С.Волков (Москва)

Судя по многочисленным дискуссиям в интернете, представления об исторической России (от «низового» общественного мнения до среды провластных идеологов) и в настоящее время недалеко ушли от навязывавшихся в советское время штампов (что, в общем, понятно, менять их было некому и незачем). То, что реалии начала ХХ века известны при этом хуже всего, не должно вызывать удивления, поскольку, говоря о предреволюционном времени, оперировать реалиями XVIII — начала XIX вв. — вполне привычное дело. Это касается в общем-то всех областей русской жизни.

(Окончание. Начало в №74-75)

Публикуем окончание небольшого фрагмента из книги «Почему РФ – еще не Россия. Невостребованное наследие империи» старого автора газеты «Монархист» Сергея Волкова.

Довольно превратные представления существуют и относительно материального достатка основной массы российской элиты. Современное общественное сознание переносит на все дворянство представление о благосостоянии нескольких тысяч богатейших помещиков, построивших дворцы типа Останкинского.

Между тем, благосостояние большинства неслужащих дворян не отличалось существенно от среднекрестьянского. Производимая в то время «прибавочная стоимость» позволяла десятерым содержать на том же уровне еще только одного неработающего. А уже по 8-й ревизии (1834 г.) менее 20 душ имели 45,9% дворян-помещиков (а еще 14% были вообще беспоместными). К 1850 г. из 253068 человек потомственных дворян 148685 (около 60%) вообще не имели крепостных, а еще 23984 (около 10%) имели менее 10 душ. При этом 109444 дворян сами занимались хлебопашеством.

Это явление довольно хорошо известно по мемуаристике и было общим местом для современников. Вспомним хотя бы Пушкина: «Будучи беден, как и почти все наше старое дворянство, он... уверял, что... возьмет за себя княжну Рюриковой крови, именно одну из княжон Елецких, коих отцы и братья, как известно, ныне пашут сами и, встречаясь друг с другом на своих бороздах, отряхают сохи и говорят: «Бог помочь, князь Андрей Кузьмич, а сколько твое княжье здоровье сегодня напахало?». «Спасибо, князь Ерема Авдеевич...».

Уже в конце XIX в. среди потомственных дворян помещиками были не более трети, а среди служивших их было и совсем немного. Но даже если перенести это соотношение на всех потомственных дворян, служивших офицерами, то в конце XIX – начале XX в. помещиков среди всех офицеров не могло быть более 10-15%. Реально их было много меньше.

В 1903 г. даже среди генерал-лейтенантов помещиками были лишь 15,2%, среди полных генералов 58,7% не имели никакой собственности. В целом среди офицеров (за исключением гвардейской кавалерии, где традиционно служили обеспеченные люди) лишь очень немногие обладали какой-либо недвижимостью. Достаточно сказать, что среди армейской элиты – полковников корпуса Главного штаба – никакой собственности не имели 95%.

Публикуем с незначительными сокращениями небольшой фрагмент из книги «Почему РФ – еще не Россия. Невостребованное наследие империи» давнего автора газеты «Монархист» Сергея Волкова.

Исчезнувшей российской элите не повезло на посмертные оценки даже более, чем российской государственности. Несмотря на определенную «моду» на дореволюционную Россию в перестроечное время, как раз тому, что составило блеск и славу государственно-управленческой и интеллектуальной элите, создавшей военно-политическое могущество страны и знаменитую культуру Золотого и Серебряного веков, не повезло на симпатии современных публицистов. Неприязнь к ней просматривается очень четко в писаниях самых разных по взглядам авторов. Если для одних это буржуи, сатрапы и реакционеры, для других – сплошь безмозглые либералы, масоны и предатели, виновные в гибели России.

В массовом же «низовом» сознании привычная схема примерно такова. В старой России господствовали угнетавшие крепостных крестьян помещики-дворяне, которые были бездельниками-паразитами и образовывали гигантских размеров чиновничий аппарат (эти версии как-то ухитряются совмещаться), представляя собой оторванную от народа замкнутую касту, купавшуюся в роскоши и притом малокультурную и невежественную, которой противостояла не допускаемая на службу образованная «разночинная интеллигенция».