Февральская революция и народное покаяние

Редакция не полностью разделяет позицию автора этой статьи. Тем не менее, считая затронутую проблематику важной и актуальной, мы публикуем материал, надеясь, что это может стать началом серьезной и содержательной дискуссии.

(Продолжение. Начало в №84)

На вопрос, кто осуществлял Февральскую революцию, и в советской, и в постсоветской, и в эмигрантской, и в зарубежной научной литературе всегда давался однозначный ответ. Разногласий здесь практически нет. Ее осуществляли рабочие и солдаты. Революция шла снизу. А главной ее движущей силой были партии эсэров, меньшевиков и большевиков. Они-то и стали основными выгодоприобретателями всех событий. При этом как эсэры, так и социал-демократы выступали под красными знаменами. Вот почему и у СССР, и у Февральской революции одно знамя – красное.

Революцию делали громадные толпы народа, а не какая-то группа высокопоставленных заговорщиков. К 28 февраля 1917 года в Петрограде бастовало 392 тыс. рабочих, к которым быстро присоединилось около 160 тыс. солдат петроградского гарнизона. Все без исключения воспоминания о февральских событиях говорят об огромных толпах народа на улицах. Весь центр столицы был запружен народом.

Вначале это был мирный протест, вызванный недостатками в снабжении хлебом. Это была не главная причина, но это был повод. Затем протест перешел в активные столкновения, затем в вооруженное противоборство и далее в революционный хаос. Об участии толп народа вспоминают не только революционеры. И мемуары Великих Князей, и военачальников, и ученых с деятелями культуры говорят о том же. И коммунисты, и либералы, и монархисты свидетельствуют об огромном числе участников акций. Полковник Кутепов называет толпы народа главной причиной, почему его отряд, посланный на восстановление порядка на Литейном пр., был размыт и растворен.

Февральская революция произошла снизу. Ее никто не планировал на точную дату, но ряд партий ее раздували. Революцию долгие годы разжигали эсэры, меньшевики и большевики, но дату этой революции они не знали. Они разжигали ее неустанно, но даже они сами не верили в ее скорое пришествие. В январе 1917 года Ленин в Швейцарии говорил, что он, по всей видимости, не доживет до победы революции. На основании этих ленинских слов некоторые делают вывод, что большевики не участвовали в подготовке революции. Это ошибка. Не назначить дату революции – это одно, а не разжигать – совсем другое. Государь Николай IIв дневнике за 2 марта четко указал вдохновителей Февральской революции. Он их охарактеризовал, как «соц.-дем. партия в лице рабочего комитета». И это сущая правда. В этой краткой фразе Государя заложено правильное понимание момента.

Некоторые публикации утверждают, что Февральскую революцию сделали якобы демократические и либеральные политики. Однако как они могли ее сделать, если они по сути сами потеряли вместе с Государем власть после победы революции? Как они могли быть организаторами революции, если они не пользовались поддержкой большинства ни до, ни после переворота?

Напротив, эсэры, меньшевики и большевики были подняты этой революцией на небывалую высоту. Более того, они пользовались популярностью и до революции. Газета «Правда» в 1912-13 годах издавалась ежедневно тиражом в 30-50 тыс. экземпляров. На выборах в IVГосдуму в 1912 году большевики получили в Петрограде одно депутатское место из шести (17% электората), а в Москве одно депутатское место из пяти (20% электората).

А демократы и генералы такой популярности не имели. Как может совершить революцию тот генерал или демократ, кто не пользуется поддержкой народа, кто не ведет толпы на бой, а наоборот сам оказывается влекомым этими толпами и гибнет под их ногами? Как могли совершать революцию те генералы, которых уже 1 марта кололи штыками солдаты и матросы? Неужели они запланировали такой ход революции?

Есть версия, что Февральскую революцию запланировали демократы и генералы, но затем она пошла не по их планам. Якобы группа заговорщиков хотела устранить царя и достигла этого, но затем процессы вышли из под их контроля. Но ведь революция началась огромной стачкой заводов. Неужели Великие Князья и генералы организовывали стачки? Революция продолжилась бунтом солдат против офицеров. Но неужели генералы об этом договаривались с солдатами? Кроме того, стачки и солдатские бунты происходили как раз против генералов и Великих Князей. Могли ли они организовывать своих противников против себя?

