Советский вопрос

Когда говоришь об актуальности в настоящее время «советского вопроса» часто сталкиваешься с недоумением: диктатуры большевиков уже более 20 лет нет, да и вообще, зачем, дескать, «пинать дохлого льва»? Беда, однако, в том, что «лев» этот далеко не мертв и, если об уходе в прошлое коммунистической идеологии и практики в их ленинской или сталинской «ипостасях» говорить, в общем, наверное, и можно, то их наследие, напротив, «живет и побеждает».

Уже доводилось высказывать мысль о том, что главная проблема современной России в том, что в ней одновременно нераздельно и неслиянно живет два народа – русский и советский. Разделиться они не могут, поскольку живут в одно и то же время в одном и том же месте. Слиться неспособны из-за того, что слишком велика разница в их мировосприятии, ценностях, императивах, словом во всем том, что обычно называется «духом».

Советские – это результат работы большевицких «генетиков» и «селекционеров» по выведению «новой общности людей – советского народа». Homosoveticus, коротко говоря. Характеризуются они крайним маловерием (скорее, суеверием), лицемерием и приспособленчеством (на собрании – одно, дома – другое), криминализированностью (тащи с завода каждый гвоздь – ты здесь хозяин, а не гость), коррумпированностью, завистью к более успешным, «патриотической» спесью в сочетании с убежденностью, что страна живет «во враждебном окружении» (этакий комплекс неудачника, который должен постоянно всем окружающим доказывать свою мнимую «крутизну») и тайным желание в это самое «окружение» сбежать.

Подавляющее большинство нынешнего правящего слоя (причем как власти, так и оппозиции) состоит из этих самых советских людей. Во-первых, по прямой преемственности – в ходе «свержения коммунистической тирании» партхозноменклатура успешно перестроилась, и в целом нимало не утратила своих позиций. Во-вторых, потому, что они лучше приспособлены для жизни и преуспеяния в рамках нынешней системы, родом вышедшей из совка.

Живут советские люди не только в РФ, но и «бывших советских республиках». Кстати, именно их многочисленность на корню подрывает попытки создания нормальных русских организаций на отпавших от России окраинах. Апеллируя к родному для них советскому прошлому, они оправдывают или отказываются признавать преступления большевицкого режима, чем подрывают доверие местного население и «удобряют почву» для национал-сепаратистов, строящих свою пропаганду на будто бы «русскости» советской власти.

Русские – это остатки того народа, который создал Российскую Империю. Это результат недоработки большевицких «селекционеров», плод «игры генов». Это «внутренние эмигранты», люди не советские, а подсоветские, как называли их в эмиграции. По своим природным качествам это люди религиозные, «отягощенные» моральными нормами, принципиальные, прямые в общении, хотя при этом часто скромные до застенчивости.

Хочется сразу оговориться: не все советские люди на личном уровне какие-то негодяи, и не все русские – «ангелы во плоти». И среди первых достаточно лично порядочных людей, и среди вторых – вполне нерукопожатных типов. Грань пролегает не по индивидуальным качествам отдельно взятых персоналий, а по внутренней общности моральных установок: возможного и недопустимого, порядочного и бесчестного, должного и необязательного, важного и второстепенного.

Существенно также, что русскость/советскость в народонаселении России пребывают в некоем хаотическом «броуновском движении», а не просто передаются «по наследству» от родителей. Общество расколото на два народа со своими ценностями и установками, и народы эти постоянно между собой смешиваются и размежевываются, сообщаются и делятся.

Понятно, что в чистом виде, «эталонных» совков и русских немного. Общность, смешанность проживания порождает всевозможные «гибриды», и огромная часть народонаселения относится к промежуточному, «среднему слою», движение которого в нравственном смысле к русскости или советскости очень зависит от различных факторов и обстоятельств.

Тем не менее, два эти народа с разными императивами существуют. И разделение это куда больше и принципиальнее того, которое было внесено в русское общество Великими западническими реформами Императора Петра I. Многие мыслители справедливо указывали, что его преобразования имели следствием, в частности, формирование в России двух культур и двух жизненных укладов – дворянско-европейского и простонародно-русского.

Думается, что русско-советский раскол гораздо глубже и страшнее. Знать и простонародье в России XVIII– начала ХХ века разнились по жизненному укладу и частично культурной традиции, однако морально-нравственные установки имели в целом общие. «Водораздел» же между русскими и советскими людьми проходит именно по линии духа.

Коренная причина этого кроется в том, как именно и с какой целью был создан советский народ. Важно понять, почему подавляющая часть твердых православных и верных монархистов, не испытывая ни малейшей любви или пиетета по отношению к февральским заговорщикам, либералам, встали на их сторону (большинство белых вождей поддержали Февраль) в ходе Гражданской войны. Если февралисты хотели Россию изменить, то большевики недвусмысленно и четко ставили задачу: Россию уничтожить.

