Подробно о потерях СССР во II Мировой войне

Самая большая, но и самая сложная часть в учете миграции через границу оккупированных и тыловых регионов – это эвакуация населения в 1941-42 годах и затем возвращение после окончания войны, а также переселения послевоенные. Как мы уже упоминали, в феврале 1942 года был произведен учет населения тыловых территорий, в ходе которого оказалось, что в тылу находилось 7 млн. 200 тыс. эвакуированных с оккупированных территорий. И при этом надо помнить, что учет проводился до начала нового наступления немецко-фашистских войск на северном Кавказе и эта цифра не учитывает примерно 10 млн. призванных в вооруженные силы с оккупированных территорий в 1941 году, включая сюда призванных еще и до начала войны.52 Всего же на февраль 1942 года было вывезено с оккупированных территорий около 17 млн. вместе с мобилизованными, хотя в эту цифру включены и те, кто будучи призван с оставленных областей и республик, уже успел попасть в плен. После начала нового немецкого стратегического наступления на юге летом 1942 года прошла еще одна огромная волна эвакуации населения из Ростовской области, Краснодарского и Орджоникидзевского (Ставропольского) краев, Сталинградской области и Кавказа на восток и юг. Всего с учетом 1942 года в тыловые районы страны было вывезено вместе с мобилизованными 25 млн. человек со всей оккупированной территории СССР.53 Таким образом из общего населения оккупированных территорий в 83,48 млн.  около 25 млн. было эвакуировано. Почти треть. При этом, чем дальше на восток, тем больше был процент эвакуированных. Оккупированные области РСФСР заметно обезлюдели еще до того, как первый фашистский солдат входил в занятый город или деревню.

Если мы предположим, что 25 млн. эвакуированных по итогам 1941-42 годов разделяются на мобилизованных в вооруженные силы и на мирных жителей также, как разделялись 17 млн. на февраль 1942 года, то тогда получается, что из общей цифры в 25 млн. эвакуированных было примерно 10,2 млн. мирных жителей и примерно 14,8 млн. мобилизованных с оккупированных территорий.

Если мы теперь предположим, что у мужчин, призванных в 1941-1942 годах с оккупированных территорий была такая же смертность во время военной службы, как у уроженцев тыловых территорий (мы считаем, что их условия были равными, ведь они жили в одних и тех же окопах и попадали под те же самые пули), то тогда окажется, что из 14,8 млн. мобилизованных с оккупированных земель в 1941-42 годах должно было быть потеряно 5,16 млн. общей убыли, из них сверхнормативной убыли 4,37 млн., ведь общая убыль мужчин военных призывных возрастов с июля 1941 года по январь 1946 года по нашим расчетам оказалась равной 34,9%, а сверхнормативная убыль – 29,5% от наличной численности мужчин на июнь 1941 года.

Тогда получится, что хотя по нашим оценкам с учетом заграничной миграции за время войны сверхнормативно ушло 7,57 млн. уроженцев оккупированных территорий, однако из этого числа примерно 4,37 млн. – это мобилизованные до оккупации и потому погибшие или на нашей стороне фронта, или в плену.

