Под колпаком "Сюрте"

ТРОФЕЙНЫЙ АРХИВ

С началом Второй мировой войны правительство Франции, опасаясь германского наступления на Париж, приняло решение о перемещении важнейших государственных архивов из столицы в более безопасное место. В результате тщательных поисков такое место было найдено в районе Леденона (департамент Гар). Туда и свезли более 20 тонн архивов Военного министерства, Второго бюро (разведка) Генерального штаба, Главного управления национальной безопасности («Сюрте Насьональ») и других центральных ведомств Французской Республики.

В июне 1943 года в результате предательства французского унтер-офицера, знавшего о местонахождении документов, они попали в руки германских оккупационных властей, которые вывезли их на территорию оккупированной Чехословакии, в лагерь СС Хердишко. Весной 1945 года эти архивы (два товарных вагона) обнаружила наступавшая Красная Армия. Немцы не успели даже начать их разбирать. Этим занялись органы НКВД — МВД — КГБ, которые в первую очередь интересовались документами французской разведки и контрразведки, включая бесценные картотеки секретных агентов и осведомителей.

В 1946 году приказом министра внутренних дел СССР С. Н. Круглова был создан Особый архив МВД, куда передали все трофейные архивы, обнаруженные Красной Армией на территории Восточной и Центральной Европы. Там оказался и комплекс документов французского происхождения.

Через много лет автору этих строк довелось подробно изучить, среди прочих материалов, фонд Главного управления национальной безопасности («Сюрте Насьональ») — всего 909 684 «дела», в том числе персональные досье на французских и иностранных граждан, включая тысячи русских эмигрантов во Франции.

Среди тех, кто удостоился пристального внимания французских спецслужб, оказался и «хранитель российского трона» великий князь Владимир Кириллович Романов (1917—1992). На обложке его досье за № 451 написано: «WLADIMIR CYRILLOVITCH DE RUSSIE, GRAND DUC (1937—1940)». Указанные даты означают год заведения и прекращения полицейского «дела». Впрочем, последнюю дату (1940 год) не следует принимать буквально, так как она лишь совпадает с эвакуацией архива из Парижа. Вполне вероятно, что негласное наблюдение за великим князем велось и в последующие годы.

Отцом Владимира Кирилловича был великий князь Кирилл Владимирович, старший сын великого князя Владимира Александровича (брата Александра III) и великой княгини Марии Павловны, урожденной принцессы Мекленбург-Шверинской. После расстрела царской семьи в Екатеринбурге летом 1918 года Кирилл Владимирович решил взять в свои руки упавшее знамя русской монархии. 8 августа 1922 года он заявил о том, что принимает на себя блюстительство императорского престола, а 13 сентября 1924 года возложил на себя титул императора всероссийского под именем Кирилла I. Этот акт не был одобрен теми монархистами-эмигрантами, которые ориентировались на великого князя Николая Николаевича, а также некоторыми спасшимися от революционного террора членами семьи Романовых.

С 1921 года Кирилл Владимирович с семьей обосновался во Франции, проживая в основном на Лазурном Берегу. Большое значение для них имела материальная поддержка со стороны шведского финансиста Нобеля, во многом обязанного Романовым своим огромным состоянием, нажитым в дореволюционной России. Благодаря этой поддержке Кириллу Владимировичу удалось в 1925 году приобрести собственный двухэтажный дом (вилла «Кер Аргонид») в приморском городке Сен-Бриак, в Бретани.

Здесь, в Сен-Бриаке, Владимир Кириллович завершил домашнее образование. В 1935 году он сдал экзамены на аттестат зрелости в русской гимназии в парижском пригороде Нейи, а осенью 1937 года стал студентом экономического факультета Лондонского университета, продолжая часто наведываться в Сен-Бриак…

«ВЕДЕТ УЕДИНЕННЫЙ ОБРАЗ ЖИЗНИ»

Французская служба безопасности заинтересовалась двадцатилетним Владимиром Кирилловичем незадолго до смерти его отца.

Полицейское досье великого князя начинается с докладной записки префекта департамента Иль-э-Вилэн министру внутренних дел и директору «Сюрте Насьональ» от 12 июня 1937 года, в которой содержится информация об образе жизни и поведении Владимира Кирилловича. В записке говорится, что он проживает в Сен-Бриаке на вилле «Кер Аргонид» и «ведет очень уединенный образ жизни». Великий князь обладает нансеновским паспортом, с которым совершает частые поездки за границу, особенно в Германию, а также в Румынию. «Его поведение, достоинство и порядочность не дают оснований к каким-либо неблагоприятным отзывам о нем, — отмечал префект. — Тем не менее он никогда не проявлял подлинных франкофильских чувств. В этих условиях, а также по причине отсутствия у него контактов в регионе, у меня не было возможности узнать его отношение к возможному вступлению в ряды французской армии».

В Сюрте очень интересовались, не последует ли Владимир Кириллович примеру своего усопшего в октябре 1938 году родителя и не возложит ли на себя императорский титул?

В служебной полицейской записке от 23 ноября 1938 года отмечалось, что под давлением влиятельных монархистов — князя Горчакова, Александра Крупенского, Николая Маркова и генерала Нечволодова, «инспирируемых из Берлина», — великий князь отказался воспринять звание «императора всероссийского», ограничившись титулом «хранителя российского трона». Подобное решение, по мнению аналитиков Сюрте, было продиктовано стремлением объединить вокруг великого князя «как можно большее число русских патриотов».

