Крымская война. Важные уточнения
В этом материале не будет рассказа о героизме защитников Севастополя и иных русских земель, подвергшихся нападению во время Крымской войны. Об этом довольно много написано и, в целом, подвиг русских воинов не подвергается сомнению. Не станем напоминать, что Россия в одиночку сражалась с половиной Европы да еще и Турцией в придачу. Не будет здесь и рассказа о неблаговидном поведении стран, официально занявших нейтральную позицию, но своими действиями вынуждавших Россию держать значительные контингенты войск на западной границе, не имея возможности задействовать их для отражения нападения. Роль Пруссии и особенно фантастическая неблагодарность Австрии, совсем недавно (в 1849 году) спасенной Русским кабинетом от революции, также достаточно известны.
Целью публикации является стремление довести до читателей ряд фактов, хождение которых в России практически отсутствует или искажено. Они позволяют взглянуть на итоги этой войны совсем по-другому; причем по-другому, чем это принято у нас, потому что за рубежом взгляд на эту войну и так относительно объективный. Естественно он достаточно неблагоприятен для нас, поскольку интересы, толкнувшие на конфронтацию с Россией наших тогдашних противников никуда, как мы видим, не делись. Но в своей необъективности на Западе никогда не доходили до такого паскудства, которое творилось у нас.
Соотношение сил
Одно из главных разрушительных последствий советской пропаганды состоит в том, что у многих людей начисто атрофировано чувство правды, справедливости. Они считают, что история это сфера борьбы одинаково лживых идеологических схем, одна из которых «наша», и поэтому мы будем за нее «бороться», невзирая на степень ее правдивости.
Следствием такого пагубного положения вещей является то, что у многих наших людей есть чувство искусственности, выдуманности всей канвы исторических событий. Из-за этого реальные недостатки они могут считать «измышлениями вражеской пропаганды». Но подспудно и все наши достижения и подвиги они считают так же продуктом пропаганды. На этот раз своей.
Предыдущий абзац необходимо было написать для того, чтобы предварить следующий факт: Крымская война стала одной из немногих в истории России, которая велась при существенном численном превосходстве неприятеля. За советский период мы привыкли к тому, что нам говорят, что мы сражаемся «в меньшинстве». Но правдой это является далеко не в каждом случае.
Применительно к Крымской войне это безусловный факт. Россия была вынуждена держать армию более чем в 350 батальонов на границе с Австрией, которая мобилизовала две своих армии, грозила мобилизовать третью и постоянно поднимала вопрос о мобилизации войск Германского союза на заседаниях его сейма во Франкфурте. Еще более 200 батальонов приходилось держать на границе со Швецией, которая тоже грозила примкнуть к коалиции, при этом на Балтике оперировал громадный союзный флот, и под угрозой была столица Империи.
Для защиты Крыма в силу этих обстоятельств невозможно было собрать и 150 батальонов. Когда союзники в сентябре 1854 года высадились на полуострове, они имели под ружьем 50-55 тыс. человек против 35 тыс. у Меншикова. В момент наиболее интенсивных боевых действий (июньского штурма, сражения на речке Черной и взятия Севастополя) соотношение сил в Крыму было порядка 180 тыс. союзников против 130-135 тыс. русских. Об этом всегда следует помнить, прежде чем давать русской армии и России вообще уничижительные оценки.
Коммуникации
Часто приходится слышать, что Россия была настолько отсталой страной, где состояние дорог, развал снабжения, казнокрадство чиновников интендантского ведомства привели к тому, что союзники, имевшие в несколько раз более длинные коммуникационные линии, располагали гораздо большими возможностями для снабжения и наращивания своей группировки, чем Россия, которая вела боевые действия на своей территории. Русские солдаты болели, голодали, массово гибли во время плохо организованных маршей из внутренних областей России.
Начать надо с того, что море само по себе наилучший способ коммуникации. Чтобы оценить, насколько морские коммуникации удобнее сухопутных, достаточно привести слова, сказанные во время слушаний в английском парламенте по поводу причин плохого снабжения английской армии Сиднеем Гербертом, представителем английского военного ведомства. Он заявил, что от Плимута до лагеря английской армии под Севастополем 3006 миль, из которых 3000 миль проходят по морю и только 6 по суше. Однако для продовольственных и войсковых грузов преодолеть именно эти последние 6 миль практически невозможно, отчего английская армия задыхается без припасов, тогда как Балаклава буквально ломится от их изобилия. Теперь оцените значимость фактора протяженных сухопутных коммуникаций для России. Ну и кому легче было снабжать свои войска в Крыму?