Некоторые говорят, что профессора и газетчики разжигали недовольство в народе, а затем сами погибли под ногами бунтующей толпы. Но достаточно почитать газеты тех лет, чтобы увидеть, кто разжигал недовольство, а кто нет. В изданиях демократических мы видим лишь весьма интеллигентную, едва заметную критику, или иронию. Никакого призыва к бунту. Есть сочувствие конституционным преобразованиям, но не более того. Можно просмотреть архив газеты «Новое Время» (тираж около 200 тыс. экземпляров, издавалась дважды в день) и архив иллюстрированных приложений к ней. В выпусках за конец 1916 года едва ли можно найти какие-то отклонения от патриотической позиции. И другие наиболее тиражные издания Российской Империи также весьма лояльны. Издания, ориентировавшиеся на партию кадетов, тоже занимали прогосударственную позицию.

Именно потому-то они и потеряли популярность. Толпы бунтующих уже искали себе более радикальных вождей, чем кадеты. Искали и нашли. В изданиях эсэров, меньшевиков и особенно большевиков мы видим неустанные призывы к мятежу и крайнее озлобление против власти. Газеты большевиков и эсэров издавались и в 1914, и в 1916 годах легально или нелегально с лозунгами «Долой войну!» и «Долой самодержавие!». Так неужели интеллигентная критика правительства в либеральных газетах нанесла больше вреда, чем прямые призывы к мятежу?

Можно услышать утверждения, что Госдума постоянно подрывала устои Российской Империи и выступала против правительства. Однако, из стенограмм заседаний ясно, что этим занималось лишь левое крыло, относившее себя к социал-демократам, народным социалистам или эсэрам. Резкие революционные заявления социал-демократов и эсэров как правило вызывали противодействие остальных депутатов. При этом кадеты и октябристы хотя иногда и критиковали правительство, однако делали это достаточно спокойно. И надо подчеркнуть, что резкие революционные заявления социалистов вызывали гораздо большее внимание в обществе, чем любые успокоительные или разъяснительные комментарии других членов Думы.

Многие критикуют речь Милюкова «Глупость или измена?» Мы тоже эту речь критикуем. Однако видимо мало кто читал саму речь Милюкова и никто не удосужился сравнить ее с речами депутатов РСДРП и эсэров. Речь Милюкова по сравнению с ними – это даже не критика. Это скорее упрек своим союзникам в том, что они делают ошибки в борьбе против общих врагов, против революции.

Госдума не только не оказалась в числе революционных органов, но напротив она потеряла свою власть и положение почти вместе с Государем. При Императоре она была законотворческим органом, после 2 марта 1917 года – перестала им быть. До событий февраля депутаты обладали огромными полномочиями и влиянием, которое и потеряли после свержения самодержавия. Разве могла Госдума готовить такую революцию, что лишила ее власти?

В революции обвиняют Прогрессивный блок, состоявший из октябристов и кадетов. Но он лишь заявлял о необходимости назначения председателем совета министров лица, пользовавшегося народным доверием. А настроения народных масс были такими, что ни один из назначенных Государем премьер-министром не пользовался поддержкой. И найти такого не представлялось возможным. Народ подвергал любое назначенное Государем лицо сильной критике. Поддержкой не пользовался никто. В действительности революция случилась вначале в умах людей. И лишь потом осуществилась в действительности.

Есть отрывочные сведения о недовольстве Государем среди элиты Российской Империи осенью-зимой 1916-1917 года. Были слухи о подготовке дворцового переворота, о планах смещения Государя. Не потому ли недовольные и убили Распутина, что желали изоляции Императрицы, будто бы дурно влиявшей на Царя? Не есть ли это свидетельство готовившейся революции?