Всего за время войны попало в плен по официальным данным Минобороны, озвученным министром в 2005 году 4,559 млн. советских военнослужащих. Из них по различным оценкам советским и заграничным погибло около 2,4 млн. Если использовать вероятностные модели, то исходя из соотношения численности мужчин оккупированных территорий и тыловых (на оккупированных по данным переписи 1939 года проживало 44,2% мужчин призывных возрастов, а на тыловых 55,8%), то окажется, что среди 2,4 млн. умерших в плену должно было быть 1,06 млн. уроженцев оккупированных территорий и 1,34 млн. уроженцев тыловых. Хотя с одной стороны уроженцы новоприсоединенных территорий в 1941 году призывались значительно меньше или не успели быть призваны, и они же выпускались из плена немецкими войсками домой в ощутимом количестве (более 800 тыс.), но, с другой стороны, мобилизованные с оставляемых Красной Армией территорий оказывались каждый раз ближе всего к линии фронта или в котлах окружения и их должно было больше в относительных значениях попадать в плен. Трудно сказать какой из этих противоположных факторов мог в итоге перевешивать, и мы предположим, что и попавшие в плен солдаты, и умершие в плену разделялись на уроженцев оккупированных и тыловых регионов пропорционально долям уроженцев этих территорий в общей численности мужского населения призывных возрастов. Тогда мы можем оценить, что из 4,37 млн. погибших уроженцев оккупированных территорий, призванных до оккупации, умерло в плену 1,06 млн., а погибло, сражаясь с нашей стороны фронта 3,31 млн.

После освобождения оккупированных врагом территорий сразу началась новая мобилизация. В Центрально-Черноземном регионе она продолжилась сразу в ходе наступления советских войск под Москвой зимой 1941-42 годов, а в январе 1943 года новая волна после освобождения Северного Кавказа. Мобилизация после освобождения должна была быть значительной, ведь всего на оккупированных землях на 1939 год по переписи проживало 26,07 млн. мужчин военных призывных возрастов, учитывая возраста до 1928 года рождения, а призвано до оккупации было примерно 14,8 млн. Получается, что около 11,27 млн. мужчин призывных возрастов остались в оккупации, причем гораздо большая доля оставшихся была на новоприсоединенных территориях СССР, где мобилизация не успела завершиться, а иногда даже и начаться. Оценить потери мобилизованных с оккупированных территорий после освобождения уже практически невозможно, однако мы ранее видели, что мобилизация была значительна, раз минимум рождаемости в освобожденных областях был почти везде отмечен на следующий год после освобождения. Более того, снижение рождаемости в Прибалтике, Белоруссии, на Украине и в Молдавии было настолько значительным, что мы имеем основания предположить, что именно на эти освобожденные регионы легла основная мобилизационная нагрузка в 1944 году, в то время, как тыловые советские территории показали в 1944 и 1945 годах уже плавный рост рождаемости. Мы имеем все основания предположить, что заметная часть из оставшихся погибших уроженцев оккупированных территорий погибла на самом деле на нашей стороне фронта в 1944-45 годах. И таких было примерно 2 млн. исходя из соотношения жителей оккупированных и тыловых территорий на 1943-45 годы. Еще примерно 600 тыс. мужчин призывных возрастов еврейской национальности должно было быть истреблено фашистами на занятых им землях.

Что же касается 10,2 млн. мирного эвакуированного населения по состоянию на конец 1942 года, то оказывается, что, исходя из нормальной убыли мирного времени, их должно было умереть за время эвакуации около 400 тыс. человек., считая среднюю смертность населения для всех возрастных групп младше 1889 года, так-как мы предполагаем, что старики практически не вывозились в эвакуацию. Однако сборник «Население России в 1920 – 1950-е годы» дает более точные оценки, сообщая нам, что общая смертность в тылу в 1942 году не считая раненых, выросла по сравнению с 1940 годом на 22%. Тогда из примерно 490 тыс. общей убыли эвакуированных будет 340 тыс. сверхнормативной убыли. Соответственно последняя цифра в 340 тыс. – это минимум, который должен быть вычтен из сверхнормативной убыли на оккупированных территориях и прибавлен к убыли тыловых областей.

К сожалению, практически невозможно оценить количество оставшихся на востоке эвакуированных жителей. Мы лишь можем предполагать, что их было некоторое ощутимое количество, ведь кто-то не вернулся назад по причине потери родных и близких, кто-то смог обосноваться на новом месте, жениться или выйти замуж. Мы не располагаем подобными оценками и нам не встречались исследования в этой области, поэтому нам придется далее делать приблизительные оценки на основе национального распределения населения по переписи 1959 года.

