Сразу должен попросить прощения у читателей за такой нерусский заголовок. Что делать: наше монархическое сознание – часть плоти и крови народной до такой степени, что долгое время и терминов никаких специальных в нашем языке не существовало. Даже и «монархист» – от так называемой европейской образованности. Спросили бы русского крестьянина XVII века, монархист ли он. Страшно представить ответ. За Царя – конечно, но монархист...
То же с легитимизмом: за природного Государя и точка. Ну а презумпция – это, переводя с латыни, такое утверждение, которое считается истинным, пока бесспорно не докажут его неверность.
Все современные российские монархисты, безусловно, читали книгу Ивана Солоневича «Народная монархия». Многие наверняка помнят и его парафраз Соборной Клятвы 1613 года: «Яко едиными устами вопияху, что быти на Владимирском и Московском и на всех государствах Российского Царства Государем и Царем и Великим Князем Всея России, Тебе – Великому Государю Владимиру Кирилловичу...».
Сегодня (увы нам, грешным) редактор основанной Солоневичем газеты «Наша Страна» Николай Казанцев пытается доказать, что Солоневич легитимистом не был. Поводом послужила глава из моей книги «Гражданин Империи: Очерк жизни и творчества И. Л. Солоневича». Название главы (как и всех остальных) не высосано из пальца, а взято из текстов моего героя, в данном случае из его письма Главе Дома Романовых Великому Князю Владимиру Кирилловичу от 1 января 1939 года. Звучит оно так: «Олицетворение России и Монархии». По-моему, вполне красноречиво. Как и целый ряд цитат, приводимых мною в этой главе.
Г-н Казанцев, однако, убежден, что с взглядами Солоневича он знаком лучше меня. «Неточности, передержки и отсебятина», «подмена фактов», «печать совковости» – это ладно, я стерплю, и бумага (книга моя) стерпит. Но вот то, как я описал «отношение к кирилловичам» (то бишь легитимизм идеолога Народной Монархии), г-ном Казанцевым трактуется как «вопиющая кривда». Это, извините, уже перебор.
Статьи
Монархизм и непредрешение И.А.Ильина
В этом номере в рубрике «Русская публицистика» завершаем публикацию статьи проф. Н.Полторацкого, которая наглядно демонстрирует, скажем мягко, специфичность монархических воззрений проф. И.Ильина. Представляется особенно интересным, что с комментариями в данном случае выступает не критик, а апологет выдающегося русского мыслителя.
(Окончание. Начало в №87)
Пять лет спустя Ильин снова вернулся к вопросу о монархии и непредрешении во вступительной статье к своей серии статей, напечатанных в «Возрождении» под общим заголовком «Новая Россия – новые идеи».
Указав, что предметом этих статей будут не вопросы политической программы дальнейших лет, а духовно-национальная идея новой России, выдвигаемая на многие и многие годы вперед, Ильин пояснил такое различение между тактикой, программой и идеей на примере острого тогда в эмиграции спора о предрешении и непредрешении. Вопрос о том, бороться ли немедленно за республику или монархию в будущей России, есть вопрос тактики, т. е. наиболее целесообразного ныне для России способа действия. В то же время самый этот вопрос о монархии или республике в будущей России есть вопрос уже не тактики, а политической программы для послереволюционного времени. Но ни тактика, ни программа сами по себе еще не решают проблемы монархии и республики как идеологической проблемы.
Что есть монархия и что есть республика, продолжал Ильин, далеко не каждому известно и понятно. «За время революции здесь не только не наступило улучшения, но напротив – все помутилось в душах и померкло в головах еще больше: и от соблазнов, и от необразованности, и от нищеты, и от ожесточения. Достаточно спросить себя: во что превратилась идея монархии у младороссов, этих, по точному слову А.А.Башмакова, «самонадеянных недоучек, презирающих всякий умственный труд» и несущих России «несомненную моральную заразу»? Достаточно спросить, во что превратилась идея республики у коммунистов, этих свирепых неучей, презирающих идею права и живого субъекта прав, и принесших России республиканскую диктатуру, республиканский террор, республиканский позор и республиканское крушение?».
(Окончание. Начало в №87)
Пять лет спустя Ильин снова вернулся к вопросу о монархии и непредрешении во вступительной статье к своей серии статей, напечатанных в «Возрождении» под общим заголовком «Новая Россия – новые идеи».
Указав, что предметом этих статей будут не вопросы политической программы дальнейших лет, а духовно-национальная идея новой России, выдвигаемая на многие и многие годы вперед, Ильин пояснил такое различение между тактикой, программой и идеей на примере острого тогда в эмиграции спора о предрешении и непредрешении. Вопрос о том, бороться ли немедленно за республику или монархию в будущей России, есть вопрос тактики, т. е. наиболее целесообразного ныне для России способа действия. В то же время самый этот вопрос о монархии или республике в будущей России есть вопрос уже не тактики, а политической программы для послереволюционного времени. Но ни тактика, ни программа сами по себе еще не решают проблемы монархии и республики как идеологической проблемы.