Конечно, нет. Все это совсем не свидетельства готовившейся окружением царя революции. Как раз наоборот. Это свидетельства контрреволюции. Все эти рассказы и сплетни о необходимости изоляции Государыни или даже устранения Государя в среде элиты Империи – это отчаянные попытки избежать народной революции. Все эти «дворцовые заговоры» – это безнадежная попытка избегнуть того, что произошло в 1917 году.

Кто-то полагал, что убийством Распутина можно успокоить потоки критики. Кто-то думал, что вся вина за потрясения лежит на Государыне. Ведь даже гофмейстерина и статс-дама Императрицы Нарышкина летом 1917 года одновременно признавалась в своем дневнике в сильной любви к Александре Федоровне и тут же писала, что именно та якобы виновата в революции. Так думали тогда многие. Отрезвление пришло позже.

Надо сказать, что разговоры о «дворцовом перевороте» так и не вышли за пределы сплетен. Не было ни одной встречи генералов с целью обмена злоумышлениями. Не было никакого плана. Зато было уже множество самых различных слухов, один другого ярче. Позже, после революции, слухи наполнят Россию. Они будут все более нелепыми. Эти слухи будут распространяться отнюдь не придворными и не элитой, а народными массами.

Царская Семья в заключении будет читать их в газетах и скорбеть по поводу многочисленных небылиц о себе. Государь в заключении в Тобольске поразит генерала Татищева словами, что если даже придворные так мало знали Царскую Семью, то разве может она обижаться на то, что народ поверил в различного рода клевету и слухи. И дневники Царственных мучеников, и воспоминания окружавших их лиц показывают, как сильно были настроены многие окружающие против Венценосной семьи.

Уже в Царском Селе вскоре после революции у решетки дворца собиралась толпа с шутками и злорадством. А когда Царская Семья прибыла в Екатеринбург, то на платформе стояла огромная толпа и из нее неслись крики с требованиями расправы. Конечно же, были и те, кто скорбел о происшедшем. Однако они были в меньшинстве. А большинство пылало пламенем ненависти и злобы.

Многие известные описания Февральской революции переполнены негодованием по поводу бессилия власти. Эти упреки встречаются так часто, что у читателя складывается впечатление, что нерешительная власть сама стала виновником развала государства. Это тоже в корне неверный постулат. Бессилие власти – это всегда закономерный итог отсутствия народной поддержки. Как власть могла быть сильной в феврале 1917 года, когда она не пользовалась популярностью?

Сам ход событий февраля-марта 1917 года хорошо показывает, кто был свершителем революции. Во всех воинских частях в Петрограде переход на сторону революции происходил примерно одинаково. Солдаты просто выходили из казарм и присоединялись к толпе. Почти всегда офицеры пытались призвать их к порядку или навести его силой, но их отстраняли. А в некоторых случаях убивали.

Однако важно то, что с первого дня линия разлома проходила почти точно между офицерами и солдатами. Разногласия, а то и вражда между ними будут сопутствовать всем событиям последующих лет. Среди первых мало кто присоединялся к бунтовщикам, за исключением небольшого количества младших офицеров. Напротив, среди солдат почти никто не устоял от соблазна присоединиться к бунту.

После первых митингов толпа возмущенных солдат захватывала оружейные комнаты и присоединялась к демонстрантам уже с оружием. Местами напор и гнев толпы был очень яростным и продолжительным. Демонстранты иногда даже не боялись выстрелов на поражение. Жертвы и кровь вызывали не страх и бегство, а еще большее озлобление против власти.

Есть утверждения, что Февральская революция могла быть легко подавлена 2-3 надежными полками с фронта. Говорят, что революционные события были локализованы Петроградом в то время, как в других частях Империи было спокойно. Это совершенно не соответствуют действительности, хотя эти заблуждения родились не сейчас. Воспоминания участников революции дают основания для таких предположений. Сами революционеры в первые дни восстания не раз впадали в панику, получая сведения, что в столицу движутся войска. Из этих страхов многие и сделали вывод, что революция стояла на пороге поражения. И в статьях некоторых белых эмигрантов мы встречаем слова, что подавить революцию было так легко. Но это уже была скорбь о безвозвратно потерянном. Так насколько же реальной была возможность силового подавления?

