Подробно о потерях СССР во II Мировой войне
Очевидно, что депортированные после войны жители новоприсоединенных территорий имели заметно более высокую смертность, чем граждане, находившиеся на свободе. Так, например, В.А.Исупов в статье «Смертность населения в тыловых районах России в 1941-42 годах» указывает, что даже смертность ГУЛАГа в 1940 году означала смерть примерно 3,3% в год. Это огромные показатели смертности, ведь мы видели, что довоенная мирная смертность в восточной Европе составляла даже для лиц старше 50 лет около 70% за 20 лет или те же самые 3,5% в год. То есть мирная смертность ГУЛАГА в 1940 года для всего населения ГУЛАГА была примерно равна нормальной смертности стариков в Восточной Европе. Если же учесть, что на 1 января 1953 года на спецпоселении числилось 2,7 млн. граждан, из которых оценочно около двух третей или 1,8 млн. было с бывших оккупированных территорий, то окажется, что с 1946 по 1958 включительно должно было умереть около 730 тыс. уроженцев бывших оккупированных территорий, причем примерно половина, или 365 тыс. – сверхнормативно (мы не говорим уже о том, что норма мирной смертности для СССР сама по себе уже была почти в два раза выше средней смертности по всем окружавшим СССР восточноевропейским странам). И хотя часть репрессированных к 1959 году вернулась, однако оценочно и приблизительно около 680 тыс. всех депортированных должны были остаться на тыловой территории. Соответственно на эту цифру (365 тыс. умерших сверхнормативно и 680 тыс. оставшихся в местах ссылок) должны быть уменьшены потери оккупированных территорий и увеличены потери тыловых территорий.
Можем ли мы хотя бы приблизительно оценить количество невернувшихся назад эвакуированных и мобилизованных с территорий оккупации? И вместе с этим можем ли мы хотя бы приблизительно оценить количество переселившихся жителей с востока на запад и с запада на восток? Да, такое возможно в первом приближении, но только для нерусских. Для русских же это представляется в настоящее время крайне сложным делом. Попробуем оценить масштабы миграций, исходя из имеющихся данных переписи населения. В первую очередь мы можем иметь приблизительную картину исходя из данных распределения населения СССР по национальностям по различным республикам. Выше мы уже отмечали, что советские демографы предостерегали от попытки расчета миграции на основе данных национального распределения населения. Они справедливо указывали, что в некоторых республиках СССР имело место явление ассимиляции местного населения со стороны приезжих русских, хотя они и находились в меньшинстве. Как правило, это происходило с детьми в смешанных семьях. Хотя на национальном распределении населения нельзя строить точных расчетов, но приблизительные оценки допустимы. Сделаем это сейчас. Начнем с Белоруссии. Если мы посмотрим данные переписи населения 1959 года по тыловым республикам СССР, то мы увидим, что с переписи 1939 года за 20 лет количество белорусов, проживавших во всех остальных тыловых республиках увеличилось на 601 тыс. В одной России на 1959 год проживало 844 тыс. белорусов, то есть каждый десятый белорус жил уже в России. При этом количество русских в Белоруссии увеличилось только на 294 тыс. Если посмотреть сальдо миграции по Белоруссии по всем основным народам СССР, то окажется, что Белоруссию покинуло на восток примерно на 300 тыс. больше белорусов, чем представителей всех остальных основных народов въехало на ее территорию с востока. И это при том, что за 20 лет неизбежно происходила ассимиляция белорусов в России, поэтому исходное соотношение должно было быть еще более сильным. То есть Белоруссия не только не получала значительных масс переселенцев с востока с тыловых территорий, но наоборот еще больше отдавала им свое население после войны. Хотя при этом надо обязательно учесть, что примерно половина этих миграций проходила в виде обмена населением в пределах ближайших областей РСФСР, а они также были оккупированы. Таким образом, оценочно лишь около 150 тыс. человек населения составило отрицательное миграционное сальдо Белоруссии с советскими тыловыми республиками и областями. Тогда примерно на эту цифру следует уменьшить оценки сверхнормативной убыли оккупированных территорий за счет Белоруссии и соответственно увеличить потери тыловых областей.
Что касается Украины, то картина по ней иная. Так, достаточно немного украинцев стало жить в тыловых советских областях и республиках после войны. Численность украинцев в них увеличилась лишь на 156 тыс. с 1939 года. Это весьма мало для Украины с населением в 41,87 млн. Однако в обратном направлении некоторый поток имел место. Так, русских на Украине стало больше на 2,9 млн., хотя из них 558 тыс. относятся к населению Крыма, перешедшему к Украине. Таким образом, около 2,36 млн. русских появилось на Украине из 41,87 млн. населения за 20 лет с 1939 по 1959 год. Но при этом важно понимать, что особенно в восточных областях Украины имело место постепенное изменение национальности с украинской на русскую для части населения.
