Государыня: Монархия должна возродиться не в роли ширмы

Я и мой сын прекрасно отдаем себе отчет, что в настоящее время и в обозримом будущем предпосылок для восстановления в России монархии нет. Современной ситуации внутри страны и  ее международному положению сейчас соответствует сильная президентская республика. Ее поддерживает большинство наших соотечественников. Мы, как граждане России, лояльны существующей власти, всецело признаем действующую Конституцию и законы и стараемся быть полезными нашей Родине независимо от того, что сейчас у нас не монархический, а республиканский строй. В то же время мы имеем полное право свободно говорить о том, что, по нашему мнению, составляет преимущества монархического строя. И верим, что когда-нибудь монархия будет возрождена.

При этом мы твердо убеждены, что восстанавливать монархию в качестве декорации не имеет смысла. Тем более, просто преступно и бесперспективно было бы пытаться добиваться Реставрации за спиной народа, путем закулисных сделок и интриг. Восстановление монархии может состояться только путем народного волеизъявления, основанного на осознанном выборе и на понимании большинством соотечественников сути этого строя со всеми его достоинствами и недостатками.

Господь попустил свержение монархии в России. Государь и его семья, ряд других членов Династии, множество оставшихся им верными людей приняли мученическую смерть. Это больно, печально и ужасно. Но с точки зрения исторического процесса (в котором всегда много жестокого), именно такая катастрофа Российской монархии, возможно, спасла ее от медленного разложения и гниения, от выхолащивания ее сущности. И если ей суждено вернуться, она никогда уже не окажется в роли ширмы, не будет восприниматься в качестве атавизма. А вновь, как образно писал упомянутый Вами Иван Солоневич, станет «хлебом нашей Родины».

- Можно ли сказать, что русская революция завершилась в 1991 году, когда страна вернулась к прежнему социальному укладу?

- Возвращения к прежнему социальному укладу не было, да и не могло быть. Вообще в истории нельзя ни к чему вернуться. Даже в 1920-е годы, спустя всего несколько лет после Революции, мой дед государь Кирилл Владимирович утверждал, что безумно и пагубно лелеять надежды на восстановление дореволюционных порядков. О том, что было порождено Революцией, он говорил: «Не нужно уничтожать никаких учреждений, жизнью вызванных, но необходимо отвернуться от тех из них, которые оскверняют душу человеческую».

После падения коммунистического режима и распада СССР, к сожалению, под их развалинами оказались погребены многие вещи, возникшие в советский период, но которые, и вправду, были вызваны жизнью. Не удалось найти нового принципа для сохранения единства народов, принадлежащих к единому цивилизационному пространству. Так и не обрела нового дыхания освобожденная от партийного диктата советская система народного представительства. Исчезли или превратились в фикцию многие социальные гарантии. Подверглись разорению и упадку вполне еще жизнеспособные промышленные и сельскохозяйственные комплексы. Сильно ослабли международные позиции нашей страны.

А вот то, что оскверняет душу человеческую, что выросло на ядовитой почве безбожия и революционного отношения к морали, к сожалению, пустило глубокие корни. И рецидивов такого отношения к жизни мы видим и еще увидим немало.

В 1991 году государство перестало быть атеистическим, наладило добрые отношения с Русской Православной Церковью и другими конфессиями, обратилось ко многим традиционным ценностям, восстановило право частной собственности, многоукладность в экономике. Это, несомненно, положительные явления. Но думать, что революция завершилась окончательно и бесповоротно, было бы преждевременно и легкомысленно.

Мы как будто застряли между Февралем и Октябрем 1917 года и еще не избавились в полной мере от красно-белого мировосприятия. То и дело встречаются попытки то красного, то белого реванша. Сменилось уже несколько поколений, но раны, нанесенные революцией, все еще кровоточат.