Как отмечал в своих работах прот. Лев Лебедев, эта цель была сформулирована еще Карлом Марксом, который среди прочего учил о том, что есть не только реакционные классы, но и реакционные народы (из коих главнейший – русский), и народы эти должны быть уничтожены, и «это тоже прогресс». Для выполнения этой задачи была захвачена страна, для этого начали Гражданскую войну, для этого развязали красный террор, для этого физически ликвидировали целые (и лучшие!) слои общества – духовенство, дворянство, офицерство, казачество, для этого создавали условия для голодоморов, для этого устроили «большой террор», для этого бездарно гробили людей в войне, для этого достигали мировых рекордов в абортировании.

Советский народ создавался большевицкими идеологами не как «разновидность» русского, а как его антипод (равно как и советское государство было не «Новой Россией», а «Антироссией»). По задумке красных «селекционеров», реакционные русские должны были вымереть как мамонты, уступив место «новой общности людей – советскому народу» - основе будущего «нового человечества». «Прогресс» должен был восторжествовать.

Сами совки в массе своей себя анти-русскими не считали, напротив, многие полагали, что принадлежат именно к русскому народу. Обилие тактических уверток режима, выдвигавшего, по случаю разных надобностей, различные лозунги, позволяло эффективно использовать и такое настроение народонаселения.

Парадоксальным образом постепенное замещение во власти убежденных анти-русских (большевиков старого закваса) на выведенных ими совков (людей, не отягощенных идеалами, но привыкших к каждодневному приспособленчеству), положило предел целенаправленным «селекционным» работам. По мере роста внутренней идейной индифферентности власти (официально идеология оставалась прежней) шло постепенное свертывание активной работы «генетиков». Советизация шла как бы по инерции, в рамках заданного ранее тренда, но уже без прежних сконцентрированных усилий.

Чем слабее давил пресс, тем чаще играл свою роль фактор генной памяти, тем больше появлялось недосоветских людей, тем выше росли их шансы на выживание (разумеется, при определенных ограничениях).

Если рассматривать дальнейшие исторические события сквозь призму существования советского народа, то получается, что именно его беспринципность и привычка к бесконечному приспособленчеству и стали причиной крушения власти коммунистов и распада СССР. Остатки русского народа, разумеется, поддержали ликвидацию режима, хоть и с явной опаской – сказывался многолетний, хоть часто и неосознанный, опыт недоверия к любым переменам, инициированным «сверху»

Казалось бы, с ликвидацией большевицкой власти можно было ожидать и «изменения тренда»: русские в России должны были начать вытеснение советских с лидирующих позиций. Так, скорее всего, и произошло бы, если бы красный пресс был убран лет на 40-50 пораньше, когда доля совков и полумутантов была значительно меньше, а русско-советское противостояние носило более выраженный характер. Но время сделало свое дело, советская мутация получила широкое распространение, стала общепринятой нормой. В результате, как уже отмечалось, замены в правящем слое советских людей русскими не произошло. Первые занимали лучшие стартовые позиции, были более организованны, яснее понимали общность своих интересов и выгод. Они сохранили контроль за всей социальной инфраструктурой – от бюрократической машины всех уровней до творческих и профессиональных союзов. Вторые часто даже не осознавали своей «инаковости» и были совершенно дезориентированы.

Cтого времени и по сию пору, деятельность русских людей держится по-преимуществу на энтузиазме отдельных лиц и групп. Они «пробили» канонизацию свв. Царственных мучеников и новомучеников Российских, они ремонтируют и строят храмы, инициируют установку памятников Государям и их верным слугам, они издают книги и СМИ, они возрождают национальные традиции и пр. Но работе этой катастрофически не хватает организованности, координации, финансовой поддержки. Почти все, что удается сделать, происходит в рамках частных инициатив, выход на государственный уровень надежно заблокирован.

Польза, которую могли принести России советские люди, исчерпывалась тем вредом, который они своей беспринципностью нанесли агрессивному антирусскому большевицкому режиму. К работе позитивной, созидательной, не на себя и свой карман, а во имя идеалов и будущего страны, совки совершенно неспособны. Заложенный еще в революционном советском роддоме ленинский принцип «грабь награбленное» пророс, расцвел и дал «добрые плоды» в период «дикого капитализма» 1990-х. Деградация приняла такой размах, что вынудила совковые верхи откорректировать режим в рамках понятных для них принципов укрепления «вертикали власти», повышения «управляемости структур», обеспечения стабильности.