Что есть монархия и что есть республика, продолжал Ильин, далеко не каждому известно и понятно. «За время революции здесь не только не наступило улучшения, но напротив – все помутилось в душах и померкло в головах еще больше: и от соблазнов, и от необразованности, и от нищеты, и от ожесточения. Достаточно спросить себя: во что превратилась идея монархии у младороссов, этих, по точному слову А.А.Башмакова, «самонадеянных недоучек, презирающих всякий умственный труд» и несущих России «несомненную моральную заразу»? Достаточно спросить, во что превратилась идея республики у коммунистов, этих свирепых неучей, презирающих идею права и живого субъекта прав, и принесших России республиканскую диктатуру, республиканский террор, республиканский позор и республиканское крушение?».
«Охранение народного здравия» в Российской Империи
Широко отпразднованное 400-летие воцарения на Российском Престоле Династии Романовых породило большое количество дискуссий о достижениях России в период правления ее представителей. Хотелось бы обратить внимание на сферу жизни общества, развитие которой редко относят к достижениям Империи, - медицину и здравоохранение.
В общественном сознании укрепилось представление о том, что все достижения в этой области приходятся на годы правления «большевиков и коммунистов». Точка зрения расхожая, однако искажающая исторические реалии. Ибо как раз в годы правления Романовых – особенно Императоров Александра II, Александра III и Николая II, – развитие медицины в нашей стране получило мощный импульс. Именно в последние десятилетия XIX и в начале XX вв. был заложен тот прочный фундамент, на котором и оказались возможными достижения советского периода.
К сожалению, «царской» медицине не повезло: утверждение большевиков с их идеологизированным подходом к истории привело к тому, что в историографии ее достижения либо замалчивались, либо подавались как робкие шаги общества, встречавшие сопротивление «правящей верхушки». Якобы только советская власть открыла широкую дорогу развитию медицины. Этот взгляд господствовал 7 десятков лет, и такую мощную инерцию преодолеть крайне сложно. В последние годы делались попытки пересмотреть или хотя бы скорректировать прежнее отношение, но работа эта далеко не доведена до конца.
Между тем, имперский опыт организации медицинского обслуживания населения кажется актуальным и по сей день. Обращает на себя внимание система органов «охранения народного здравия». Она была построена на сочетании усилий государственных структур и общества – причем как организаций, так и отдельных его членов (через благотворительность). Организация здравоохранения не была статична, она менялась в соответствии с требованиями времени – причем направление корректировки задавалось как правительством, так и местными органами. Наконец, не могут не впечатлить темпы, которыми шли изменения, и более чем наглядные результаты.
В общественном сознании укрепилось представление о том, что все достижения в этой области приходятся на годы правления «большевиков и коммунистов». Точка зрения расхожая, однако искажающая исторические реалии. Ибо как раз в годы правления Романовых – особенно Императоров Александра II, Александра III и Николая II, – развитие медицины в нашей стране получило мощный импульс. Именно в последние десятилетия XIX и в начале XX вв. был заложен тот прочный фундамент, на котором и оказались возможными достижения советского периода.
К сожалению, «царской» медицине не повезло: утверждение большевиков с их идеологизированным подходом к истории привело к тому, что в историографии ее достижения либо замалчивались, либо подавались как робкие шаги общества, встречавшие сопротивление «правящей верхушки». Якобы только советская власть открыла широкую дорогу развитию медицины. Этот взгляд господствовал 7 десятков лет, и такую мощную инерцию преодолеть крайне сложно. В последние годы делались попытки пересмотреть или хотя бы скорректировать прежнее отношение, но работа эта далеко не доведена до конца.
Между тем, имперский опыт организации медицинского обслуживания населения кажется актуальным и по сей день. Обращает на себя внимание система органов «охранения народного здравия». Она была построена на сочетании усилий государственных структур и общества – причем как организаций, так и отдельных его членов (через благотворительность). Организация здравоохранения не была статична, она менялась в соответствии с требованиями времени – причем направление корректировки задавалось как правительством, так и местными органами. Наконец, не могут не впечатлить темпы, которыми шли изменения, и более чем наглядные результаты.
Определивший Русскую судьбу
В этом году Россия отмечает 1000-летие со дня смерти святого равноапостольного великого князя Киевского Владимира – человека, которому Промыслом Божиим было дано определить дальнейшую судьбу Русского государства, чьи решения и действия могущественно влияют на ход нашей истории по сей день.
Анализируя события прошлого, можно увидеть, что такого рода судьбоносные решения, накладывающие отпечаток на жизнь многих поколений вперед, внешне проистекают из обычных предпосылок. И «выбирая веру» Киевский князь Владимир вряд ли задумывался о масштабах последствий своих шагов. Перед ним стояли конкретные государственные и политические задачи – объединить уже тогда разноплеменную страну, найти полезных союзников, дать толчок внутреннему развитию Руси и пр. – и он старался разрешить их наилучшим образом.
