Иван Солоневич против НТС

(Продолжние. Начало в №104)

В четвертом номере «Нашей страны (стр. 2, статья «Компартия зарубежья») Солоневич, продолжая тему, пишет: «Программа солидаристов есть программа, вполне устраивающая только один слой “российских народов”, слой советской бюрократии, – которая в предвидении… переворота боится остаться без власти, без портфеля и без хлеба. Больше эта программа не устраивает никого. Не будем недооценивать этой бюрократии: хватка у нее ежовская, и застенчивостью она не страдает. Мы весной и летом 1917 года недооценили программу Ленина, – у Ленина по тем временам были разные программы. Как бы нам недооценить и программу НТСНП(с)? Это есть, так сказать, фактическая угроза. Но – еще в большей степени она является принципиальной угрозой. Люди в 1948 году публикуют философию, программу и планы – с изумительной степенью точности повторяющие все то, что планировала русская революция от начала XIXвека до начала невыразимо прекрасной жизни в СССР».

В № 3 «Нашей страны» мы читаем (здесь и по тексту орфография и пунктуация оригинала, кроме очевидных опечаток, сохранена): «“…а вдруг наследственные гены Плехановых, Милюковых и прочих, отравив жизнь нашего поколения, буду гнить в крови наших детей и внуков”? Самый факт существования солидаристов и есть вот этот симптом: гены продолжают гнить. Вся программа в изумительной степени повторяет весь ход мыслей наших фурьеристов, сен-симонистов – и так далее, до марксистов включительно…

Если отбросить Истины и Правды, склады Добра и Вранья, то нужно отметить тот прискорбный факт, что программа партии солидаристов стоит на чисто марксистских исходных пунктах отрицания частной собственности.

В главе 21 сказано: “Каждому гражданину предоставляется право личной собственности на трудовой доход, на трудовые сбережения, на предметы личного обихода и потребления, на жилище и предметы домашнего хозяйства, на усадебную землю в селе и в городе”…

Все остальное является функциональной собственностью, решаемой условно.

“Она является частью общенационального достояния, находящейся при условии рациональной эксплоатации и управления, в управлении и использовании ответственного хозяина”.

Дальше: “Владение функциональной частной собственностью… допускается на условиях… контроля и направления хозяйственной деятельности со стороны государства…”

Словом – колхоз, совхоз и вообще – наша старая знакомая: веселая социалистическая стройка, где над каждым трудящимся от мужика до промышленника, будет сидеть по десятку солидаристских дармоедов и каждый дармоед будет исследовать и расследовать: заработал ли Иван Лукьянов свой полтинник трудовым или нетрудовым способом, управляет ли “ответственный хозяин” рационально своей мастерской, соблюдает ли он там принципы ново-коммунистической общественной справедливости и использует ли он свой огород по прямому назначению… Это есть программа дармоедов. Она совершенно точно соответствует тому дармоедскому слою, о котором еще ДО революции писал В.В. Розанов:

“Вопрос социализма заключается вовсе не в том, чтобы ограбить имущих и дать неимущим, а в том, чтобы на шею одного трудолюбца посадить четырнадцать дармоедов” (цитирую по памяти).

Итак: частной собственности нет. Кроме – куска хлеба, старых штанов и (при)усадебного участка. Всем остальным распоряжается партийная бюрократия,.. которая будет… залезать в карман каждого “трудящегося”…

Русская зарубежная печать уже говорила: это есть программа тоталитарного режима. От этого возражения товарищи солидаристы отмалчиваются. Между тем абсолютно ясно, что программу такого рода без помощи ОГПУ – провести немыслимо... Никогда ни один творческий и трудящийся слой русского народа – об банкиров и капитанов промышленности до рабочих и крестьян, – без боя солидаристов на свою шею не посадят. Они и коммунистами сыты по горло. Программа солидаристов есть научно вычерченные кандалы для всей остальной нации, для каждого хоть что-то творящего русского человека, – кандалы во имя и в интересах той коммунистической бюрократии, которая кое-как перебралась сюда и которая устами солидаристов сейчас нам, белым русским, предлагает плохо завуалированную коммунистическую программу».

«Я утверждаю, что солидаристская программа есть, в самом основном, программа коммунистически построенной хозяйственной системы. Эту программу можно сформулировать так, как два репортера сформулировали прием публикой новой пьесы. Доброжелательный репортер писал: “театр был наполовину полон”. Недоброжелательный: – “театр был наполовину пуст”. По такой же схеме можно сформулировать и хозяйственную программу. Можно сказать: “мы собираемся обобществить все средства производства”, – так говорят марксисты. НО можно сказать и иначе: “всякому гражданину предоставляется право личной собственности на предметы личного обихода”, – так говорят солидаристы. Наполовину полно – наполовину пуст, не все ли равно, как это будет сказано. Если “личная собственность” ограничивается предметами “личного обихода”, то это значит и может значить только одно: вся остальная собственность подвергается обобществлению, совершенно независимо от того, будет ли она названа священной социалистической или священной функциональной» («Наша страна», № 109, стр. 3).

Насчет ОГПУ следует привести также несколько замечаний из той же статьи «Компартии зарубежья» №3 «Нашей страны»: «К числу чисто поцелуйных пунктов программы относится, например, пункт, в котором сказано, что “ политика в национально-трудовом обществе выражается не в борьбе за власть”… Отсутствие этой борьбы больше всего обещали именно большевики, и именно у большевиков она приняла наиболее скорпионские формы… Словом – все это есть стопроцентная ерунда. Или, выражаясь более парламентарным языком, – демагогия: обращение к заведомо безмозглым слоям населения с заведомо бессовестными обещаниями, которые заведомо невыполнимы».

В № 87 «Нашей страны» (стр. 7, статья «Демократия и организация») И.Л. Солоневич процитировав следующее место из статьи О. Анисимова «Неокрепостничество»:

“Личная частная собственность солидаристов ничем не отличается от личной собственности, установленной сталинской конституцией и определяется почти в тех же выражениях. Земельная собственность, за исключением усадебного участка, к личной собственности не относится”.

Словом, – продолжает Солоневич, –та же сталинская конституция, только в солидаристской ее перефразировке: организационно силовой принцип, пассивность масс и колхозы. Все это… никогда не будет поддержано крестьянством. Но если не будет, тогда что?

Тогда – террор, ибо никакого иного пути для организационно силового принципа нет».

В № 109 «Нашей страны» (стр. 3, статья «Обобществление») читаем: «Теоретическое требование обобществления средств производства коммунизм реализует на практике. Практика показала, – и не только в России, – то “обобществление средств производства” может быть обеспечено только и исключительно террором, физическим террором, ибо даже и финансовый террор не в состоянии полностью вытеснить частную инициативу полностью – она уходит в подполье и из этого подполья взрывает “общественный сектор”».

В № 49 «Нашей страны» мы читаем: «“Смягченный коммунизм” есть логическая невозможность. Солидаристские “ усадебные участки”… означают колхозы. Колхозы означают всяческое сопротивление крестьянства. Сопротивление крестьянства может быть сломлено только вооруженной силой. Постоянное применение вооруженной силы по отношению к большинству народа не может не создать решительно того же положения, какое существует в СССР сейчас… Солидаристы играют роль чего-то вроде троцкистско-бухаринской внутрипартийной оппозиции».

(Окончание в №106)