Русская печать и общество, не стой у них поперек горла «правительство», разорвали бы на клоки Россию, и раздали бы эти клоки соседям даже и не за деньги, а просто за «рюмочку» похвалы. И вот отчего без решительности и колебания нужно прямо становиться на сторону «бездарного правительства», которое все-таки одно только все охраняет и оберегает.
Русский мыслитель В.В.Розанов
№ 88, Санктъ-Петербургъ, годъ 2015
Презумпция легитимизма
Сразу должен попросить прощения у читателей за такой нерусский заголовок. Что делать: наше монархическое сознание – часть плоти и крови народной до такой степени, что долгое время и терминов никаких специальных в нашем языке не существовало. Даже и «монархист» – от так называемой европейской образованности. Спросили бы русского крестьянина XVII века, монархист ли он. Страшно представить ответ. За Царя – конечно, но монархист...
То же с легитимизмом: за природного Государя и точка. Ну а презумпция – это, переводя с латыни, такое утверждение, которое считается истинным, пока бесспорно не докажут его неверность.
Все современные российские монархисты, безусловно, читали книгу Ивана Солоневича «Народная монархия». Многие наверняка помнят и его парафраз Соборной Клятвы 1613 года: «Яко едиными устами вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех государствах Российского Царства Государем и Царем и Великим Князем Всея России, Тебе – Великому Государю Владимиру Кирилловичу...».
Сегодня (увы нам, грешным) редактор основанной Солоневичем газеты «Наша Страна» Николай Казанцев пытается доказать, что Солоневич легитимистом не был. Поводом послужила глава из моей книги «Гражданин Империи: Очерк жизни и творчества И. Л. Солоневича». Название главы (как и всех остальных) не высосано из пальца, а взято из текстов моего героя, в данном случае из его письма Главе Дома Романовых Великому Князю Владимиру Кирилловичу от 1 января 1939 года. Звучит оно так: «Олицетворение России и Монархии». По-моему, вполне красноречиво. Как и целый ряд цитат, приводимых мною в этой главе.
Г-н Казанцев, однако, убежден, что с взглядами Солоневича он знаком лучше меня. «Неточности, передержки и отсебятина», «подмена фактов», «печать совковости» – это ладно, я стерплю, и бумага (книга моя) стерпит. Но вот то, как я описал «отношение к кирилловичам» (то бишь легитимизм идеолога Народной Монархии), г-ном Казанцевым трактуется как «вопиющая кривда». Это, извините, уже перебор.
То же с легитимизмом: за природного Государя и точка. Ну а презумпция – это, переводя с латыни, такое утверждение, которое считается истинным, пока бесспорно не докажут его неверность.
Все современные российские монархисты, безусловно, читали книгу Ивана Солоневича «Народная монархия». Многие наверняка помнят и его парафраз Соборной Клятвы 1613 года: «Яко едиными устами вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех государствах Российского Царства Государем и Царем и Великим Князем Всея России, Тебе – Великому Государю Владимиру Кирилловичу...».
Сегодня (увы нам, грешным) редактор основанной Солоневичем газеты «Наша Страна» Николай Казанцев пытается доказать, что Солоневич легитимистом не был. Поводом послужила глава из моей книги «Гражданин Империи: Очерк жизни и творчества И. Л. Солоневича». Название главы (как и всех остальных) не высосано из пальца, а взято из текстов моего героя, в данном случае из его письма Главе Дома Романовых Великому Князю Владимиру Кирилловичу от 1 января 1939 года. Звучит оно так: «Олицетворение России и Монархии». По-моему, вполне красноречиво. Как и целый ряд цитат, приводимых мною в этой главе.
Г-н Казанцев, однако, убежден, что с взглядами Солоневича он знаком лучше меня. «Неточности, передержки и отсебятина», «подмена фактов», «печать совковости» – это ладно, я стерплю, и бумага (книга моя) стерпит. Но вот то, как я описал «отношение к кирилловичам» (то бишь легитимизм идеолога Народной Монархии), г-ном Казанцевым трактуется как «вопиющая кривда». Это, извините, уже перебор.
Монархизм и непредрешение И.А.Ильина
В этом номере в рубрике «Русская публицистика» завершаем публикацию статьи проф. Н.Полторацкого, которая наглядно демонстрирует, скажем мягко, специфичность монархических воззрений проф. И.Ильина. Представляется особенно интересным, что с комментариями в данном случае выступает не критик, а апологет выдающегося русского мыслителя.
(Окончание. Начало в №87)
Пять лет спустя Ильин снова вернулся к вопросу о монархии и непредрешении во вступительной статье к своей серии статей, напечатанных в «Возрождении» под общим заголовком «Новая Россия – новые идеи».
