Пример для верных

Блаженнейший Митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий;1863-1936), безусловно, был одним из наиболее выдающихся русских архиереев первой трети ХХ века. Невзирая на крайне сложные, по сути – катастрофические события, происходившие в это время в мире, Владыка Антоний, будучи сильной и цельной натурой, сохранил верность своему мировоззрению и идеалам.

В их числе – и монархические убеждения. Первый момент, который надо четко понимать состоит в том, что для Митрополита Антония они были отнюдь не выражением его некоей «политической платформы». Политика – в современном понимании этого явления, с его дрязгами, интригами, лицемерием, популизмом и заигрыванием с толпой – его совершенно не интересовала. И с точки зрения укорененности воззрений Владыки в русской традиции, цельности его личности, ничего странного здесь нет. Для Митрополита Антония монархия отнюдь не была политическим вопросом, это была не более и не менее чем неотъемлемая часть учения Православной Церкви – такая же, как сотериология или экклесиология. В этом отношении Владыка в полной мере разделял позицию крупнейших русских святителей второй половины XIX – первой половины ХХ века: Митрополита Московского Филарета (Дроздова), епископа Владимирского Феофана Затворника (Говорова), епископа Кавказского Игнатия (Брянчанинова), Архиепископа Пермского Андроника (Никольского), Архиепископа Лубенского Серафима (Соболева), Архиепископа Сан-Францискского Иоанна (Максимовича).

Добавим, что этот подход Владыки отмечал и известный церковный историк и богослов либерального направления архимандрит Киприан (Керн), который писал: «Царь и Монархия для Митрополита [Антония]…не были вопросами политическими, а чисто религиозными. Он и не сопоставлял и не мог сопоставлять Монархию с другими обликами государственного устройства, потому что все остальное было политическое, человеческое, государственно-правовое, а Монархия почивала на библейской теократии, на священноначалии. Потому-то политика и была ему чужда. Царь был религиозно оправдан, а идеологию конституционного либерализма, кадетской партии, республики никак нельзя было религиозно канонизировать. Отсюда и известный антониевский афоризм: «Терпеть не могу слов, кончающихся на «уция»: конституция, революция, проституция…».

Второй существенный фактор, который необходим для понимания позиции Владыки Антония, состоит в том, что такой взгляд на Царскую власть, отнюдь не исключал для него участия в общественной жизни, прячась за т.н. аполитичностью. Он никогда не скрывал своих убеждений, напротив, открыто их декларируя. Уже в эмиграции, в статье «Церковность или политика» (1922 год) Владыка отмечал, что в дореволюционном «образованном обществе» сформировалась четкая политика «двойных стандартов» по отношению к этому вопросу. «Каждый раз, когда духовные лица или учреждения высказываются за самодержавие или вообще за монархию», их обвиняют в политике, чего никогда не происходит, «когда они высказываются против того или другого», - писал Митрополит Антоний.

Смута 1905-1907 годов застает его на Волынской кафедре. Бунт черни и давление на «общество» болтунов-либералов не смущают Владыку. Он открыто возвышает голос в защиту православного учения о власти, обличает революционеров-богоборцев и призывает Государя хранить верность вековым традициям русской государственности.

20 февраля 1905 года в Исаакиевском соборе Санкт-Петербурга, он произнес поистине пророческую проповедь, в которой, в частности, сказал:

«Будем умножать свои молитвенные воздыхания о том, чтобы Он не попустил простому Русскому народу заразиться общественными омрачением, чтобы народ продолжал ясно сознавать, кто враги и кто его друзья, чтобы он всегда хранил свою преданность Самодержавию, как единственной дружественной Высшей Власти, чтобы народ помнил, что в случае ее колебания он будет несчастнейший из народов, порабощенный уже не прежним суровым помещикам, но врагам всех священных ему и дорогих ему устоев его тысячелетней жизни, врагам упорным и жестоким, которые начнут с того, что отнимут у него возможность изучать в школах Закон Божий, а кончат тем, что будут разрушать святые храмы и извергать мощи угодников Божиих, собирая их в анатомические театры.

Предвещания таких ужасных действий обнаруживались неоднократно на глазах у всех в последние годы нашей печальной действительности.

Впрочем, конечно, прежде чем они успели бы это сделать, сама Россия, через какие-нибудь 25 лет после отмены Самодержавия, перестала бы существовать как целое государство, ибо, лишенная своей единственной нравственно-объединяющей силы, она распалась бы на множество частей, начиная от окраины и почти до центра, и притом даже от руки таких народностей, о которых наши газетные писаки даже ничего и не знают, каковы, например, татары казанские, крымские и кавказские, так смело проявившие себя за последнее время. Такого распадения нетерпеливо желают наши западные враги, вдохновляющие мятежников, чтобы затем, подобно коршунам, броситься на разъединенные пределы нашего Отечества, на враждующие его племена и обречь их на положение порабощенной Индии и других западноевропейских колоний.

Вот то печальное будущее, которое ожидает Россию, если бы она доверилась внутренним врагам своим, желающим сдвинуть ее с вековечных устоев».

В эмиграции, в уже упомянутой статье «Церковность или политика» Митрополит Антоний напоминая основные тезисы этой проповеди и с горечью писал: «Не буду распространяться о том, какими насмешками и укоризнами осыпали меня тогда в газетах за несочувственное отношение к «освободительному движению», но за последние годы, когда люди на себе почувствовали сладость этого освобождения, они стали припоминать в прессе ту проповедь и притом в тех же самых газетах и журналах, в коих ее раньше поносили. Что же, она являлась «вмешательством в политику» или была исполнением пастырского долга, предостерегавшим паству от физической и нравственной гибели?».

