Тупик коммунизма. Отечественная школа от Российской Империи до РФ
Все последующие образовательные «реформы» — как не доведенные до конца, вроде печальной памяти двенадцатилетней школы, так и осуществленные, такие как ЕГЭ, — не затрагивали содержательный аспект образования. Первая из них представляла собой копирование западного ответа на вопрос, который русской жизнью даже не ставился, — продление срока работы «детохранилища» с целью ослабления безработицы; вторая — попытку создания свободной от коррупции зоны в насквозь коррумпированном обществе. Некоторый шаг — неправильный, но в правильном направлении, — могла бы сделать концепция профильной школы. Однако она ведет к доказавшей свою неэффективность бифуркационной модели: с разделением по специальностям общеобразовательного училища в его старших классах педагоги XIX и начала XX века экспериментировали, но результаты были не слишком обнадеживающими. Общий ход школьных дел определялся не реформами, а тенденцией бюрократизации жизни. Скорее всего эта бюрократизация объяснялась не злым умыслом, а вполне естественным — в рамках общегосударственного вектора — стремлением образовательного ведомства взять под содержательный контроль многообразную деятельность, которая не была ему вполне понятна. Но, к сожалению, шарлатаны гораздо лучше приспособлены к тому, чтобы соответствовать бумажным требованиям, нежели настоящие специалисты; последние нуждаются в свободе. Педагоги 1990-х, чувствуя свою ответственность, не отказывались в 2000-х от прежних проектов, но новых училищ, заслуживающих «чести и доброго имени», появилось значительно меньше. Самое ценное, что есть в современной отечественной школе, — задел последнего десятилетия XX века. В отличие от всей системы, чья функция уже скорее социальная, а не учебная, это живая ткань и реальная образовательная деятельность.
Итак, массовая школа будет постепенно превращаться в «детохранилище» — лучше детям сидеть под присмотром на бессодержательном уроке, чем шляться по улице, рискуя попасть в дурную компанию. Расширение сектора действительно обучающих школ в рамках нынешней политики маловероятно: тем, кто мог бы этим заниматься, нужно другое образовательное ведомство, другая образовательная политика, да и, по большому счету, другое государство. Так что в этой области трудно давать утешительные прогнозы. Добавим только одно: если Россия хочет уже не сохранить, а создать успешную школьную систему, ей нужно сделать реальный шаг к отказу от концепции единой общеобразовательной школы в пользу многообразия. Это будет одновременно и шагом в Европу, и возвращением в Россию — поскольку императорская школа строилась по общеевропейским принципам и соответствовала общеевропейским требованиям.