Правда советские товарищи на это сейчас возразят: «прогнившее и косное царское правительство» не позаботилось покрыть Россию густой сетью прекрасных железных дорог, которые дали бы решающее преимущество в коммуникациях, и, пожалуй, даже сделали бы невозможной операцию союзников в Крыму. Что ж, надо напомнить, что к 1850 году Франция имела лишь 3100 км железных дорог. Сильно бы помогло России обладание такой же по протяженности сетью по всей стране? Вряд ли. Только от Петербурга до Севастополя 2000 км.
Но проблема даже не в этом. Вопрос в том, что железные дороги в Европе были коммерчески выгодными. Они приносили доход и строились частными компаниями на свои деньги. Происходило это в силу значительно большей по сравнению с Россией плотности населения и пропорционально большего дохода на 1 км пути. В России чтобы охватить то же число жителей и промышленных предприятий (то есть потенциальных пользователей) нужно было строить в несколько раз больше путей и соответственно чтобы получить те же доходы нести в разы больше расходов.
Таким образом, главным строителем железных дорог было государство, а источником финансирования этой деятельности – бюджет. Такая ситуация наблюдалась вплоть до самой революции. Картина качественно иная, чем в европейских странах. Мог ли бюджет России в то время выдержать мгновенное создание гигантской сети железных дорог стратегического значения, не приносящих серьезной прибыли? Было ли целесообразным такое использование бюджета? Безусловно, нет.
Таким образом, фактор коммуникаций если кому-то и благоприятствовал в этой войне, то антироссийской коалиции. Трудно себе представить, чтобы они решились бросить Российской Империи вызов иначе как на ее периферии.
Отсталость
Отсталость Царской России – самый замусоленный миф, пожалуй, впервые серьезно прозвучавший именно во время Крымской войны, и далее уже не сходивший со сцены. Не брезговали им ни народники, ни либералы, ни, конечно же, советские историки. Давайте пройдемся по некоторым пунктам, связанным с «отсталостью».
Прежде всего, необходимо упомянуть, что поскольку в эту войну были вовлечены самые развитые страны, и велась она, что называется «по-взрослому», это была очень передовая война, если так можно выразиться. В том числе и с точки зрения техники. Например, телеграф. Наполеон III, находясь за тысячи километров от театра военных действий, пытался управлять войсками по телеграфу. Тогда это встретило, выражаясь мягко, непонимание у командиров на местах.
Или паровой флот. Россию страшно ругают за отсутствие современных паровых линкоров, которые были представлены во флотах Англии и Франции. Здесь есть два аспекта.
Во-первых, русский флот оказался не в состоянии побороться за господство в Черном море не потому, что у нас не было паровых линкоров. Наш флот опирался на хорошо защищенную базу и мог выбирать время сражения. Вполне возможно было атаковать в свежую погоду, когда паровые машины не только не давали бы никакого преимущества, но и служили бы ненужной обузой и даже источником опасности для несущих их кораблей. Можно даже было выждать благоприятное направление ветра. Многие капитаны русских кораблей всерьез предлагали напасть на союзный флот, будучи уверены в мощи нашей корабельной артиллерии и отменной выучке моряков.
Но дело было вовсе не в паровых машинах, а в том, что Англия и Франция были в то время ведущими морскими державами. Россия же вынуждена была делить свой флот между изолированными театрами военных действий. И держать на Черном море флот, превосходящий совокупную мощь флотов союзников, для России было совершенно невозможно.
Во-вторых, создание мощного парового флота это недешевая затея. Оно должно преследовать конкретную цель. Для чего России, тогдашнему субгегемону, господствовавшему своими сухопутными армиями на Европейском континенте, мощный паровой флот? Создание которого, несомненно, отвлекло бы серьезные средства, идущие на содержание армии. Часто одни и те же люди критикуют Россию за то, что она тратила значительные средства на создание флота дредноутов перед IМировой войной, что, дескать, эти средства надо было бы пустить на оснащение армии. И тут же мешают с грязью русские власти, которые не создали адекватный паровой флот накануне Крымской войны. И это при том, что в любом случае создать флот, способный противостоять совокупной мощи флотов Англии и Франции, да еще и на любом из изолированных направлений, было невозможно.
Конечно, здесь мне могут возразить, что русское руководство уроки из войны как раз извлекло. Началась модернизация нашего флота, выведшая его на одно из ведущих мест в мире. На это я отвечу тем, с чего начал. Война показала, что для нашего флота появилась цель. Эта цель – Англия. Создать ей угрозу посредством сухопутной армии невозможно. Поэтому без флота можно занимать по отношению к Туманному Альбиону лишь положение страдательное. Становясь объектом его интриг и авантюр. И менее чем за 10 лет в России был создан такой флот, который всерьез заставлял Англию корректировать свою недружественную политику.
