границы Ростовской области на 1939 и на 1959 годы совпадали. Повозрастное вычитание данных переписи населения 1939 и 1959 годов показывает нам, что мужчин военных призывных возрастов стало жить в области меньше на 342 тыс. человек, а женщин тех же возрастов на 116,9 тыс. человек. То есть мужчин убыло в три раза больше, чем женщин тех же возрастов. Кроме того, многие мужчины вернулись с войны живыми и должны были в 1945 году увеличить население области, но на 1943 год при освобождении эти мужчины были еще в военных частях и не могли быть включенными в подсчет населения области.

То же самое мы можем сказать и о других краях и областях, упомянутых в сборнике «Россия и СССР в войнах ХХ века». Так, в Орджоникидзевском (ныне Ставропольском) крае – численность мужчин военных призывных возрастов по переписи 1939 года была 605 тыс. человек4, в Курской обл. 895 тыс. человек5, в Воронежской 1 млн. 32 тыс. человек6, в Сталинградской области 696 тыс. человек7. И при этом, хотя границы этих областей и краев порой сильно менялись, по переписи 1959 года мужчин военных призывных возрастов было меньше женщин в Ставропольском крае на 178 тыс., в Курской области, значительно сократившейся по территории к 1959 году, на 171,7 тыс., в Воронежской на 278 тыс. Этот список можно продолжить перечислением всех вообще краев и областей СССР, но главным образом здесь следует уяснить, что на момент освобождения этих областей и краев значительная часть сокращения численности населения приходилась на мобилизованных военнослужащих. И хотя точную убыль населения в этих областях указать сложнее, поскольку границы областей менялись, разница между мужчинами и женщинами в военных призывных возрастах позволяет дать некоторую первичную оценку, которую мы далее уточним в применении ко всей стране и к оккупированным территориям и тыловым территориям в отдельности. Кроме того нельзя забывать, что в феврале 1942 года в тылу был проведен учет населения. По итогам этого учета оказалось, что в тылу проживали 7 млн. 200 тыс. эвакуированных с оккупированных территорий8. И это не считая порядка 10 млн. мобилизованных с оккупированных территорий. Итого около 17 млн. на февраль 1942 года. На конец же 1942 года общее число эвакуированных и мобилизованных с оккупированных территорий достигло уже величины в 25 млн. Так-как эвакуированных было тем больше, чем дальше на восток находилась область, а на всей оккупированной территории СССР проживало около 83 млн. человек на 1939 год, мы вполне можем оценить приблизительно, что только гражданских лиц было эвакуировано более 10% общей численности населения областей РСФСР. А это означает, что, по меньшей мере, десятая часть только мирного населения Краснодарского края, Ростовской области и других административных единиц РСФСР были вывезены на восток и не попали в оккупацию. А ведь даже 10% населения Краснодарского края на 1939 год (3млн. 173 тыс.) – это уже более 300 тыс. человек, а 10% населения Ростовской области (2 млн. 893 тыс.) – это почти 300 тыс. Очевидно, что ни мобилизованные мужчины, ни эвакуированные гражданские лица не могли оказаться в освобожденных областях в 1943 году, чтобы попасть в учет численности населения после освобождения.

1. Второе возражение на аргументацию сборника «Россия и СССР в войнах ХХ века» заключается в том, что сборник при упоминании численности уничтоженного фашистами населения часто не соотносит эти области с географией линии фронта. Так, сборник упоминает в качестве примера областей с сокращением численности населения те области или автономные республики, которые были заняты противником лишь в относительно небольшой мере. Так, если начертить линию максимального продвижения линии фронта на восток на административной карте СССР 1939 года, то окажется, что противником было занято лишь 25,8% территории Сталинградской области, причем даже за вычетом неоккупированного Астраханского района. С учетом Астраханского района процент оккупированной территории области окажется еще меньшим. Если же мы нанесем линию максимального продвижения фронта на административную карту СССР 1959 года, то окажется, что противником было занято 24,8% территории всей области. И при этом сборник относит все сокращение численности населения области на уничтоженных фашистами мирных жителей. Возможно, что здесь действует ассоциация Сталинградской области с городом Сталинградом. Однако, несмотря на наши ассоциации более 75% территории области простиралось севернее Дона, то есть за линией фронта и вне досягаемости оккупантов, а население самого Сталинграда составляло на 1939 год 445 тыс. человек при всем населении области 2 млн. 288 тыс. человек. И это при том, что заметная часть населения города была эвакуирована за Волгу. Точно также упомянутая в сборнике Воронежская область была занята противником лишь на 36% как по карте 1939 года, так и по карте 1959 года, хотя границы области менялись. При этом население самого Воронежа в 1939 году составляло 344 тыс. из общего населения области в 3 млн. 551 тыс. человек или одну десятую часть. Упомянутая сборником Северо-Осетинская АССР была занята противником лишь на 35% по карте 1939 года и на 42% по карте 1959 года, Кабардинская АССР на 68% и по карте 1939 года, и по карте 1959 года, однако и в этих автономных республиках все сокращение численности населения с 1939 по 1943 год сборником было записано в графу уничтоженных фашистами. Но наиболее противоречивым выглядит упоминание сборником Чечено-Ингушской АССР. Дело в том, что в ходе боев за Северный Кавказ немцам не удалось взять хотя бы и на короткое время ни Грозный, ни Гудермес, ни Аргун, но лишь Малгобек, чтобы остановиться у Назрани. По карте 1939 года было оккупировано лишь 7% территории Чечено-Ингушетии, а по карте 1959 года и того меньше – 6% территории. И все это на достаточно короткий срок. Но при этом все сокращение численности населения Чечено-Ингушетии однозначно записывается сборником в число уничтоженных фашистами. Не стремясь нисколько преуменьшить фашистские злодеяния, мы вынуждены в данном случае указать, что сборник допускает здесь неточность.

Мне не хотелось бы, чтобы эти возражения воспринимались бы, как критика и недоверие общей цифре потерь нашего населения в Великой Отечественной Войне. Общая цифра в 26,6 млн. правильна. Попробуем теперь поговорить о том, что представляет из себя эта цифра в подробностях и в составляющих частях. Попробуем понять, кто же были эти 26,6 млн. погибших и умерших преждевременно.

Основные закономерности потерь населения