После такой проповеди имя Антония Волынского стало подвергаться нападкам и насмешкам со стороны «прогрессистов», лишь через 12 лет на собственном горьком опыте убедившихся в правоте архипастыря. Как вспоминал сенатор Российской Империи Дмитрий Любимов, в 1905 году Владыка так писал о своих опасениях тогдашнему министру внутренних дел Александру Булыгину: «Он отмечал с прискорбием начавшуюся борьбу с Самодержавием и предупреждал, что в этой борьбе русский народ будет порабощен врагом всех дорогих и священных устоев тысячелетней жизни России… Россия распадется на части… Тогда это казалось крайним преувеличением».

Сам Владыка Антоний (Храповицкий) свои прогнозы преувеличением не считал, и не ради «политического успеха», а во исполнение своих пастырских обязанностей, он принимает участие в создании верноподданнических организаций, которые, по его мысли, должны были стать опорой Престола, но, увы, как мы знаем из истории, со своей задачей не справились. Как бы то ни было, в 1905 году он становится одним из организаторов Союза русского народа, а также первым архиереем-членом Русского собрания.

Два года бушевал по России смерч «генеральной репетиции». Одной из немногих областей, которой он почти не коснулся, была Волынь. И немалая в этом заслуга именно Владыки Антония и созданного по его благословлению Почаевского Союза русского народа (отделения одноименной всероссийской организации). Влияние его на Волыни было таково, что он насчитывал почти 2 млн человек, а на выборах в Государственную Думу проходили только кандидаты, получившие благословление руководителя Союза – архимандрита Виталия (Максименко), которого либералы даже язвительно называли «диктатором Юго-западного края».

В 1906 году владыка Антоний был возведен в сан Архиепископа, и решением Св. Синода стал членом Государственного Совета. Это назначение сделало нападки либералов и революционеров еще более яростными. В нападках на него соревновались Н. Бердяев, Д. Мережковский, П. Струве и др. Различные революционные организации (даже итальянские анархисты!) неоднократно выносили ему «смертные приговоры».

Но Архиепископ Антоний оставался верен своим убеждениям. В одной из проповедей он сказал: «О, Государь, если бы Ты знал, как безраздельно предан Тебе Твой народ и лучшие люди общества... Дай Бог, чтобы Царь удостоверился в этом... Молитесь об этом, русские люди, ибо если будет так, то и Господь не отвернется от нас,.. но если долготерпение Царственного праведника истощилось, и Он в Своем сердце проклянет нас, то этот вопль праведника достигнет неба и низведет на нас проклятие Божие... и тогда уже никто не спасет русскую землю от конечной погибели». Не это ли произошло в злосчастном марте 1917 года?

Третий фактор, который необходимо учитывать, говоря о мировоззрении Владыки Антония состоит в том, что он никогда не был фанатиком, в том числе и в отношении монархии, не «обожествлял» Государя. В ряде статей и проповедей он касался недостатков и ошибок Русской Царской власти – как в историческом аспекте, так и касаясь актуальных проблем, стоявших перед страной. Владыка весьма критически относился к Великим западническим реформам Императора Петра Великого, и прежде всего – к ликвидации Патриаршества.

Но в отличие от некоторых современных церковных деятелей, которые, указывая на те или иные исторические ошибки Русских или Византийских Государей, позволяют в связи с этим антимонархические выпады, для Владыки Антония это не было основанием для отказа о учения о государственной (Царской) власти, которое Церковь Христова хранила на протяжении всей своей истории. Он четко отделял идеальный принцип власти Помазанника Божия от недостатков или не верных решений отдельных Государей, которые, будучи людьми никак не могут быть гарантированы от ошибок или неудач – «несть человек, иже жив будет и не согрешит». Но развенчивать в силу этого идеал Православного Самодержавия или выступать против Законного Монарха равносильно призывам упразднить священство по причине существования недостойных иереев.

Поэтому весть о низложении Императора Николая II в марте 1917 года, Владыка Антоний, занимавший в то время Харьковскую кафедру, воспринял как катастрофу. В первой же послереволюционной проповеди он прямо заявил, что сохранил свои патриотические и монархические взгляды, и только указание Великого Князя Михаила Александровича подчиняться Временному правительству заставляет его признать новую власть. «Иначе бы никакие силы нас не заставили прекратить поминовение Царя и Царствующего Дома», - завершил Владыка свое слово.

Тем более неприемлемы для него были большевики – открытые и безоговорочные богоборцы. Избранный (несмотря на приверженность «старым порядкам») Митрополитом Киевским и Галицким, Владыка Антоний стал истинным вдохновителем Белой борьбы с красными на Юге России, а также духовного противостояния украинским самосвятам. Пройдя через тюремное заключение у петлюровцев и горечь отступления перед большевистскими ордами, Владыка оказался в изгнании вместе с остатками Белого воинства (1920 г.). В эмиграции он верно указал причины поражения белых: «Русскому народу, настоящему народу, верующему и подвизающемуся, ему голой формулы – единая и неделимая Россия – не надо. Ему не надо России не то христианской, не то безверной, не то царской, не то господской (как он всегда будет понимать республику); ему нужно сочетание трех дорогих слов – за Веру, Царя и Отечество».

(Окончание следует)