Указав, что предметом этих статей будут не вопросы политической программы дальнейших лет, а духовно-национальная идея новой России, выдвигаемая на многие и многие годы вперед, Ильин пояснил такое различение между тактикой, программой и идеей на примере острого тогда в эмиграции спора о предрешении и непредрешении. Вопрос о том, бороться ли немедленно за республику или монархию в будущей России, есть вопрос тактики, т. е. наиболее целесообразного ныне для России способа действия. В то же время самый этот вопрос о монархии или республике в будущей России есть вопрос уже не тактики, а политической программы для послереволюционного времени. Но ни тактика, ни программа сами по себе еще не решают проблемы монархии и республики как идеологической проблемы.
Что есть монархия и что есть республика, продолжал Ильин, далеко не каждому известно и понятно. «За время революции здесь не только не наступило улучшения, но напротив – все помутилось в душах и померкло в головах еще больше: и от соблазнов, и от необразованности, и от нищеты, и от ожесточения. Достаточно спросить себя: во что превратилась идея монархии у младороссов, этих, по точному слову А.А.Башмакова, «самонадеянных недоучек, презирающих всякий умственный труд» и несущих России «несомненную моральную заразу»? Достаточно спросить, во что превратилась идея республики у коммунистов, этих свирепых неучей, презирающих идею права и живого субъекта прав, и принесших России республиканскую диктатуру, республиканский террор, республиканский позор и республиканское крушение?».
(Окончание. Начало в №87)
Пять лет спустя Ильин снова вернулся к вопросу о монархии и непредрешении во вступительной статье к своей серии статей, напечатанных в «Возрождении» под общим заголовком «Новая Россия – новые идеи».
Указав, что предметом этих статей будут не вопросы политической программы дальнейших лет, а духовно-национальная идея новой России, выдвигаемая на многие и многие годы вперед, Ильин пояснил такое различение между тактикой, программой и идеей на примере острого тогда в эмиграции спора о предрешении и непредрешении. Вопрос о том, бороться ли немедленно за республику или монархию в будущей России, есть вопрос тактики, т. е. наиболее целесообразного ныне для России способа действия. В то же время самый этот вопрос о монархии или республике в будущей России есть вопрос уже не тактики, а политической программы для послереволюционного времени. Но ни тактика, ни программа сами по себе еще не решают проблемы монархии и республики как идеологической проблемы.
Что есть монархия и что есть республика, продолжал Ильин, далеко не каждому известно и понятно. «За время революции здесь не только не наступило улучшения, но напротив – все помутилось в душах и померкло в головах еще больше: и от соблазнов, и от необразованности, и от нищеты, и от ожесточения. Достаточно спросить себя: во что превратилась идея монархии у младороссов, этих, по точному слову А.А.Башмакова, «самонадеянных недоучек, презирающих всякий умственный труд» и несущих России «несомненную моральную заразу»? Достаточно спросить, во что превратилась идея республики у коммунистов, этих свирепых неучей, презирающих идею права и живого субъекта прав, и принесших России республиканскую диктатуру, республиканский террор, республиканский позор и республиканское крушение?».
«Охранение народного здравия» в Российской Империи
Широко отпразднованное 400-летие воцарения на Российском Престоле Династии Романовых породило большое количество дискуссий о достижениях России в период правления ее представителей. Хотелось бы обратить внимание на сферу жизни общества, развитие которой редко относят к достижениям Империи, - медицину и здравоохранение.
В общественном сознании укрепилось представление о том, что все достижения в этой области приходятся на годы правления «большевиков и коммунистов». Точка зрения расхожая, однако искажающая исторические реалии. Ибо как раз в годы правления Романовых – особенно Императоров Александра II, Александра III и Николая II, – развитие медицины в нашей стране получило мощный импульс. Именно в последние десятилетия XIX и в начале XX вв. был заложен тот прочный фундамент, на котором и оказались возможными достижения советского периода.
К сожалению, «царской» медицине не повезло: утверждение большевиков с их идеологизированным подходом к истории привело к тому, что в историографии ее достижения либо замалчивались, либо подавались как робкие шаги общества, встречавшие сопротивление «правящей верхушки». Якобы только советская власть открыла широкую дорогу развитию медицины. Этот взгляд господствовал 7 десятков лет, и такую мощную инерцию преодолеть крайне сложно. В последние годы делались попытки пересмотреть или хотя бы скорректировать прежнее отношение, но работа эта далеко не доведена до конца.