Получила боевое крещение во время Крымской войны и другая новинка, определившая развитие военных флотов едва ли не на столетие вперед, - броня. Видя эффективность русских разрывных снарядов при Синопе, потерпев сокрушительную неудачу в попытке использовать флот для бомбардировки фортов Севастополя, французские инженеры очень быстро нашли решение проблемы уязвимости деревянных кораблей для бомбических орудий. И уже 17 сентября 1855 года на штурм Кинбурна устремились паровые броненосные плавбатареи «Лав», «Тоннан», «Девастасьон». Русские артиллеристы стреляли блестяще, добившись 195 попаданий, но броня избавила корабли от серьезных повреждений.
Крымская война стала первой, в ходе которой был достигнут невиданный дотоле уровень расхода боеприпасов. В этом смысле это была, пожалуй, первая «артиллерийская» война. И Россия вовсе не была «мальчиком для битья».
Во время одной из первых серьезных бомбардировок Севастополя 1 ноября 1854 года союзная артиллерия выпустила 140 тыс. снарядов. Однако русская ответила 200 тыс. Русская артиллерия добилась огневого превосходства над противником. Ясно, что в таких условиях не могло быть и речи о штурме города. У союзников осталось два варианта действий – очистить полуостров или зимовать. Возможные катастрофические политические последствия первого варианта вынудили выбрать второй, не менее катастрофический для союзных армий. Лишь с огромным трудом, напрягая работавшие день и ночь арсеналы, странам-союзницам удалось к лету 1855 года добиться превосходства своей артиллерии.
Но даже и в такой «передовой войне» Россия (в отличие от СССР в начале II Мировой) имела не только отставания, но и успехи, превосходившие достижения антирусской коалиции. Например, минное оружие. Здесь мы вырвались далеко вперед. Именно эффективность этого нового средства борьбы на море помогла нивелировать гигантское превосходство союзного флота на Балтике и остудить горячие головы английских и французских адмиралов, рассчитывавших создать угрозу Петербургу. Лидерство в минном оружии Россия сохранила до самой революции.
Применение русским флотом бомбических орудий в Синопском сражении факт достаточно общеизвестный. Это было самое передовое по тем временам оружие, которое имели далеко не все флоты. В сражении флотов оно было применено впервые и с ужасающей эффективностью. Надо пояснить, что разрывные снаряды, известные у нас еще со времен Петра I, были тонкостенными бомбами и гранатами, и служили для стрельбы лишь из мортирных орудий с небольшой начальной скоростью выстрела и по навесной траектории. Они могли использоваться для обстрела фортов, но попасть в корабль таким снарядом было малореально. Гаубицы Пексана, как еще называют бомбические орудия, стреляли разрывными снарядами прямой наводкой. Основной их целью были именно корабли противника.
Ну и последнее, о чем, конечно, нельзя не поговорить в связи с «отсталостью» Царской России, – пресловутые нарезные ружья. Этот аргумент повторяют все кому не лень, часто мало себе представляя суть вопроса. Само по себе нарезное оружие было известно задолго до Крымской войны. Например, уже во время наполеоновских войн русская армия имела достаточное количество штуцеров. Проблема была в том, что, обладая повышенной дальностью и точностью, эти протовинтовки имели существенно более низкий темп стрельбы. Пулю приходилось буквально молотком забивать через нарезы в ствол. Из-за этого нарезное оружие не пользовалось популярностью, им вооружалось относительно небольшое число стрелков. Однако в 1849 году Клод Минье предложил пулю с конической выемкой в донной части. Пуля имела калибр, позволяющий свободно умещаться в стволе, не вдаваясь в нарезы, что делало заряжание такого ружья столь же быстрым, как и гладкоствольного. Однако под действием пороховых газов, задняя часть мягкой пули расширялась и входила в нарезы, что давало искомую дальность стрельбы и точность.
Необходимо понимать, что подходящей по калибру пулей Минье можно было стрелять из любого, в том числе старого нарезного оружия. Вне зависимости от числа и крутизны нарезов. Термин «ружье Минье», часто фигурирующий в исторических работах, в этом смысле неправильно понимается. Чтобы совместить быстроту заряжания и дальность стрельбы никакого специального ружья не требуется. В русской армии пуля Минье была принята на вооружении накануне войны. Что ставило стрелков русской армии в равные относительно своего противника условия. Другая новинка того времени – капсюль для воспламенения заряда, вместо кремниевого замка, так же повсеместно была внедрена в армии Российской Империи.