Статья

Православные совершенно беззащитны…

…перед такими провокациями, как «Матильда».

Не реагировать, молча смотреть, как издеваются над твоей святыней – предательство своей веры, своих идеалов.

Возмущаться и протестовать – значит повестись на провокацию, сделать именно то, чего от тебя хотели хулители святыни, подставиться под очередную волну издевательств.

Оба варианта «хуже».

Это я, собственно, к заявлениям некоторых особо «продвинутых» православных о том, что для христиан будто бы совершенно не важна государственная система, и что нынче у них, якобы, возможностей больше, чем когда-либо.

Между тем, создание государственности, строящей свою идеологию на заповедях Христовых и учении Церкви, – это единственный известный истории эффективный способ самозащиты христиан от попирания их святынь.

В традиционной рубрике «Русская публицистика» на сей раз предлагаем вниманию читателей небольшую статью эмигрантского публициста Михаила Спасовского (биографическую справку о нем см. в №81, 2013). В ней в который раз поднимаются вопросы об ответственности за сделанное либо не сделанное, о необходимости покаяния, наглядность чего уже нам, живущим в начале XXI века, продемонстрировала позорная реакция большей части общества на кощунственный фильм «Матильда».

Покаянные дни...

Эти дни в наше мутное время переживаемой эпохи тьмы и скорби тяжело ложатся на русскую душу.

Правда, не всякую русскую душу они жгут сегодня своим опаляющим огнем. Протекшие долгие годы у многих повыветрили если не совсем, то что-то близкое к ней, – запорошили и сердце и ум текущей суетой с ее гордыней и ее вседозволенностью, - закружили их в шумном и пестром хороводе личных и мелких, узких и назойливых интересов «борьбы за существование», – отодвинули душу куда-то в сторону перед наступающим жестоким и упорным всем чужеземным и чужеродным, – замутили ее соблазнительными принципами «практичности», «предусмотрительности» и «осторожности», – укрепили где-то внутри «трезвое» сознание держаться «золотой середины», не приставая ни к пра­вому, ни к левому берегу жизни.

«Не Христос и не Антихрист!» – девиз этих и не горячих и не холодных, лукавых и скользких, исторгнутых из Божиих уст людей.

                                                                               Ни одна революция в мире не была такой короткой и
бескровной, как Русская революция.
Из выступлений на Поместном соборе РПЦ в 1917 году

«Великая и Бескровная!», - сколько раз повторялись эти слова, касательно событий февраля-марта 1917 года, став одним из лозунгов Временного правительства. Лозунгом, напоминающим заклинание в предчувствии наступающих еще более кровавых времен.

Пожалуй, «бескровной» революцию можно назвать. Но таковой она была только со стороны свергаемой законной государственной власти, по-прежнему имевшей доверие к своему народу, тем более во время тяжелой войны. Так, градоначальник Петрограда Балк, требует от конных городовых разгонять толпу, в которой уже достаточно вооруженных (в т.ч. бомбами) революционеров, лишь ударами саблями плашмя. Когда генерал Хабалов, отдает запоздалое распоряжение стрелять на поражение для разгона митингующих, Председатель Совета министров князь Голицын приходит в ужас. Министры, кроме одного (Риттиха), высказываются против этого решения. Наконец Великий Князь Михаил Александрович удаляет верные правительству войска от Зимнего дворца, со словами: «Из жилища Романовых не будут стрелять в народ». В частности, сохранившие верность Престолу, отбиравшиеся из лучших солдат петроградские городовые, использовались вполне мирно, хотя и совершенно неэффективно – десяток городовых, против многотысячной толпы. Тогда как собранные в кулак (1500 человек), полицейские силы, возможно, сумели бы погасить начинавшийся бунт, тем более его участники и организаторы страшно боялись возмездия.

Е.И.В. Государь Наследник Цесаревич и Великий Князь Георгий Михайлович благоволил ответить на вопросы редактора газеты «Монархист» Михаила Кулыбина.

- Ваше Императорское Высочество, в настоящее время в мире происходят серьезные геополитические сдвиги. Однополярный мир, появившийся после падения СССР, постепенно трансформируется в многополярный. Что Вы думаете об этих процессах?

- Многополярность – естественное и наиболее гармонизированное состояние человечества. Монополизация в любой сфере – политической, экономической, культурной – в конечном итоге приводит к пагубным последствиям. Даже когда кому-то удается добиться, казалось бы, полного доминирования, отсутствие конкуренции приводит к постепенной деградации, деградация – к ослаблению, ослабление – к потере доминирования. В мировых масштабах все эти процессы сопровождаются потрясениями и смутами, страданиями и гибелью людей.

Одним из главных принципов монархической идеи является династичность. Монаршая власть – это не только единоличная, пожизненная и верховная, т.е. нераздельная, но и наследуемая, в соответствии с определенными правилами, лицами, состоящими в родстве, т.е. принадлежащими к Династии. Именно этот принцип позволяет главе государства не быть обязанным своим положением кому-либо и чему-либо кроме «случайности» рождения и обеспечивает надклассовость и надпартийность монарха.

Принцип перехода прав на Престол от отца к сыну утвердился в Московской Руси и стал необходимым условием формирования единого Русского государства. Но вплоть до царствования Императора Петра I существовал он в качестве подтверждаемого иногда завещанием правового обычая, а не писанного закона.