В Сюрте полагали, что определенные круги в нацистской Германии рассчитывают поставить юного великого князя во главе прогерманского Русского национального фронта, но этому якобы мешают отношения императорской семьи с просоветской партией младороссов, возглавляемой Александром Казем-беком. «Из-за этого, — посчитали в Сюрте, — великий князь Дмитрий Павлович, вдохновитель «молодых русских», покинул ряды этой партии». Данное обстоятельство, по мнению аналитиков Сюрте, должно было ослабить советское влияние, ощущаемое с некоторых пор в императорской фамилии.

Французская контрразведка подготовила для министра внутренних дел справку о Казем-беке, с которым и связывалось это советское влияние. Казем-бек, отмечалось в справке, «считается в кругах русской эмиграции агентом ГПУ». Далее говорилось, что Казем-бек тесно связан с бывшим царским военным атташе во Франции генералом А.А. Игнатьевым, перешедшим на советскую службу, а через своего заместителя по партии младороссов Григория Чапчикова — с неким Хомутовым, входящим в окружение великого князя Владимира Кирилловича. Казем-бек, как утверждалось в справке, публично отстаивает правомерность для России советско-германского пакта, по которому ей были возвращены Прибалтика, Бессарабия и другие территории, составлявшие часть Российской империи.

По всей видимости, информация, сообщенная Сюрте относительно Казем-бека, произвела должное впечатление на министра внутренних дел. Осенью 1939 года Сюрте получила приказ положить конец деятельности младороссов и изъять всю партийную документацию, хранившуюся на квартире Казем-бека в Париже. Впоследствии архив партии младороссов, включая переписку Казем-бека с великим князем Дмитрием Павловичем, оказался в Москве вместе с другими документами Сюрте. В Москву же после войны перебрался и сам Александр Львович Казем-бек, принявший советское гражданство. До своей кончины он работал в Московской патриархии.

В полицейском досье великого князя сохранилась записка Сюрте (от 5 января 1939 года) о связях с великим князем части украинской эмиграции, возглавляемой Андреем Мельником.

Постоянной заботой Сюрте стало выявление просоветских и прогерманских настроений в окружении Владимира Кирилловича. Подозрение в связях с НКВД пало даже на супругу одного из дядьёв великого князя.

В досье содержится докладная записка инспектора мобильной полиции (подпись неразборчива) дивизионному комиссару 13-й региональной бригады (Ренн) от 10 февраля 1939 года, содержащая подробные сведения о ближайшем окружении Владимира Кирилловича на его вилле в Сен-Бриаке с указанием возраста и обязанностей того или иного лица. Из непосредственных помощников названы личный секретарь адмирал Гарольд (Густав) Граф (1885 г.р.) и второй секретарь Дмитрий Сенявин (1886 г.р.), друг великого князя. Четыре человека составляли охрану Владимира Кирилловича, находившуюся при нем (по два человека днем и ночью): Вольдемар Хельстовский (1877 г.р.), Анатолий Хельстовский (1917 г.р.), Михаил Говорухо-Отрок (1898 г.р.) и Вольдемар Раутман (1894 г.р.), по совместительству личный шофер великого князя.

Столь солидная охрана не представлялась специалистам из Сюрте чрезмерной, так как там считали вполне вероятной возможность убийства или похищения претендента на русский престол агентурой НКВД. Еще свежи были воспоминания о таинственном исчезновении из Парижа генералов Кутепова и Миллера, лидеров военной эмиграции.

«По моим сведениям, — докладывал вышестоящему начальству инспектор мобильной полиции, — вблизи виллы великого князя и в Сен-Бриаке за последнее время не было замечено никаких иностранцев, в том числе русских и других подозрительных лиц».

По мере нарастания в Европе военной угрозы особое внимание Сюрте вызывали германские связи великого князя, старшие сестры которого были замужем за офицерами вермахта: великая княжна Мария Кирилловна еще в 1925 году стала супругой наследного князя Карла-Фридриха Лейнингенского, а великая княжна Кира Кирилловна в 1938 году вышла замуж за принца Луи-Фердинанда Прусского, внука кайзера Вильгельма II.

Судя по документам Сюрте, возраставший интерес к великому князю проявляли и в Лондоне, где он учился в университете. В записке от 15 марта 1939 года, анализировавшей настроения в кругах русской монархической эмиграции, сообщалось, что английское правительство интересуется возможностью сотрудничества русской демократической эмиграции, возглавляемой П. Н. Милюковым и А. Ф. Керенским, с великим князем Владимиром Кирилловичем. При этом автор записки добавляет, что Милюков категорически отказался даже обсуждать такую возможность.

Тем не менее с началом Второй мировой войны и сопутствовавшей ей советско-финляндской Владимир Кириллович, как полагали в Сюрте, активизировал усилия по объединению разобщенной русской эмиграции, которой предстояло определиться как в отношении Германии, так и в отношении советско-германского пакта Молотова — Риббентропа.

Что касается самого великого князя, то он, вопреки первоначальным сомнениям французских спецслужб, занял совершенно определенную позицию на стороне западных демократий против нацистской Германии и ее фактического союзника — сталинского СССР.

РУССКИЙ НАРОД НЕ ХОЧЕТ ВОЙНЫ С ФИНЛЯНДИЕЙ

24 января 1940 года Владимир Кириллович выступил с новогодним обращением к русской эмиграции, в котором резко осудил нападение СССР на маленькую Финляндию и выразил надежду на неизбежное освобождение России от коммунистической диктатуры. Чиновники Сюрте уже на следующий день, то есть 25 января, поспешили перевести на французский язык текст этого обращения и вложили перевод в досье Владимира Кирилловича, где оно хранится по сей день. Вот этот документ в его полицейском варианте (приводится в обратном переводе с французского языка на русский).

[Штамп: Сюрте Насьональ 24 января 1940 г.
Административная полиция
25 января 1940 г.]

Информация о манифесте, выпущенном Великим князем Владимиром