Прежде всего, бунт не ограничился Петроградом. Все окружающие города немедленно поддержали столицу. Первый солдатский мятеж произошел в Петрограде 26 февраля. Но уже к 28 февраля взбунтовались почти все военные части города. В Царском Селе гарнизон восстал 28 февраля. В тот же день подобное произошло в Гатчине, Ораниенбауме и Петергофе. Несколько тысяч солдат восставших полков из Ораниенбаума двинулись в Петроград. Бунт победил в Кронштадте и Луге, произошли убийства офицеров. Мятеж также одержал победу и в Гельсингфорсе. 2 марта революция восторжествовала в Москве.

События марта 1917 года показывают картину своего рода победного шествия революции по стране. 4 марта вооруженные отряды рабочих и солдат разоружили полицию Минска. Очевидно, что Фрунзе, возглавивший этот мятеж, действовал не по указаниям Великих Князей или генералов.

В Киеве 4 марта 1917 года была учреждена Центральная Рада. Политическая ориентация большинства ее членов была крайне левой. Это были или эсэры, или социал-демократы. Председателем Центральной Рады был избран эсэр Грушевский. Конечно же, Генштаб и командующие фронтами ничего подобного не планировали. Если бы население было настроено лояльно власти, то избрать председателем Центральной Рады эсэра оно не могло.

В Харькове 1 марта начались забастовки, а 3 марта рабочие нескольких заводов двинулись организованными колоннами к Николаевской пл. под красными флагами. По пути к ним присоединялись солдаты расквартированных в городе частей. Полиция в этот день была обезоружена, гордума занята восставшими, а тюрьмы открыты.

В Одессе переворот произошел тоже достаточно быстро, хотя в этом городе популярность эсэров и социал-демократов была меньше среднего по стране и наиболее популярной была партия кадетов, что на 1917 год было уже нехарактерным для России. Однако и в Одессе эсэры, эсдэки и бундовцы быстро свергли законную власть.

В Екатеринбурге 4 марта гордума была занята отрядами рабочих, были арестованы полицейские власти города и епископ Серафим (Голубятников). Владыка был взят под стражу потому, что 2 марта в проповеди с амвона сказал: «Кучка бунтарей окаянных обнаглела до того, что осмелилась посягнуть на священные права Помазанника Божьего, нашего царя-батюшку ... Умрем же за Царя». После победы революции давление масс было настолько сильным, что духовенству Екатеринбурга пришлось успокаивать народ, осуждавший своего правящего архиерея за защиту «царизма», и поддерживать «перемены». Но осуждать духовенство не стоит, оно фактически транслировало умонастроения своей паствы, причем часто даже нехотя. Также делали это и большинство офицеров.

На Урале и в Сибири перемена власти в марте 1917 года также прошла удивительно быстро. Практически во всех городах органы новой власти появились сразу. При этом если большевики на Урале имели сравнительно мало веса, то эсэры и меньшевики были чрезвычайно влиятельными.

В Перми уже 5 марта был сформирован Комитет общественной безопасности под председательством эсэра Бондарева. По его указанию была разоружена городская полиция и арестовано все прежнее руководство города.

В Иркутске вечером 2 марта собрание общественности под председательством губернатора приветствовало Временное правительство. Однако уже 5 марта в городе был избран Комитет общественных организаций. Его председателем стал находившийся в ссылке известный меньшевик Церетели. В Иркутске войска перешли на сторону Комитета. Были арестованы губернатор и командующий Иркутским военным округом. Взамен разоруженной полиции была создана рабочая милиция, а организацией боевых отрядов милиции занимался местный совдеп, состоявший из меньшевиков и эсэров.

В Красноярске 4 марта был арестован Енисейский губернатор, полицейские чины и другие важнейшие представители власти. Новые учреждения формировались при активном участии Совета народных депутатов из меньшевиков и эсэров.

