Социокультурный суверенитет исторических институций: истоки и современность

8. Когда Людовик XIV — это, как принято считать, живое воплощение абсолютизма — произнес свою знаменитую фразу: «Государство — это я», — он имел в виду совсем не то, что узко, в отрыве от исторического контекста, обычно вкладывают в его блестящий афоризм. Король-Солнце, скорее, имел в виду, что каждый правитель (но, развивая мысль, можно сказать, что и подданный точно также) не может отделять себя от государства, что нет интересов государства, отдельных от интересов людей, что государство — это не всепожирающий Левиафан, не Молох, а средство для организации жизни человека и человечества. О том, как понимал абсолютный монарх ограниченность своей власти, свидетельствует, например, официально опубликованный в 1667 году по его повелению трактат «О правах Христианнейшей Королевы на различные государства испанской монархии», где недвусмысленно говорится: «Короли имеют счастливую невозможность совершить что-либо вопреки законам своей страны». «Это подчинение своих обещаний закону или (подчинение) своих законов правосудию не является несовершенством или слабостью верховной власти. Необходимость вершить добро и невозможность впасть в заблуждение служат высшим степеням всякого совершенства». «Сам Бог не может большего (т.е. не может творить зло и беззаконие. — А. З.), а Государи, как воплощение Бога на земле, должны в особенности подражать в своих государствах такому Божественному бессилию» (Traite des droits de la Reine tres cretienne sur divers Etats de la monarchie d’Espagne. Paris, 1667).

9. «Должен быть один Человек, стоящий выше всего, выше даже Закона», — писал А.С. Пушкин. Надзаконность царя не позволяет превратить закон в гильотину, действующую против создавших его людей. Надзаконный характер монархии должен проявляться в тех случаях, когда закон оказывается в противоречии с правом и справедливостью.

10. Случается, что в научной литературе и публицистике смешиваются не только понятия «самодержавия» и «абсолютизма», но, вместе с ними, и «монархии», «деспотии», «тирании», «диктатуры», «тоталитаризма», «авторитаризма» и т.п. Все эти явления, имеющие между собой принципиальные внутренние и внешние различия, употребляются как синонимы, из-за чего делаются неверные построения и выводы. Следует четко понимать, что монархия, даже абсолютная, а тем более, самодержавная, есть власть, ограниченная религией и опирающаяся на Закон, то есть нравственно-ответственная, в то время как другие формы монократии («тирания», «диктатура») не содержат религиозного обоснования, не связаны законом («тирания») или временно его ограничивают для преодоления кризисов («диктатура»). Тирания со времен Аристотеля противопоставляется монархии и царской власти: «Священный долг царей — мощною рукою обуздывать дерзость тиранов», — писал аббат Сугерий в книге «О жизни короля Людовика VI» . Диктатура же вообще сопоставима с монархией не в большей степени, чем хирургическая операция с обычным течением жизни. Что касается слова «деспот», то оно просто означает «повелитель». Это один из титулов греческих монархов, ставший «ругательным» так же неоправданно, как термин «царизм» приобрел на бытовом уровне негативный оттенок. «Авторитаризм» (властность, самоутверждение) является определением политического метода, а вовсе не сути и не качества государственного строя. Авторитарным может быть правление не только абсолютного монарха, тирана или диктатора, но и конституционного монарха (напр. Король Югославии Александр I или Царь Болгарии Борис III), и законно избранного президента демократической республики (например, президент Франции генерал Ш. де Голль или президент Аргентины Х.Д. Перон). «Тоталитаризм» (всеохватность власти, подчинение ей всех проявлений жизни и деятельности граждан) вообще чужд монархии, которая «устраняет любую узурпацию одной отраслью области, принадлежащей по праву естественному другой» (Обращение Великого Князя Владимира Кирилловича, 15/28 июля 1977 года).

