Государыня: На реформы способна только совестливая власть…

Глава Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыня Великая Княгиня Мария Владимирова благоволила дать интервью газете «Российские вести».

- Ваше Императорское Высочество, средства массовой информации достаточно скупо освещают знаменательную веху отечественной истории – 150-летие освобождение крестьян. Чем, на Ваш взгляд, объясняется подобное равнодушие: потерей исторической памяти, отсутствием наследственной духовной связи с предками или стремлением современного общества жить, не оглядываясь назад?

- Отмена крепостного права была грандиозным событием. Эта великая реформа осуществлялась, прежде всего, в интересах крестьянства, составлявшего в те времена подавляющее большинство нашего народа. Конечно, далеко не все чаяния крестьян тогда воплотились в жизнь. Но магистральный путь дальнейшего развития страны был определен. Кстати, вопреки расхожим представлениям, внушенным пропагандой, на момент революции значительная часть земли бесповоротно перешла к труженикам, а дворянское землевладение продолжало стремительно сокращаться. Аграрная реформа Столыпина была призвана исправить выявившиеся недочеты прежних реформ, устранить сохранившиеся пережитки крепостной системы и создать из крестьянства крепкий средний класс – основу любого государства и общества. По прогнозам российских и иностранных ученых конца XIX - начала ХХ века, Российскую Империю ожидали блестящие перспективы в экономическом, демографическом и, следовательно, в политическом развитии. Но эти специалисты не заметили и не учли тяжелого духовного кризиса, который поразил Россию, несмотря на положительную экономическую динамику, и прервал естественный ход ее истории.

Революция 1917 года и последующие страшные потрясения заслонили от нас Крестьянскую Реформу Александра II Освободителя. Жизнь с тех пор изменилась настолько, что содержание этой реформы перестало быть понятным и близким новым поколениям. Главным образом, это произошло из-за того, что за годы тоталитарного режима крестьянство было фактически уничтожено как класс. «Военный коммунизм» и насильственная коллективизация нанесли крестьянству страшный урон. По сути дела, крепостное право было возрождено в самых жестких формах, да еще без ограничивающего влияния религии. Колхозники были настолько бесправны, что в течение длительного периода даже не имели паспортов. Но эти колхозники еще оставались крестьянами. У них сохранялась любовь к земле, они не мыслили себя без своего маленького хозяйства. Окончательно крестьянство добил Хрущев, запретив колхозникам иметь личные хозяйства. Когда через несколько лет власти спохватились, было уже поздно. Люди отвыкли от всего уклада крестьянской жизни, и у них окончательно пропала вера в возможность быть хозяевами. А вслед за этим ушла любовь к земле, к труду на ней, исчезла радость видеть преображение земли благодаря собственному творчеству.

Главным вековым конфликтом между дворянами и крестьянами был вопрос о земле. Государи и лучшие умы Империи долго ломали голову, как разрешить этот вопрос, сохранив стабильность и общественное равновесие. Как наделить землею тех, кто ее обрабатывает, не разрушив при этом уважение к праву собственности. Когда реформа 1861 года состоялась, она не во всем удовлетворила крестьян, и борьба продолжалась. Во время революции и Гражданской войны многие крестьяне поддержали большевиков именно потому, что они декларативно обещали передать им всю землю. То есть большинство соотечественников было готово драться за землю, проливать за нее кровь – и свою и чужую, чтобы получить ее в собственность и трудиться на ней.

Сейчас же, когда я посещаю Родину, я вижу необозримые пространства брошенной, невозделанной, никому не нужной земли. Это страшно и больно. Даже страшнее, чем пресловутый «русский бунт». Отсюда происходит и равнодушие к юбилею Великой Реформы 1861 года. Но это не наша вина, а наша общая беда.

- Российская государственность в XIX веке базировалась на классической триаде: «Православие, самодержавие, народность». На Ваш взгляд, не нарушила ли этот баланс отмена крепостного права, что в конечном итоге и привело к крушению Российской империи?

- Думаю, баланс нарушила не отмена крепостного права, а эгоизм и неискренность, в первую очередь, значительной части правящего слоя. Многие из бюрократии и дворянства ни за что не желали расставаться с привилегиями и препятствовали модернизации России. Другая часть элиты стремилась к переменам, но отнюдь не ради крестьян и рабочих, а для того, чтобы избавиться от ограничений, которые монархия ставила на пути распространения хищнических форм капитализма. Это было очень мощное сопротивление наверху. С другой стороны, революционеры хотели, прежде всего, власти для осуществления задуманных ими социальных экспериментов, а не ради реального народного благоденствия. Поэтому радикальные партии, попавшие в Думу, проваливали законопроекты, вносимые по воле императора для облегчения жизни народа. А явные экстремисты сеяли страх террористическими актами и иной подрывной деятельностью. Все разрушительные тенденции поддерживались геополитическими противниками России, боящимися ее возрастающей мощи. Можно, конечно, упрекать императоров, что они не смогли справиться с ситуацией. Что ж, и я не отрицаю, что весь Императорский Дом несет свою долю ответственности. Мы не могли бы призывать соотечественников к покаянию, если бы сами не каялись перед ними. Но, ради объективности, постараемся понять, в каких условиях очутился страстотерпец император Николай II. Ему просто не могло хватить времени и сил, он не успел найти опору взамен духовно прогнившей верхушки. Не будем забывать, что государь был свергнут не большевиками в октябре 1917 года, а в феврале изменившими присяге генералами, действовавшими в сговоре с аристократами и богатыми промышленниками.