6 марта был создан революционный комитет даже в далеком Петропавловске-Камчатском. Примечательно, что полной смены власти в городе не произошло. Власть просто перешла на сторону революции в полном составе даже со всем штатом полиции.

2 марта разгорелась огромная по силе забастовка рабочих заводов Ташкента. При этом почти все бастовавшие были русскими. Местное узбекское население тогда еще мало участвовало в событиях. А 4 марта рабочих поддержали массы солдат, и в этот день был создан ташкентский совет солдатских депутатов. Этот совет стал проводником идей большевиков.

События в Баку развивались аналогично. В ночь на 7 марта был избран совет народных депутатов. При этом в выборах приняло участие порядка двух третей всего рабочего населения города (около 50 тыс.). В Тифлисе главную политическую силу представляли меньшевики. В Азербайджане – мусаватисты, имевшие также социалистическую идеологию. В Армении – дашнаки, представлявшие из себя революционную партию. Полиция Российской Империи называла их армянскими эсэрами. Таким образом, в Закавказье симпатии большинства населения в 1917 году также принадлежали революционным социалистам различных направлений.

4 марта произошло вооруженное восстание в Резекне, где солдаты обезоружили офицеров. А 5 марта манифестации солдат и населения в Риге поддержали революцию, разоружили полицию и открыли тюрьмы. В этот же день солдаты взяли власть в прифронтовом Двинске, Валмиере и Цесисе. Накануне этого дня в Риге прошло представительное совещание 48 общественных организаций Лифляндии. Характерно, что председателем этого совещания был избран Маргерс Скуениекс, в то время – меньшевик.

Из перечисления происходивших в феврале-марте 1917 года по всей России революционных событий отчетливо видно, что они шли повсеместно стихийно и снизу. Все бунты, демонстрации, разоружение полиции, арест представителей власти и освобождение заключенных из тюрем имели поддержку населения.

Не очевидно ли, что для всеобщего бунта должны были быть понятные каждому солдату и рабочему мотивы и лозунги? И неужели не понятно, что эти лозунги должны быть далеки от интересов всех «господ и помещиков»? Одно это дает понять, что не могли генералы, Великие Князья и вообще элита Российской Империи подготовить и разжечь этот пожар, который против них и был направлен.

Все вышеперечисленные события произошли сразу после 4 марта, когда были опубликованы манифесты Государя и Великого Князя Михаила Александровича. И если бы отречение Царя-мученика противоречило чаяниям солдат Риги, рабочих Одессы или Иркутска, то столь мгновенной смены власти не произошло бы и события февраля 1917 года ограничились бы Петроградом и, может быть, Москвой.

Получили распространение упреки в адрес союзников России по Антанте в том, что они признали свержение самодержавия. Стало модным подозревать Великобританию и Францию в том, что они тоже принимали участие в подготовке революции. Однако, не странно ли упрекать других за признание того, что наш собственный народ сделал с таким поразительным и бесстыдным единодушием? Как должны были вести себя союзные иностранные державы, когда они видели всеобщую эйфорию революции? Неужели продолжать поддерживать нашего Государя тогда, когда мы сами его отвергли?

Союзники не могли желать революции хотя бы по той причине, что фронт тогда проходил в 100 км от Парижа. Разве в таком опасном положении подрывают союзника? На начало 1917 года внешний долг Российской Империи равнялся примерно 12,5 млрд золотых рублей. Почти весь долг приходился на инвестиции или займы Великобритании и (меньше) Франции. Не слишком ли много для того, чтобы после таких масштабных инвестиций начинать подрывать своего союзника и торгового партнера? Не говорят ли эти грандиозные инвестиции наоборот об огромном доверии союзников по Антанте к Российской Империи и лично к Императору Николаю?

В марте-апреле 1917 года по Англии и Франции прокатилась волна настоящего презрения к русским. Узнав о том, как легко народные революционные массы в России стали требовать мира с Германией, французы и англичане стали чаще и чаще употреблять эпитет «нация предателей». Узнав об этом в Царском Селе, будучи под арестом, Государь не смог скрыть своего стыда за народ.

(Окончание в №86)