Я благодарю Бога, что 2017 год, вызвавший очередную волну жарких споров о том, что случилось век назад, не принес новых потрясений. Все-таки, патриотизм и здравый смысл, проявляемые и государственной властью, и обществом, сильнее попыток некоторых политических сил опять стравить соотечественников.

Однако сказать, что Революция закончилась, мы сможем только тогда, когда, наконец, оценим наше прошлое не как наследники Октября или как наследники Февраля 1917 года, а как наследники всей многовековой истории России.

- Россия выбрала демократический путь развития не в октябре 1917 года, а спустя 70 лет. Что, по Вашему мнению, граждане России должны сохранить из прошлого, чтобы страна продолжала развиваться дальше, дать народу процветание?

- Демократические традиции в России существуют с древних времен. Они не исчезали и при монархии. Вообще глубоко неверно противопоставлять монархию и демократию. Ни один из этих принципов никогда не существует в чистом виде. В любом государстве наблюдается сосуществование и взаимодействие монархического, аристократического и демократического начал.

Сторонники современной либеральной демократии любят цитировать остроумные слова У. Черчилля: «Демократия—наихудшая формаправления, за исключением все остальных». Но они забывают упомянуть, что эту фразу произнес убежденный монархист, неоднократный премьер-министр Его Величества и затем Ее Величества.

Так путем различных искажений, недомолвок, а иногда и прямого обмана под лозунгами демократии насаждается совсем не то, чем она должна бы быть. О современных европейских монархиях любят говорить, что они «декоративные». В этом есть доля истины. Но с не меньшим основанием мы часто можем назвать декоративными и многие современные республиканские демократии.

Задумаемся, а что такое «демократия»? Буквально это «власть народа». Но прямая демократия возможна только в маленьких сообществах. А как только возникает представительная демократия, уже создается механизм перетекания власти в руки той или иной олигархии.

Или, может быть, демократия – это полная свобода действий и самовыражения? Но такой безграничной свободы нет, и не может быть нигде. Если где-то она на время появляется (как правило, во время революций), это приводит к анархии и хаосу. А потом, в соответствии с «законом маятника», происходит отклонение в сторону резкого ограничения свобод.

Я убеждена, что наиболее правильное развитие демократических институтов возможно на путях совершенствования и расширения институций местного самоуправления. Гражданам надо предоставить право и возможность решать насущные задачи и самостоятельно контролировать их выполнение. Государство должно помогать, поддерживать общественные инициативы, поощрять самоорганизующиеся сообщества и предоставлять им льготы (в том числе налоговые), не обременять их излишними проверками. Это снизит уровень коррупции, уменьшит количество чиновников и повысит социальную ответственность граждан. Люди перестанут ждать решения проблем только и исключительно от государства и постепенно научатся обустраивать окружающий мир не только в узких границах своих квартир и участков, но и для живущих рядом с ними. Это восстановит чувство солидарности, умение вести диалог, находить компромисс ради общего блага.

Конечно, ничего идеального нет, и на этом поприще тоже никто не застрахован от разного рода конфликтов. Здесь как раз и пригодится регулирующая роль государства – принять законное и справедливое решение, если общественными силами не удалось преодолеть противоречия, защитить добропорядочных людей от мошенников… Но в целом должна существовать презумпция доверия. В самом деле, нормальные люди не будут воровать у самих себя, не пойдут на то, чтобы сознательно самим себе сделать некачественный ремонт, проложить плохую дорогу или соорудить непрочный мост, лишить своих детей полноценного питания, превратить прогулочную зону в свалку…

Именно в такой области народовластие должно быть как можно более развитым. Если здесь удастся добиться гармонии и баланса, то и все прочие демократические институты и механизмы заработают честнее и эффективнее.

И тут нам есть, чему поучиться, и из времен вечевых собраний, и из эпохи Иоанна IV Грозного, и из Соборов XVII века, и из реформ Александра II Освободителя. И идею подлинно народных советов, избавленных от подчинения какой-то одной партии, тоже нельзя забывать и сбрасывать со счетов.