11. Английская монархия, всегда приводимая в пример как классическая конституционная монархия, на самом деле вполне самодержавна, хотя бы уже потому, что не отказалась от принципа Божественного происхождения. К тому же собственно конституции в Великобритании не было и нет, а есть корпус законодательства, начиная с Великой хартии вольностей 1215 года, подобно тому, как было в России до издания Свода законов при императоре Николае I в 1832 году. Полномочия короны, даже после недавних реформ, велики. Согласно сложившейся политической практике, монарх не пользуется многими из этих полномочий, но юридически они сохраняются. Особенности английского самодержавия могут считаться во многом чуждыми православному восприятию царской власти, но отрицать самодержавный характер великобританской монархии несправедливо.

12. Требование от монарха личной святости (к тому же, ложно понимаемой как безгрешность) в качестве необходимого условия его прав на Престол, чем грешат некоторые авторы, является абсурдным и может считаться мирским проявлением донатизма — осужденного Церковью учения, требовавшего от христиан абсолютной безупречности и не признававшего членами Церкви мирян и священнослужителей, проявивших человеческие слабости.

13. Религиозное христианское понимание миссии царя как «удерживающего» беззаконие и зло, основанное на словах апостола Павла: «Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды Удерживающий теперь, и тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих, и истребит явлением пришествия Своего» (2 Фес. 2, 7—8).

14. Единственной гарантией сохранения царства как социокультурного феномена является династичность и легитимная наследственность, так же как единственным условием возможности существования земной Церкви в любых условиях является сохранение апостольской преемственности.

15. Аналогично употребляется устойчивое выражение «Святая Церковь», хотя с точки зрения христиан Церковь не может не быть святой, иначе это уже не Церковь.

16. Аналогично, например, древнерусская иконопись не утратила своей истинной духовной, исторической культурной и материальной ценности в тот период, когда ее варварски уничтожали или распродавали за бесценок в период антирелигиозных гонений, и исследователь этой иконописи, оценивая ее, не может быть связан преходящими временными обстоятельствами. Шедевр древнерусской иконописи имеет одинаковую ценность и в костре, и в хлеву, и в частной коллекции, и в музее, и в храме, независимо от чьего бы то ни было отношения.

17. Например, Карл II (Англия), Людовик XVIII, Генрих V (Франция), Кирилл I (Россия), Отто I (Австро-Венгрия), Лека I и Лека II (Албания).

18. Статья 53 Свода законов Российской Империи: «По кончине Императора, Наследник Его вступает на Престол силою самого закона о наследии, присвояющего Ему сие право . Вступление на Престол Императора считается со дня кончины Его Предшественника». Де факто эта норма существовала и до издания Акта о Престолонаследии Императора Павла I и Свода законов.

19. Например, положение династий в странах с коммунистическими режимами; положение религиозных организаций в Албании в период «тотального атеизма» 1969—1991 годов.

20. В каноническое право Церкви, в династическое законодательство Царственных Династий.

21. Например, в Преамбуле Конституции России содержится положение, что народ принял ее (Конституцию), «чтя память предков, передавших нам любовь и уважение к Отечеству, веру в добро и справедливость». Внутренние законы и традиции исторических институций, обеспечивающие их социокультурный суверенитет (каноническое право Русской Православной Церкви, фамильное законодательство Российского Императорского Дома), действуют не только не вопреки Конституции, но, наоборот, конкретизируя и развивая вышеуказанное положение ее Преамбулы, а также статьи 44: «3) Каждый обязан заботиться о сохранении исторического и культурного наследия, беречь памятники истории и культуры».

Литература

1. Боханов А.Н. Самодержавие. М.: Русское слово, 2002. С. 352.

2. Вестник Временного Правительства. 1917. 5 марта, №1(46). ГАРФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2101-б, л. 1, 5.

3. Градовский А.Д. Начала русского государственного права. СПб, 1875. Т. 1.

4. Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора. М., 1999. С. 401.

5. Письмо Канцелярии Е.И.В. №1569, 10 октября 1934 г. М .В . Олсуфьеву (Китай). АРИД. Ф. 8. Оп. 1. Д. 119.

6. Сокольский В.В. Русское государственное право. Одесса, 1890.

7. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. СПб, 1992. С. 680.

8. Чичерин Б.Н. Курс государственной науки. М., 1894. Т. 1 . С. 60—61.

Журнал «Ценности и смыслы», №1(41) / 2016 стр. 36-47.