Однако, по моему глубокому убеждению, ни пропаганда противников, ни наши собственные ошибки и слабости не могут скомпрометировать традиционные ценности России, по-прежнему основанные на вере в Бога, на стремлении иметь не бездушную технократическую, а авторитетную отеческую государственную власть и на ощущении необходимости народного единства.

- С момента освобождения крестьян до революции 1917 года прошло чуть более полувека - жизнь одного поколения. Может быть, именно в этом заключается трагедия русской революции, ее дикой, кровавой природы: вчерашний раб никогда не может простить своего хозяина?

- Крепостные не были рабами. Даже во времена пика крепостного права в XVIII веке у них сохранялись определенные гражданские права. У большинства было высокое чувство собственного достоинства. И помещики вовсе не были поголовно Салтычихами или гоголевскими персонажами. Они прекрасно понимали, что их благосостояние зависит от благосостояния закрепленных на их землях крестьян. Если крестьяне будут нищими, голодными, униженными, то и доходы помещика окажутся ничтожными. Конечно, встречались и бессовестная эксплуатация крестьян, произвол, жестокости и издевательства. Но это были исключения, и когда подобные факты вскрывались, виновные несли суровое наказание. Как остроумно заметил один иностранный писатель, судить о российском дворянстве по Салтычихе это все равно, что судить об английской аристократии викторианской эпохи по Джеку-Потрошителю.

Так что кровавая природа революции, на мой взгляд, связана с иными, более сложными, причинами, чем сохранение неприязни бывших крепостных к дворянам. Дворян во всей Империи было около 1,5 % от численности населения. А жертвами революции стали десятки миллионов – убитых, казненных, погибших от голода в результате «военного коммунизма» и «сплошной коллективизации», умерших от нечеловеческих условий труда и жизни в лагерях. В основном это были те самые рабочие и крестьяне, ради которых, якобы, совершалась революция. А во главе режима большевиков и среди его служителей и апологетов, среди организаторов и певцов массовых репрессий были потомственные дворяне В. Ульянов, Г. Чичерин, Ф. Дзержинский, В. Бонч-Бруевич, В. Маяковский, граф А. Игнатьев, граф А. Толстой, князь Д. Святополк-Мирский…

Пора понять, что марксистское осмысление революции как пика классовой борьбы, по меньшей мере, однобоко. Революция – это всесословное, всеклассовое коллективное безумие, губящее не только ее противников, но и ее творцов.

- Реформы в России всегда идут либо «сверху», как это было при Петре I или Александре II, либо – «снизу» как случилось в годы революции… Какова, по мнению Вашего Высочества, перспектива будущих российских реформ, кто встанет у их руля?

- Реформ «снизу» не бывает. Снизу бывает только взрыв. В большинстве случаев он становится следствием небезосновательного возмущения людей ошибками, произволом, несправедливостью или недееспособностью власти. Но, все равно, взрыв ведет только к разрушению, а не к созиданию. Чтобы избежать взрывов или, тем более, новых революций, государственная власть должна очень внимательно прислушиваться к народному мнению, давать простор общественной инициативе, создавать реальные и действенные механизмы для выявления народной воли, обеспечивать своевременную модернизацию при сохранении базовых ценностей. Но настоящие реформы способна осуществить только сверху организованная, сильная, авторитетная, патриотичная, совестливая и ответственная власть. Власть, обладающая возможностью действовать не только на краткосрочную, но и на долгосрочную перспективу и умеющая честно и убедительно объяснять гражданам цели своих действий.

- Александр II вошел в историю, как царь-реформатор, положивший начало всем либеральным преобразованиям и только его убийство, отложило введение в России конституции, ограничивающей абсолютную монархию. Как Вы объясняете, подъем революционного движения, рост терроризма, пришедшийся на годы реформ? Почему Россия предпочла жить без царя, а многие и до сих пор предпочитают жить без царя в голове?

- XIX и ХХ столетия стали веками революций и терроризма во всем мире, а не только в России. Жертвами террористов оказались монархи, их супруги и наследники, другие члены династий и выдающиеся государственные деятели во многих странах. Среди них были и жесткие консервативные правители, и реформаторы, и убежденные либералы. Это было какое-то всемирное страшное иррациональное поветрие. Одни монархи были убиты в порядке индивидуального террора, другие – казнены пришедшими к власти революционными террористическими режимами. Очень точна горькая фраза: «Цареубийство – профессиональный риск королей». Но принесло ли кому-нибудь добро убийство монарха? Сделались ли народы счастливее благодаря революциям? Туман сознания рассеивается, когда мы смотрим на явления не через навязанную нам кем-то призму, а собственными глазами. Тогда мы видим, что самые темные стороны Старых режимов – это просто детский сад по сравнению с ужасами революций, богоборчества и тоталитаризма. Это не оправдывает несправедливость и ошибки, которые имели место в дореволюционных обществах и провоцировали революционные настроения. Но все познается в сравнении, и обо всем нужно судить по плодам, а не по лозунгам. Плоды революций всегда страшные и горькие. И если мы проанализируем и взвесим все плюсы и минусы, если беспристрастно установим закономерности, то убедимся, что все достижения, приписываемые революциям, могли осуществиться и при спокойном естественном развитии, только без страшной цены, заплаченной миллионами загубленных жизней и судеб.