Как уже доводилось писать, идеологически новая система была оформлена концепцией «неразрывности исторического пути» России, в соответствие с которой Совдепия рассматривалась как закономерная часть развития Российского государства, а РФ считалась преемницей как Империи, так и СССР (фрагментарно эта схема, несмотря на всю ее абсурдность, продвигалась еще коммунистическими властями, с тех пор, как их «клюнул петух» II Мировой войны).

Следствием такой идеологической упаковки стал «отказ от очернения нашей истории» (т.е. запрет или жесткие ограничения в обличении большевицких преступлений, которые отныне было положено расценивать как «отдельные недоработки»), сворачивание процесса возвращения исторической топонимики, борьба с «вандализмом» в отношении идолов коммунистических бонз, педалирование отмечания советских праздников (от 8 марта до Дня чекиста) и т.д., и т.п.

С самых высоких трибун звучат призывы не забывать «полезного советского опыта», «брать все лучшее», «возрождать традиции» (разумеется, отнюдь не русские, а те, что «родом из Октября» - «посовременнее» да духовно поближе власть предержащим).

Экраны зомбиящиков заполонили «шедевры отечественного кинематографа» 1930-1980-х годов, живописующие счастливую советскую жизнь, ликвидацию белых недобитков – «контры, негодяев и садистов», романтику революционной борьбы, подвиг «строителей социализма». Власть сформировала заказ и на съемку новых «ностальгических сериалов» в том же ключе, иногда в чуть подредактированном виде: недостатки, де, были, но «время такое было», «иначе было нельзя», «иначе страна вообще погибла бы», etс. Но герои те же: «благородные чекисты», «мудрые правители», «великие военачальники», «энтузиасты соцстроительства»; антигерои, что характерно – тоже те же: «контра», «недобитки», «пособники».

В потугах «отмыть до бела красного кобела», десятки борзописцев сочиняют тонны макулатуры, «опровергающей клевету либералов-западников» на «славное советское прошлое», «подвиг народа», «великих вождей» и пр. Этими «шедеврами» «альтернативной истории» завалены полки книжных магазинов. Ее тиражированием в Интернете занимаются тысячи ностальгирующих по «великому прошлому» сопляков, которые не знавали на собственном опыте не только «реального социализма» Ленина-Сталина, но и брежневско-андроповского гниения.

Активно формируется новое поколение совков, нимало не знающих реальной истории и не имеющих личного опыта жизни в Совдепии, зато активно подпитываемых мифотворчеством советских апологетов. Путинская неосоветизация в их глазах предстает не укреплением «вывиха истории», а чуть ли не возвращением к корням и истокам.

Но это идеологическая «прикормка» для публики общественно активной. Что же касается основной обывательской массы – для нее достаточно постулата аполитичности, взлелеянного тем же зомбиящиком культа получения удовольствий и комфортной жизни. А к политике и истории – отношение «объективное», теплохладное. Помните, «ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч, но как ты тепл… то извергну тебя из уст Моих» (Откр., 3, 15-16)?

«Объективность» эта – одна из самых больших угроз для будущего России. По сути, она означает отказ (для большинства – неосознанный; для тех, кто «в курсе» - тщательно культивируемый) от нравственного идеала, от той основы, на которой зиждется здоровая духовная жизнь человека. «Относительность» добра и зла – вот, что утверждает новосоветская идеология. Для сравнения: «Какое общение праведности с беззаконием? Что общего у света с тьмою? Какое согласие между Христом и Велиаром? Или какое соучастие верного с неверным? Какая совместность храма Божия с идолами?» (2 Кор. 6, 14-16).

Для утверждения этого принципа все средства хороши: и строительство православного храма на площади Октябрьской революции, и идол Ленина на Преображенской, и установка памятника Царю-Мученику в области, продолжающей носить имя «в честь» его убийцы Свердлова, и приравнивание мумии Ленина к мощам святых, и официальное празднование как памяти свв. новомучеников и исповедников Российских, так и Дня чекиста, и все прочее в том же духе, чем буквально пестрит наша жизнь.

Потому и допускается прославление святых мучеников, открытие памятников Государям, строительство храмов – они не страшны пока в общественном сознании «нормально» их соседство с мавзолеем, звездами на московском кремле, истуканами большевицких палачей, повсеместной советской топонимикой и превознесением подвигов красных героев Гражданской войны.

А раз так, то неизменно актуальным остается «советский вопрос». Это вопрос не о прошлом, а о будущем нашей страны. Это вопрос о том, какой народ выживет в России – русский или советский, ждет ли нас возвращение на исторический путь или ползучая советизация и превращение в «объективистов», не различающих света от тьмы.

Поскольку контроль над большей частью социальной инфраструктуры сохраняется у советских, русским остается лишь исконный путь – тесней сплотиться вокруг тех институций, которые неразрывной нитью продолжают связывать их с Исторической Россией – Православной веры и Церкви, а также Династии Романовых. Иного пути для подлинного национального возрождения нет.