Вторая важная часть в оценке миграции – это сталинские депортации, поскольку они в основном проходили с территорий, бывших в оккупации, на территории тыловые. При этом важно отметить, что хотя некоторые депортированные, сосланные или заключенные в концлагеря, уже вернулись домой к переписи 1959 года, но некоторые депортированные народы продолжали проживать на востоке вдали от своих родных мест. И даже если многие спецпоселенцы были к 1959 году освобождены от этого клейма-статуса, но значительная часть их все еще оставалась жить в местах вынужденной ссылки. К сожалению, в научной литературе, посвященной этому вопросу, хотя и рассматривается статистика спецпоселенцев по годам, как, например, в трудах В.Н.Земскова с подробными и многочисленными ссылками на архивы, однако не оценивается количество вернувшихся в родные места к 1959 году. Поэтому оценка миграции затрудняется отсутствием подобных исследований и приходится пока в первом приближении исходить из того, что некоторые депортированные народы в основном оставались в местах ссылок по состоянию на 1959 год. И по данным переписи 1959 года мы можем видеть отсутствие обратного переселения в отношении некоторых народов. Так, количество депортированных крымских тартар и некоторых других жителей Крыма составляло 228543 человека, карачаевцев – 70301 человек, балкарцев – 37101, калмыков – 110 тыс. Здесь следует отметить, что часть балкарцев и калмыков проживали во время войны в местах, никогда не подвергавшихся оккупации. Это еще больше касается чеченцев и ингушей, поскольку, как мы уже указывали выше, Чечено-Ингушская АССР была занята противником лишь на 6%. Таким образом, если считать население каждой административной единицы размещенным равномерно по ее территории и оценивать площадь каждой административной единицы, попавшей в оккупацию, то окажется, что чеченская депортация лишь на 6% перемещала население через линию фронта, калмыцкая на 48%, балкарская на 68%, однако крымская и карачаевская – на все 100%. В этом случае все вышеупомянутые депортации народов привели к перемещению через бывшую линию фронта на восток около 400 тыс. населения, и эти национальные группы не вернулись назад к переписи 1959 года.

В 1940-41 годах с Украины, Белоруссии и Литвы было переселено на восток 380 тыс. «осадников» из Польши.57

В мае-июне 1941 года на восток было переселено 85716 человек из Прибалтики, Западной Украины, Белоруссии и Молдавии.58

Кроме того с конца августа 1941 года происходило массовое переселение советских немцев на восток. Хотя большинство немцев переселены были из бывшей автономии Немцев Поволжья, сборник «Население России 1920 – 1950-е годы» показывает, что кроме этого 149206 немцев было выселено с Северного Кавказа и Крыма и 79569 – из восточной Украины, то есть с областей, попавших позже в оккупацию. Таким образом, население оккупированных территорий уменьшилось за счет немцев еще на 230 тыс.

В 1946-47 годах на восток было переселено 148 тыс. лиц, охарактеризованных, как власовцы.59 В 1944-52 годах с Украины были выселены так называемые оуновцы, а также жители Прибалтики в количестве 142543 человека.60 Кроме того были выселены несколько десятков тысяч так называемых кулаков при национализации земель Западной Украины и Белоруссии. Более точную цифру сборник «Население России 1920 – 1950-е годы» не называет.

Общее количество депортированных после войны со всех оккупированных территорий в целом уже оценено российской исторической наукой. Здесь опять следует упомянуть труд В.Н.Земскова «Спецпоселенцы 1930-1959». В частности важна такая информация автора: «На спецпоселение поступило 678010 чел., в том числе в 1946-47 гг. 255198, в 1948 г. – 89261, в 1949 – 221231, в 1950 г. – 43738, в 1951 г. – 45723 и в 1952 г. – 22859… Основной поток депортированных шел из Западной Украины, Прибалтики, Правобережной Молдавии, Закавказья»56