А.Закатов: Императорский Дом всегда занимал патриотическую позицию
Виктории Феодоровне А. Гитлера представил генерал Э. фон Людендорф, бывший командующий Вооруженными силами Германской империи. К нацистской партии в начале 1920-х годов были близки некоторые легитимисты, например знаменитый М. фон Шойбнер-Рихтер, погибший во время «пивного путча» в 1923 г. Но никакого сотрудничества с нацистами у самого легитимистского движения и императорского дома не было, и ни малейших фактов этого никто никогда не привел. После выхода в свет книги «Майн кампф», написанной А. Гитлером в 1925-1926 гг., для всех стало ясно, что его мировоззрение является антихристианским, антимонархическим и расистским, то есть принципиально чуждым всем основным ценностям, которые воплощает и защищает императорский дом.
Ну а настойчиво тиражируемая ложь о «финансировании» Викторией Феодоровной партии А. Гитлера является откровенной чепухой. Императорская семья в изгнании едва сводила концы с концами, а национал-социалистов поддерживали германские промышленные и финансовые олигархи, и это прекрасно всем известно. Даже если бы Виктория Феодоровна продала не только все сохранившиеся у нее дамские украшения, но и все имущество своей семьи, и дом, оставшийся от матери, это была бы ничтожная сумма по сравнению со средствами, перечисляемыми нацистам на их политическую деятельность. И, разумеется, Виктории Феодоровне в голову не могло прийти так безрассудно и нелепо тратить свои скудные средства, даже если в чем-то доктрина А. Гитлера ее заинтересовала.
- Не изменилась ли позиция императорского дома после смерти Кирилла Владимировича, при великом князе Владимире Кирилловиче?
- Кое-какие изменения произошли. Это естественно: у каждого человека есть свои особенности мышления. Монархическая преемственность не означает слепого копирования действий предшественника. У Кирилла Владимировича было больше оптимизма в надежде на постепенное естественное эволюционное «перерождение» коммунистического режима, его отказ от наиболее одиозных идей и методов. Владимир Кириллович считал, что коммунизм может быть только свергнут силой. Он отдалил от себя младороссов, которые радовались расширению границ СССР в 1939 г. и приветствовали войну с Финляндией в 1939-1940 гг. Владимир Кириллович видел в этом не восстановление границ империи, а распространение мировой революции, чуждой подлинным национальным интересам России. Однако патриотическая настроенность императорского дома не изменилась, и Владимир Кириллович изначально отвергал саму возможность пойти на сотрудничество с врагами его Родины и стать марионеткой в их руках по примеру китайского императора Пу-И.
В декабре 1938 немцы устроили провокацию, чтобы выяснить возможности использования Владимира Кирилловича в своих планах. В преддверие очередной поездки великого князя в Германию к родственникам был пущен слух о том, что там должна состояться встреча нового главы императорского дома с А. Гитлером, и что после предполагаемого расчленения СССР Владимиру Кирилловичу будет предложен «трон» Украины под германским протекторатом. Левая французская журналистка Женевьева Табуи опубликовала статью под сенсационным заголовком: «Великий князь Владимир ожидается в Берлине. Господин Гитлер, кажется, хочет его сделать фюрером независимой Украины». Великий князь сразу разоблачил эту дезинформацию и заявил во всеуслышание, что никогда не поддержит никакие планы расчленения его Родины. Сохранилась видеозапись выступления Главы Российского Императорского Дома, в которой он говорит по-французски буквально следующее: «Я был удивлен, увидев, что мое имя связывается с вопросом переговоров с Германией по поводу Украины. Мои прошлые пребывания в Германии имели всегда полностью частный характер. Я не встречался с канцлером Гитлером и не имел политических бесед с властями Рейха».
Как свидетельствуют материалы дела № 451 «WLADIMIR CYRILLOVITCH DE RUSSIE, GRAND DUC (1937—1940)», находящегося в фонде постоянно следившей за императорской семьей французской спецслужбы - Главного управления национальной безопасности («Сюрте Насьональ»), Владимир Кириллович «всеми силами старается не стать инструментом в чужих руках… Немцы предлагали ему украинский трон под протекторатом Германии, но великий князь категорически отверг эту идею, заявив, что он будет либо императором всероссийским, либо простым смертным. Легитимисты в своем большинстве придерживаются такой же политики выжидания и не хотят себя ни с кем связывать». Следует заметить, что в отличие от реальных переговоров с семьей князя Романа Петровича о создании марионеточного «Черногорского королевства», прямых предложений «трона Украины» и каких бы то ни было других «тронов» великому князю Владимиру Кирилловичу со стороны Германии не было. Имел место лишь зондаж через средства массовой информации, на который сразу последовал недвусмысленный отрицательный ответ. Но, в целом, позиция императорского дома изложена в этом агентурном сообщении правильно.
- Однако, как пишут, Владимиру Кирилловичу все же не удалось избежать поддержки Германии в июне 1941 года, когда нацистские войска перешли границу СССР.
- Обращение от 26 июня 1941 года, изданное Владимиром Кирилловичем в условиях пребывания на оккупированной немцами территории Франции, является, пожалуй, единственным актом, который может вызывать недоумения и сомнения в твердости следования им завету его отца о неприятии ставки на иностранную интервенцию. Но если мы непредвзято вчитаемся в текст и проанализируем обстановку, в которой он готовился, мы поймем, что эти упреки и сомнения несправедливы.
