Социальные традиции европейских монархий

Тема моего выступления обозначена как "Социальные традиции европейских монархий". Сразу оговорюсь, что, по моему глубокому убеждению, Русь, Россия всегда являлась неотъемлемой частью Европы. Так было и до Рюрика, и во время Киевской Руси, и в период Московского царства, и при Российской Империи. При этом под Европой следует понимать не только географическое понятие, но также расовую и конфессиональную общность. Европа - прежде всего территория, населенная преимущественно людьми белой расы, исповедующими христианскую веру.

Различные разногласия между нами и остальными европейцами, периодически возникавшие на протяжении веков, не могут затмить собой этот факт. В этом плане даже такой тиранический правитель, как Иоанн Грозный, типологически гораздо ближе, скажем, к французским королям Людовику Одиннадцатому и Филиппу Красивому, чем к турецкому султану Сулейману Великолепному - банальному восточному деспоту, вошедшему в историю лишь благодаря своей агрессивности.

Если анализировать ситуацию объективно, вряд ли удастся доказать, что социокультурные отличия России от Франции или Германии принципиально масштабнее, чем различия между Португалией и Исландией, Грецией и Финляндией - т.е. между странами, принадлежность которых к Европе считается несомненной. Русские - европейский народ, а Россия - европейская страна, в то время как, например, европейская идентичность Боснии и Косова в свете событий последних лет становится все более спорной. Поэтому я хотел бы обратить внимание уважаемых коллег на то общее, что в историческом аспекте объединяет социальные традиции европейских монархий, тем паче что на протяжении большей части новой эры монархия была безраздельно господствующей формой правления в нашей части света.

Характерной чертой Европы на протяжении многих веков является трехчленное деление общества. Еще в начале Одиннадцатого века Адальберон Ланский определил эти три главных сословия с их специфическими функциями как oratores, bellatores и laboratores, т.е., в переводе с латыни, "проповедники", "воители" и "работники".

Можно говорить о том, что такое функциональное членение общества исконно для индоевропейских народов, но именно в Европе эпохи Средневековья и Нового времени оно получило свое наиболее полное выражение. При этом важно то, что идеологическое и юридическое оформление этого, так сказать, общественного разделения труда и вытекающего из него "функционального неравенства" шло параллельно с формированием национальных государств. Более того, сословное структурирование общества было напрямую связано с образованием национальных монархий и выстраиванием соответствующей "властной вертикали", если пользоваться современной терминологией. Так, еще в конце Девятого века в одном комментарии к Боэцию, написанном англосаксонским королем Альфредом Великим, три сословия рассматриваются в качестве основополагающего инструмента для осуществления "власти добродетельной и действенной", которая провозглашается главной задачей христианской монархии.

В такой социальной системе монарх выступает главой и объединяющим началом всех сословий. Находясь на вершине социальной пирамиды (выше него - только Бог, от которого он и получает власть), он несет перед Господом ответственность за свою нацию и составляющие ее сословия.

Прежде всего он является главным защитником христианской веры, Церкви, и при этом сам находится под ее непосредственным покровительством. В настоящей монархии невозможно представить себе отделение Церкви от государства и свободу совести в том виде, как ее понимают современные либералы. В самом конце Восемнадцатого века, во время драматических потрясений, вызванных революцией во Франции, великий идеолог французского легитимизма Жозеф де Мэстр писал:

"Чем пристальнее мы будем рассматривать вещи, тем сильнее будем убеждаться в том, что в Европе общественное устройство покоится на Кресте (… ). Со всякой стороны нас окружает Религия, всё говорит нам на ее языке. Она запечатлевает свои черты на наших знаменах, на наших монетах, на наших почетных знаках, на наших украшениях, на наших зданиях, на всех монументах. Она одушевляет, она животворит, она увековечивает всё и участвует в нашем законодательстве. Она утверждает наши обычаи, она определяет собой наши договоры, благодаря ей образовалась великая европейская семья. (…) От Петербурга до Мадрида все народы договаривались во имя Пресвятой и Неделимой Троицы - то было великое фамильное звание и свидетельство общего родства (…)".

Думаю, в данной аудитории излишне напоминать о том, насколько тесно Монарх и Вера были испокон веков связаны в России. И вполне закономерно, что для по-настоящему верующего русского человека монархия является самой естественной, самой адекватной его мировоззрению формой государственного устройства. И насколько трудно представить себе православного республиканца, настолько же трудно вообразить монархиста-атеиста.

Главнейшей опорой европейского монархического государства является дворянство - сословие профессиональных военных и администраторов. Практически все европейские народы сформировали в себе это сословие, которое на протяжении веков абсорбировало цвет своих наций и на протяжении веков развивало военное искусство и аккумулировало управленческий опыт. При этом различные привилегии дворянства изначально были обусловлены тем, что его представители мужского пола были должны быть готовы в любой момент положить жизнь на защиту своей Нации и Государя.

Специфика дворянства именно как "служилого сословия", а не простой совокупности титулованных земельных собственников, как утверждает марксистско-ленинская теория, отчетливо сохранилась и в Новое время. Так, в Российской Империи середины Девятнадцатого века для получения потомственного дворянства требовалось дослужиться в армии - до полковника, на гражданской службе - до действительного статского советника. Для приобретения "личного" дворянства нужно было "дорасти" на военной службе - до майора, на гражданской - до статского советника. Соответственно, из 253 тысяч потомственных дворян Империи 148 тысяч (т.е. 59%) не являлись помещиками и вообще не имели какой-либо крупной собственности, а к началу ХХ века доля таковых выросла до 70%. Даже среди высшей бюрократии (в генеральских чинах 1-4 классов) в это время не имели крупной собственности и, тем более, больших состояний более 60%. Как отмечал еще один из современников Пушкина, "присвоенные дворянству сословные права были, в сущности, принадлежностью всего контингента (…) просвещенных людей в России".

Социальная доктрина европейского монархизма исходит из "органического" понимания общества, согласно которому жизнеспособная социальная система (такая, как Церковь, нация, государство) функционирует подобно человеческому организму. Соответственно, общественное "разделение труда" и социальные различия, с позиции монархиста, сродни различиям отдельных органов, тканей и клеток, а классовая борьба настолько же абсурдна, как борьба головы и рук, и не может привести ни к чему иному кроме как к гибели всего тела. Более того, представление о нации и государстве как об организме предполагает также наличие у этого организма своей особой "души", олицетворением которой является и ныне царствующий монарх, и вся династия, выступающая в качестве связующего звена между нынешними, ушедшими и будущими поколениями.

Уже упоминавшийся Жозеф де Мэстр отлично выразил эту идею следующими словами:

"Государство есть тело или организм, которому естественное чувство самосохранения предписывает прежде (…) всего блюсти свое единство и целость, ради чего государство безусловно должно руководиться одной разумной волей, следовать одной традиционной мысли. Правящая государством власть, чтобы быть жизненной и твердой, должна неизбежно исходить из одного центра. (… ) Государство есть живой организм, и в качестве такового оно живет силами и свойствами, коренящимися в далеком прошлом… Монархия есть не что иное как видимая и осязаемая форма патриотического чувства. Такое чувство сильно, потому что оно чуждо всякого расчета… Человек, говорящий "мой король", не мудрствует лукаво, не рассчитывает, (…) не заключает контрактов… Королю он может только служить, и ничего более. Монархия - это воплощение Отечества в одном человеке, излюбленном и священном в качестве носителя и представителя идеи Родины".