Японцы готовы были умирать до тех пор, пока Император не прикажет им жить

60 лет назад, 2 сентября 1945 года, на борту флагмана Тихоокеанского флота США линкора "Миссури" был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Японской империи. Победой СССР, США, Британской империи и их союзников над Германией, Италией, Японией и их сателлитами завершилась Вторая мировая война. Самый страшный вооруженный конфликт в истории человечества, в котором принимали участие 57 государств, продолжался ровно 6 лет. "Газете" удалось побеседовать с японским ветераном войны, очевидцем исторической церемонии на борту "Миссури".

- Как сложилась ваша судьба на войне?
- Я сражался везде, где это нужно было империи. Маньчжурия, Соломоновы острова, Индонезия, Вьетнам. В июне 1942 года мне довелось стать одним из тех японских воинов, что захватили часть территории США - два острова Алеутской дуги. Гарнизон острова Кыска, то есть моряки адмирала Акиямы Кацудзо и армейский отряд Северных морей генерал-майора Минеки Тоихиро, в котором я имел честь служить, продержался до августа 1943-го и был эвакуирован почти без потерь. Весной 1944 года в составе 15-й армии я принимал участие в наступлении на Имфал по плану "Ю-Го" - из Бирмы на Индию, затем был командирован в Куала-Лумпур офицером связи между ставкой и штабом командующего 7-м фронтом генерала Итагаки Сейсиро. Забегая вперед, могу с гордостью сказать, что группа армий в Малайе держалась дольше всех крупных соединений и генерал Итагаки капитулировал лишь в феврале 1946 года. Что касается меня, то в страшном августе 45-го года я получил приказ прибыть в императорскую ставку, где стал свидетелем многих событий, трагических и прекрасных.

- Понимали ли вы, что Япония не может больше сопротивляться объединенному натиску союзных армий и флотов?
- Я не мыслил такими категориями, впрочем, как и тысячи других офицеров. Мы должны были сражаться, пока живы, и либо пасть в бою, либо с честью уйти из жизни. Конечно, обреченность ощущалась во всем. Наш флот был практически уничтожен, остатки авиации полностью уступили небо врагу, армия отдала все завоевания и удерживала лишь часть Китая и часть Малайи. Не хватало оружия и боеприпасов. Японцы голодали: гражданское население питалось просом, весь рис поступал в армию, но даже риса не хватало. В военном министерстве обед состоял из порции морских водорослей и чашки риса, на поверхности которого лежал один кружок моркови, - это называлось "государственный флаг" (флаг Японии представляет собой белое полотнище с красным кругом в центре. - ГАЗЕТА). Рабочих, студентов, гимназистов, крестьян, женщин собирали в ополчение и учили воевать заостренными бамбуковыми кольями. Но японцы готовы были умирать до тех пор, пока император не прикажет им жить.

- Как складывалась в последний месяц Второй мировой войны обстановка на театрах военных действий?
- Не могу сказать, что ставка в условиях плохой связи и разбросанности наших частей владела объективной информацией. Но в Токио знали о том, что американцы применили новое оружие страшной разрушительной силы, гарнизоны в Юго-Восточной Азии окружены, а наступление русских в Китае развивается стремительно и дни Квантунской армии сочтены. Императору, не желавшему множить жертвы, было угодно 14 августа подписать рескрипт о капитуляции и обратиться к японцам по радио. Кстати, это был последний в японской истории документ, начинавшийся традиционной, веками повторявшейся формулой: "Мы, император Великой Японии, император из династии, возведенной на Хризантемовый трон милостью Неба и продолжающейся вечно…" Но в рескрипте отсутствовало слово "безоговорочная", а отдельные пехотные части и корабли продолжали сопротивляться, поэтому и война продолжалась. Ужасно было получать донесения о том, что враг начал высадку на территории Японии. К нашим берегам подошла армада, состоявшая из почти 400 американских, британских, австралийских, новозеландских, канадских и даже голландских боевых кораблей. По данным разведки, на авианосцах США базировалось около 1500 самолетов. 27 августа корабли 3-го флота США вошли в залив Сагами. 28 августа американские парашютисты захватили военный аэродром Ацуги в окрестностях Токио. 30 августа к столице подтянулся штаб верховного главнокомандующего войсками союзных держав генерала Макартура. Мы были унижены и разгромлены, но ничего не могли сделать. Многие мои сослуживцы покончили с собой, совершив благородное сэппуку и найдя в себе силы соблюсти положенный ритуал. Мне лично выпала честь быть кайтсаки (особое доверенное лицо, оказывающее последнюю услугу при совершении сэппуку: близкий друг, ударом меча отрубающий голову тому, кто вспорол себе живот. - ГАЗЕТА) при уходе из жизни двух старших офицеров штаба флота. Увы, я не мог последовать их примеру, потому что получил приказ начальника генерального штаба Умэдзу Йосидзиро неотлучно быть при нем.

- Майор, какие чувства вы испытывали 2 сентября?
- Давайте я для начала отвечу на ваш невысказанный вопрос. Мне не в чем раскаиваться. Я - воин древнего самурайского клана Аривара. Тысячелетиями мои предки носили мечи и мастерски ими владели. Самураи клана Аривара неизменно были в числе тех воинов, благодаря мужеству и искусству которых Япония не потерпела ни единого поражения за всю свою историю. Мы, японцы, в XIII веке смогли отразить нашествие монголов, завоевавших полмира, а в начале XX века подчинить себе Китай и победить Российскую империю. В годы мировой войны нами владела благородная идея объединения всей Азии в могучую империю под разумным управлением сильной процветающей метрополии. Но история рассудила по-другому. Конечно, в течение 60 лет боль притупилась, но тогда, в 45-м, я чувствовал, что переживаю самый горький день своей жизни, сколько бы мне ни пришлось прожить.