Между тем, имперский опыт организации медицинского обслуживания населения кажется актуальным и по сей день. Обращает на себя внимание система органов «охранения народного здравия». Она была построена на сочетании усилий государственных структур и общества – причем как организаций, так и отдельных его членов (через благотворительность). Организация здравоохранения не была статична, она менялась в соответствии с требованиями времени – причем направление корректировки задавалось как правительством, так и местными органами. Наконец, не могут не впечатлить темпы, которыми шли изменения, и более чем наглядные результаты.
В общественном сознании укрепилось представление о том, что все достижения в этой области приходятся на годы правления «большевиков и коммунистов». Точка зрения расхожая, однако искажающая исторические реалии. Ибо как раз в годы правления Романовых – особенно Императоров Александра II, Александра III и Николая II, – развитие медицины в нашей стране получило мощный импульс. Именно в последние десятилетия XIX и в начале XX вв. был заложен тот прочный фундамент, на котором и оказались возможными достижения советского периода.
К сожалению, «царской» медицине не повезло: утверждение большевиков с их идеологизированным подходом к истории привело к тому, что в историографии ее достижения либо замалчивались, либо подавались как робкие шаги общества, встречавшие сопротивление «правящей верхушки». Якобы только советская власть открыла широкую дорогу развитию медицины. Этот взгляд господствовал 7 десятков лет, и такую мощную инерцию преодолеть крайне сложно. В последние годы делались попытки пересмотреть или хотя бы скорректировать прежнее отношение, но работа эта далеко не доведена до конца.
Между тем, имперский опыт организации медицинского обслуживания населения кажется актуальным и по сей день. Обращает на себя внимание система органов «охранения народного здравия». Она была построена на сочетании усилий государственных структур и общества – причем как организаций, так и отдельных его членов (через благотворительность). Организация здравоохранения не была статична, она менялась в соответствии с требованиями времени – причем направление корректировки задавалось как правительством, так и местными органами. Наконец, не могут не впечатлить темпы, которыми шли изменения, и более чем наглядные результаты.
Определивший Русскую судьбу
В этом году Россия отмечает 1000-летие со дня смерти святого равноапостольного великого князя Киевского Владимира – человека, которому Промыслом Божиим было дано определить дальнейшую судьбу Русского государства, чьи решения и действия могущественно влияют на ход нашей истории по сей день.
Анализируя события прошлого, можно увидеть, что такого рода судьбоносные решения, накладывающие отпечаток на жизнь многих поколений вперед, внешне проистекают из обычных предпосылок. И «выбирая веру» Киевский князь Владимир вряд ли задумывался о масштабах последствий своих шагов. Перед ним стояли конкретные государственные и политические задачи – объединить уже тогда разноплеменную страну, найти полезных союзников, дать толчок внутреннему развитию Руси и пр. – и он старался разрешить их наилучшим образом.
Но «сила (Божия) совершается в немощи (человеческой)» (см. 2 Кор., 12, 9). Решая насущные проблемы, стоящие перед еще только формирующимся Русским государством, князь Владимир предопределил вектор развития страны на многие века. Следование его (а через него – Божиему) выбору двигало наше Отечество вперед, «преклонение под чужое ярмо» (см. 2 Кор., 6, 14) – неизменно заканчивалось национальной катастрофой.
И это не удивительно: в то время как подавляющее большинство народов приняли христианство уже будучи сформировавшимися этносами, Крещение Руси хронологически практически точно совпало с этногенезом древнерусской народности и этатогенезом Русского государства. Православие фактически вошло в геном русского человека и в идею национальной государственности.
Анализируя события прошлого, можно увидеть, что такого рода судьбоносные решения, накладывающие отпечаток на жизнь многих поколений вперед, внешне проистекают из обычных предпосылок. И «выбирая веру» Киевский князь Владимир вряд ли задумывался о масштабах последствий своих шагов. Перед ним стояли конкретные государственные и политические задачи – объединить уже тогда разноплеменную страну, найти полезных союзников, дать толчок внутреннему развитию Руси и пр. – и он старался разрешить их наилучшим образом.
Но «сила (Божия) совершается в немощи (человеческой)» (см. 2 Кор., 12, 9). Решая насущные проблемы, стоящие перед еще только формирующимся Русским государством, князь Владимир предопределил вектор развития страны на многие века. Следование его (а через него – Божиему) выбору двигало наше Отечество вперед, «преклонение под чужое ярмо» (см. 2 Кор., 6, 14) – неизменно заканчивалось национальной катастрофой.
И это не удивительно: в то время как подавляющее большинство народов приняли христианство уже будучи сформировавшимися этносами, Крещение Руси хронологически практически точно совпало с этногенезом древнерусской народности и этатогенезом Русского государства. Православие фактически вошло в геном русского человека и в идею национальной государственности.