Вот полный текст обращения. Пожалуйста, приведите его целиком, чтобы ни у кого не было повода упрекнуть меня в недосказанности. Владимир Кириллович заявил: «В этот грозный час, когда Германией и почти всеми народами Европы объявлен крестовый поход против коммунизма-большевизма, который поработил и угнетает народ России в течение двадцати четырех лет, Я обращаюсь ко всем верным и преданным сынам нашей Родины с призывом: способствовать по мере сил и возможностей свержению большевистской власти и освобождению нашего Отечества от страшного ига коммунизма».
Справедливы ли в связи с этим заявлением упреки в коллаборационизме, то есть в преступлении, заключающемся в осознанном, добровольном и умышленном сотрудничестве с врагом в его интересах и в ущерб своему государству и его союзникам?
Великий князь констатирует факт начала войны, возникшей, как вы сами понимаете, без его ведома и участия, именуя этот момент «грозным», то есть страшным, опасным, требующим особого внимания. Никакого призыва помогать Германии в завоевании России в заявлении не содержится. Что касается борьбы с большевизмом, то к ней Владимир Кириллович призывал всегда, в том числе и в 1939-1940 гг., когда СССР и Третий рейх были союзниками, И.В. Сталин провозглашал тост за А. Гитлера, а части Красной армии и Вермахта проводили совместный парад в Бресте.
Кто-то считает, что это заявление все равно достойно сожаления и осуждения. Дескать, после нападения Германии на СССР все антикоммунистические лозунги должны были быть сняты. Часто этот тезис высказывается почитателями В.И. Ленина, который, как известно, во время Первой Мировой войны открыто желал поражения России и призывал «превратить войну империалистическую в войну гражданскую», а потом вернулся из эмиграции в немецком запломбированном вагоне. Так что двойные стандарты налицо. Но таким критикам я всегда говорю: подумайте и ответьте честно, а как Вы сами видите выход из той ситуации?
Просто промолчать великий князь, ясно, не мог. Что же он должен был сказать? Если бы он написал что-нибудь вроде: «Проклятые нацисты напали на нашу Советскую Отчизну. Ура, вперед, за Родину, за Сталина!» - это было бы и неискренно, и просто бессмысленно погубило бы и самого Владимира Кирилловича, и еще сотни, а может быть и тысячи людей, связанных с ним. Уйти в подполье, как упомянутые мною частные лица – участники Сопротивления, он тоже не мог. Слишком заметная фигура. И каждый шаг его контролировался и отслеживался...
Но и поддержать врага он тоже не мог. А ведь на него оказывали давление и германские оккупационные власти, и русские германофилы, чтобы он недвусмысленно высказался в поддержку Германии. Но великий князь сумел этого избежать и нашел такие словесные формулы, которые не поставили под удар русских эмигрантов, проживавших на контролируемых нацистами территориях, но и не содержали ничего, кроме его постоянного и неизменного призыва к соотечественникам постараться освободиться от коммунизма.
Надо сказать, что многие деятели русской эмиграции, в том числе те, кто потом участвовал в сопротивлении нацизму, кто занял просоветские позиции и даже вернулся в СССР, именно в те дни высказались откровенно прогермански и, прямо скажем, гораздо менее деликатно.
Митрополит Серафим (Лукьянов), после войны вернувшийся в СССР, 22 июня 1941 года заявил: «Пробил час освобождения нашей многострадальной дорогой Родины от власти богоборцев. Вождь Германского народа, канцлер Хитлер, объявил крестовый поход против поработителей России. Началась страшная, решительная борьба с красными дьяволами. Открылась священная война со злейшими врагами Русского народа и всего человечества. За вождем Германского народа пошли в бой с мировыми злодеями многие народы Европы. Россия накануне освобождения и возвращения к новой лучшей жизни, к свету, к славе, к величию».
Брат участвовавшей во французском Сопротивлении княгини З. Шаховской архимандрит Иоанн (Шаховской), будущий архиепископ Сан-Францисский, восхвалял А. Гитлера и писал о германской армии: «Ей ныне поручено сбить красные звезды со стен русского Кремля, она их собьет, если русские люди не собьют их сами. Эта армия, прошедшая своими победами по всей Европе, сейчас сильна не только мощью своего вооружения и принципов, но и тем послушанием высшему зову, Провидением на нее наложенному сверх всяких политических и экономических разсчетов. Сверх всего человеческого действует меч Господень».
Писатель Иван Шмелев, недавно перезахороненный на кладбище Донского монастыря при поддержке государственных властей РФ, восхищался подвигами «Белого Рыцаря», как он именовал фюрера, и испытывал «несказанную радость» от первоначальных поражений Красной армии.
Эта реакция была в чем-то сродни восторгам значительной части элиты Российской империи по поводу революции 1917 года, в разжигании которой, как мы сейчас хорошо знаем, участвовали и военные противники России, и ее лицемерные союзники. В обоих случаях отрезвление для многих наступило вскоре. Но слово – не воробей… Что сказано, то сказано.
На этом фоне тон заявления Владимира Кирилловича свидетельствует о его мудрости и политической зрелости. Он сумел достойно пройти между Сциллой соглашательства с большевизмом и Харибдой коллаборационизма.
- Недавно в одной газете с довольно большим тиражом появилась статья, в которой некий господин, отрекомендовавшись историком, завил: «Великий князь Владимир Кириллович Романов носил звание обергруппенфюрера СС. И до последних дней находился в бункере Гитлера, руководил подчиненными ему войсками КИАФ (Корпус императорской армии и флота). Буквально за несколько дней до Победы сумел сбежать в Лихтенштейн».