- Вернемся к событиям 60-летней давности.
- В последних числах августа в генеральный штаб, покинувший Токио и находившийся на резервном замаскированном командном пункте, прибыли американские офицеры - полковник Чарльз Тенч, морской пехотинец, моряк с линкора "Айова" и их сопровождение. Были и англичане из штаба адмирала Фрейзера, командующего Тихоокеанским флотом Великобритании. Они обсудили предстоящую процедуру, которая должна была состояться на американском линкоре "Миссури". Не знаю, насколько это правда, но к вечеру 1 сентября в нашем штабе пронесся слух, что генерал Макартур и адмирал Нимиц пожелали, чтобы на борт "Миссури" прибыл император, но им объяснили, что это абсолютно исключено, и тогда было достигнуто соглашение о том, что документ подпишут главы генштаба и МИДа. Генералу Умэдзу и министру Сигэмицу следовало явиться на американский эсминец "Лэнсдаун" в сопровождении трех дипломатов и восьми офицеров, представителей разных родов войск. Военным разрешили надеть награды, но явно для того, чтобы унизить, запретили быть при мечах. Полковник Исидзи Сугита, опытный воин, знаток дипломатического протокола и военных церемониалов, который вел переговоры, пытался убедить британцев, представителей великой нации, уважающей традиции (с американцами говорить на эту тему было бесполезно), что не стоит выказывать японцам такое пренебрежение, ведь меч - это душа самурая и неотъемлемая часть офицерской формы. Полковник Сугита готов был принести клятву, что мечи останутся в ножнах. Более того, он предложил компромиссный вариант, принятый в древности во время мирных переговоров: особым цветным шнуром из конского волоса привязать гарды мечей к ножнам. Однако представители Нимица и Фрейзера настояли на своем. На следующее утро 13 японцев - дипломаты во фраках и цилиндрах, офицеры в мундирах - прибыли на "Миссури". В последний момент протокол был изменен: мне и майору Савада велели остаться у шторм-трапа, а всю делегацию в составе 11 человек специально поставили в центре кольца, образованного экипажем и журналистами, на всеобщее обозрение. Со всех палубных надстроек и орудийных башен несколько сотен журналистов (свыше 500, среди них - корреспонденты советских газет "Правда" и "Красная звезда". - ГАЗЕТА) разглядывали нас и фотографировали.

- Как происходила сама церемония?
- Предельно кратко и просто, что было воспринято нами как еще одно хорошо рассчитанное оскорбление. Все продолжалось не больше 15 минут: Дуглас Макартур произнес краткую речь, потом всех по очереди приглашали к столу, покрытому зеленым сукном, на котором были две обычные чернильницы и несколько перьев, - все это выглядело так, будто на палубу перенесли рабочее место какого-нибудь сержанта-писаря. Когда документ был скреплен подписями, нашу делегацию доставили на берег.

- Сохранились ли у вас воспоминания о высших офицерах союзных войск, поставивших подписи на акте о капитуляции?
- Во-первых, я был поражен тем, что только советские офицеры были в парадных мундирах: экипаж "Миссури" был в простой летней форме, а британские моряки позволили себе надеть белые шорты и гетры. Во-вторых, мне показалось странным, что капитуляцию в числе прочих принимали голландцы и французы, поскольку в отличие не только от австралийцев, но даже от индийцев и вьетнамцев они почти не участвовали в Великой Тихоокеанской войне (так в Японии именовали ту часть Второй мировой, что происходила в Азии. - ГАЗЕТА). Странно и то, что делегация СССР состояла из военачальников весьма невысокого ранга. Впрочем, я не столь пристально вглядывался в победителей, поскольку был занят другими мыслями.

- Извините за столь бесцеремонный вопрос: почему после 2 сентября вы не избрали то, что именуется "путем чести"?
- Никто не может изменить своей судьбы, предначертанной Небом. Моя карма заключалась в том, чтобы исполнять приказы и после завершения войны. Требовалось исполнить обязательства, которые божественному императору было угодно взять на себя, и многие офицеры остались жить, в душе переживая позор поражения, но выполняя долг.

СПРАВКА

1) Участие в церемонии французского дивизионного генерала Леклерка вызвало у японцев изумление по вполне понятным причинам. Ранее, 8 мая 1945 года, в день окончания Второй мировой войны в Европе, произошел казус, вошедший в историю дипломатии. Когда генерал-фельдмаршал Кейтель вошел в зал, где ему предстояло подписать Акт о безоговорочной капитуляции Германии, он увидел генерала Делаттра де Тассиньи и не смог удержаться от восклицания: "Как! И французы тоже?"

2) Никто и никогда не мог понять причин, по которым Сталин приказал подписать Акт о капитуляции Японии генерал-лейтенанту Кузьме Николаевичу Деревянко. Современные украинские историки превозносят Деревянко до небес, называя его "блистательным полководцем" и "великим сыном украинского народа". Существует версия, что Сталин таким образом хотел лишний раз доказать западным союзникам, что Украина и Белоруссия - не столько республики в составе СССР, сколько страны-сателлиты, которые должны иметь полноправное представительство в ООН. Версия не выдерживает критики, поскольку в конце августа 1945 года в вооруженных силах Советского Союза значилось 5597 генералов и адмиралов, многие из которых были этническими украинцами и куда выше Кузьмы Деревянко по званию.