Сколько из дополнительных 2,36 млн. русских к 1959 году были переселенцами, а сколько просто изменивших свою национальность на русских? Некоторую оценку здесь могут дать данные переписи Украины 2001 года, поскольку они содержали пункт о месте рождения человека. Госкомитет статистики Украины обработал данные о месте рождения всех граждан Украины и из этих данных следует, что 3,61 млн. жителей Украины на 2001 год имели местом своего рождения Россию.54 Но еще более ценной здесь является даже не эта цифра, а отдельно цифра количества именно граждан русской национальности, родившихся в России. Дело в том, что данные переписи Украины 2001 года дают выборку по месту рождения не только всего населения Украины, но даже отдельно по основным национальностям. И оказывается, что из 3,61 млн. родившихся в России русскими по национальности оказались 2,94 млн. жителей.55 И это при том, что всего русских на Украине по переписи 2001 года значилось 8,33 млн. Таким образом, лишь 2,94 млн. русских Украины родились в России, в то время, как остальные 5,39 млн. русских родились на Украине, не считая малого количества русских, родившихся в других союзных республиках.
Если же мы учтем, что 3.61 млн. родившихся в России – это накопленный итог к 2001 году, а также вспомним, что ранее мы увидели цифру 2,36 млн. русских, дополнительно появившихся на Украине с 1939 по 1959 год, то мы можем
оценочно и весьма приблизительно принять, что за 20 лет с 1939 по 1959 год из 2,36 млн. примерно 800 тыс. украинцев изменили свою национальность на русских, 800 тыс. русских переселились на Украину с близлежащих территорий РСФСР, ранее бывших в оккупации, и оставшиеся 800 тыс. русских переехали на Украину из советских тыловых областей. И именно на эту цифру 800 тыс. следует увеличить потери оккупированных территорий. Кроме того, примерно 400 тыс. русских появились в Латвии и Эстонии до 1959 года исходя из данных переписей населения Латвии 1935 года, Эстонии 1934 года и СССР 1959 года. Однако из этих 400 тыс. русских примерно 200 тыс. переехало из близлежащих областей РСФСР (Смоленской, Псковской, Ленинградской), а они также были оккупированными. И лишь оценочно 200 тыс. пересекли с востока на запад линию разграничения тыловых и оккупированных земель.
В итоге наших расчетов получается, что сальдо миграции через линию фронта за период 1939-1959 годах оказывается достаточно небольшим, поскольку количество депортированных и оставшихся на востоке вместе с количеством умерших сверхнормативно депортированных почти уравновешивает количество переселившихся на запад русских. Но это самая осторожная из возможных оценок, ведь, скорее всего, в тыловых областях осталась какая-то часть из огромной массы эвакуированных русской национальности. Скорее всего, часть эвакуированных нерусской национальности стала называть себя русскими также, как их дети с большой вероятностью стали называть себя русскими за время нахождения в эвакуации. Однако за неимением научно обоснованных оценок мы вынуждены считать, что назад вернулись все эвакуированные. Это допущение вне сомнения увеличивает потери оккупированных территорий и уменьшает потери тыловых. Быть может в дальнейшем мы увидим более проработанные научные исследования по эвакуированным жителям СССР. А сейчас мы вынуждены делать такие консервативные допущения.
С учетом всего сказанного о миграции теперь можно объединить полученные оценки в соответствующие таблицы.
Сначала сведем в таблицу полученные оценки по мирному населению. Чрезвычайно трудным оказывается здесь задача вычитания мужчин призывных возрастов из общего населения. В нормальном довоенном распределении населения они занимали примерно 31% на 1939 год, однако их доля значительно сокращалась с течением времени не только за счет рождения детей, но и за счет того, что большинство мужчин были призваны в вооруженные силы и не возвращались в места ссылок после демобилизации.
Таким образом, даже по самым осторожным оценкам оккупированные территории покинуло в 1939-1959 годы на восток на 535 тыс. больше человек, чем прибыло в обратном направлении. Но скорее всего эта цифра была больше за счет какой-то части оставшихся на востоке страны эвакуированных. Мы также видим по нашим прежним расчетам, что не менее 240 тыс. детей 1929-38 годов рождения покинуло земли оккупированных территорий и переселилось на восток, поскольку на тыловых землях количество детей этих возрастов не только не сократилось, но даже увеличилось на это значение. Тогда для самой грубой оценки примем, что в числе этих 535 тыс. было 350 тыс. женщин, 185 тыс. детей и не было стариков.
Тогда с учетом наших первичных оценок миграции через границу оккупированных и тыловых областей потери мирного населения будут выглядеть следующим образом.