Великий реформатор не оставил без своего внимания и порядок Престолонаследия. В 1722 году было объявлено, что «в воле правительствующего государя, кому оный хочет, тому и определяет наследство». Таким образом, был отменен порядок, в силу которого Наследник Престола определялся самим рождением, независимо от человеческой, даже и Государевой воли. Кроме того, указ Петра I не определял порядка Престолонаследия в случае отсутствия завещания. Примечательно, что этот недостаток указа проявился сразу же после смерти Петра, как известно, не назначившего преемника. В результате российская история последних трех четвертей XVIII века ознаменовалось чередой дворцовых переворотов и необоснованным усилением роли дворянства.

Чтобы Государи вернули себе Самодержавие, нужно было, чтобы указ 1722 года прекратил действие. Именно это и сделал изданный Императором Павлом I акт о наследии Престола от 5 апреля 1797 года. Этот закон представляет собой замечательный памятник государственного права. Несмотря на лаконичность, установленный актом, если можно так выразиться, алгоритм Престолонаследия определяет порядок перехода Российской Верховной государственной власти на много поколений. Этим исключается, с одной стороны, возможность назначения преемников по завещанию и, соответственно, лишения члена Императорской Фамилии прав на Престол, а, с другой стороны, необходимость каких-либо избирательных или иных процедур.

В год 100-летия революции предлагаем нашим читателям в рубрике «Русская публицистика» размышления русского офицера, участника I Мировой и Гражданской войн, дроздовца-контрразведка, члена правления Корпуса Императорских армии и флота, члена Народно-монархического движения Н. Сигиды.

Канул в Лету знаменитый февраль – «достижение великой русской демократии». На смену ему пришел не менее знаменитый октябрь – продолжатель «достижений», потопивший в слезах и крови когда-то цветущую Матушку-Россию. Миллионы квадратных десятин поглотили умученных, не оставив на поверхности даже могильных холмиков. Миллионы каторжан работают, не покладая рук, на благополучие нового класса, – этого квадратного корня от русской демократии, рожденной и вскормленной русской интеллигенцией. Казалось бы, что всего этого больше чем достаточно, чтобы раз и навсегда покончить с этим русским выродком и не пытаться оправдывать ни его рождения, ни его жизни, ни его кровавых дел. Тем не менее, на страницах многих газет и журналов до сих пор поются дифирамбы погубителям России, с предложением еще раз привлечь их к будущей созидательной работе по восстановлению того, что ими было разрушено.

В настоящее время монархические симпатии в России достаточно слабы, а большинство просто очень смутно представляет, что такое монархическая государственность. Республиканцы совершенно произвольно экстраполируют такое отношение на весь советский период. В том числе и на время, когда подсоветские люди еще помнили, что такое реальная Царская власть.

Период советско-германской войны достаточно освещен в современной исторической науке. Однако работы, посвященные оппозиционным настроениям в СССР, касаются главным образом национальных движений на окраинах либо Русского освободительного движения генерала А.А.Власова.

Монархизм, если и упоминается, то только как «реакционная» идея отдельных лиц или небольших маргинальных групп (например, «помещиков»), которая не могла отвечать устремлениям широких масс подсоветского населения. Известны слова, сказанные генералом Власовым одному старому белому генералу: «Поезжайте в мою деревню, там вы найдете еще одного монархиста – моего отца».

Этот взгляд вполне разделяют многие исследователи того периода. Говоря о монархической идее, они понимают ее в узко-политическом контексте, как программную установку политической партии. Не замечая того, что эта идея в первую очередь связана с религиозным мировоззрением русского народа, неотделима от Православия, а в практической плоскости являет собой не партийную догму, но многовековой опыт государственного строительства.

Когда затрагиваешь тему вялотекущей ресоветизации в современной России и, шире, необходимости постепенной, но полной декоммунизации страны, часто сталкиваешься не просто с непониманием, зачем это надо, но и с недовольством «попытками искажения нашей истории». Причем касается это не только идейных совков, но и среднестатистического обывателя, берущегося рассуждать на тему «не надо ничего выкидывать из нашего прошлого» и полагающего, что «не надо копаться в делах давно минувших дней, а лучше думать о будущем».

В этих заявлениях имеется две принципиальные ошибки, которые сводят на нет их кажущуюся адекватность.

В среде «соборных монархистов» в качестве весомого аргумента своей правоты весьма популярен тезис о малочисленности легитимистов.

Если бы такое мнение исходило от лица представителей современной «либеральной демократии», это было бы понятно. Но уже в устах сторонников классической демократии (отнюдь не предполагающей тупую механическую власть некоего «большинства») это звучит сомнительно. А для монархистов – вообще неприемлемо.

Чтобы было понятнее, в чем заключается ошибка, приведем аналогию. Аналогия – это, конечно, не полное тождество. Но сопоставление и анализ похожего позволяет понять суть явлений и процессов.

С советских времен среди большинства обывателей стала аксиомой идея, что урбанизация – безусловное благо, прогресс, а наличие значительной доли сельского населения – признак отсталости и неразвитости. «Нормальной» считается доля в 85-90% городских жителей, а некоторые полагают, что селу можно оставить и 2-5% от населения страны.

Но если подойти к этому вопросу не с позиций сиюминутности, а с оглядкой на перспективу, ситуация получится совсем иная, а сам вопрос – куда серьезнее.

Действительно, развитие технологий вполне может привести к тому, что внутренние потребности страны в продуктах и весь экспорт смогут обеспечить даже не 2-5% населения, а вообще 0,1% (которые будут «роботам батарейки менять»). Современная мировая сельскохозяйственная отрасль вполне осознанно такой и создавалась. И что тогда? Всем в города переезжать?