Но «сила (Божия) совершается в немощи (человеческой)» (см. 2 Кор., 12, 9). Решая насущные проблемы, стоящие перед еще только формирующимся Русским государством, князь Владимир предопределил вектор развития страны на многие века. Следование его (а через него – Божиему) выбору двигало наше Отечество вперед, «преклонение под чужое ярмо» (см. 2 Кор., 6, 14) – неизменно заканчивалось национальной катастрофой.
И это не удивительно: в то время как подавляющее большинство народов приняли христианство уже будучи сформировавшимися этносами, Крещение Руси хронологически практически точно совпало с этногенезом древнерусской народности и этатогенезом Русского государства. Православие фактически вошло в геном русского человека и в идею национальной государственности.
Анализируя события прошлого, можно увидеть, что такого рода судьбоносные решения, накладывающие отпечаток на жизнь многих поколений вперед, внешне проистекают из обычных предпосылок. И «выбирая веру» Киевский князь Владимир вряд ли задумывался о масштабах последствий своих шагов. Перед ним стояли конкретные государственные и политические задачи – объединить уже тогда разноплеменную страну, найти полезных союзников, дать толчок внутреннему развитию Руси и пр. – и он старался разрешить их наилучшим образом.
Но «сила (Божия) совершается в немощи (человеческой)» (см. 2 Кор., 12, 9). Решая насущные проблемы, стоящие перед еще только формирующимся Русским государством, князь Владимир предопределил вектор развития страны на многие века. Следование его (а через него – Божиему) выбору двигало наше Отечество вперед, «преклонение под чужое ярмо» (см. 2 Кор., 6, 14) – неизменно заканчивалось национальной катастрофой.
И это не удивительно: в то время как подавляющее большинство народов приняли христианство уже будучи сформировавшимися этносами, Крещение Руси хронологически практически точно совпало с этногенезом древнерусской народности и этатогенезом Русского государства. Православие фактически вошло в геном русского человека и в идею национальной государственности.
Простая истина 87
В монархии воплощен моральный принцип власти. В республике – финансовый. В диктатуре – принцип физической силы. Именно поэтому монархия будет неизбежно связана с Церковью, республика – с банками и диктатура – с чрезвычайкой.
Выдающийся русский мыслитель и публицист Иван Солоневич
Выдающийся русский мыслитель и публицист Иван Солоневич
Нелепый уклон
(Окончание. Начало в №86)
Особое внимание следует уделить представлениям о. Николая Савченко о ходе подготовки антимонархического переворота в России, изложенным в разбираемой статье.
Начнем с прессы. Призывы к революции он находит только в газетах (часто нелегальных) революционных партий. В либеральных же изданиях автор наблюдает только «лишь весьма интеллигентную, едва заметную критику или иронию».
В качестве примера приводится – уж непонятно по наивности или в порядке тонкого издевательства – суворинское «Новое время» – крупнейшее в то время правое, монархическое, консервативное проправительственное издание. Действительно, в нем «в выпусках за конец 1916 года едва ли можно найти какие-то отклонения от патриотической позиции», ведь газета в то время занимала совершенно не либеральную позицию. «При Суворине «Новое время» превратилось в самую беспринципную из всех русских газет. В.И.Ленин называл ее «образцом продажных газет. «Нововременство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство» (ПСС, 5 изд., т. 22, с. 44). С 1905 – орган черносотенцев», - говорится в «Большой советской энциклопедии» о «Новом времени». В нем и впрямь можно углядеть «лишь весьма интеллигентную, едва заметную критику», только выдавать его за издание либералов, мягко говоря, некорректно.
«Критика» же фрондирующей публики носила совершенно иной характер. О. Николай прав в том, что прямых призывов к революции в либеральных изданиях не было. Такие публикации грозили официальным закрытием газет. Но в них и не было никакой нужды. Призывать к революции и бунту совсем не надо – достаточно целеустремленно и кропотливо изо дня в день создавать в обществе смутное недовольство всем и вся, убеждать обывателя в том, что правительство реакционно, бездарно и совершенно недееспособно, и что при существующей системе власти ничего изменить невозможно.
Особое внимание следует уделить представлениям о. Николая Савченко о ходе подготовки антимонархического переворота в России, изложенным в разбираемой статье.
Начнем с прессы. Призывы к революции он находит только в газетах (часто нелегальных) революционных партий. В либеральных же изданиях автор наблюдает только «лишь весьма интеллигентную, едва заметную критику или иронию».
В качестве примера приводится – уж непонятно по наивности или в порядке тонкого издевательства – суворинское «Новое время» – крупнейшее в то время правое, монархическое, консервативное проправительственное издание. Действительно, в нем «в выпусках за конец 1916 года едва ли можно найти какие-то отклонения от патриотической позиции», ведь газета в то время занимала совершенно не либеральную позицию. «При Суворине «Новое время» превратилось в самую беспринципную из всех русских газет. В.И.Ленин называл ее «образцом продажных газет. «Нововременство» стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство» (ПСС, 5 изд., т. 22, с. 44). С 1905 – орган черносотенцев», - говорится в «Большой советской энциклопедии» о «Новом времени». В нем и впрямь можно углядеть «лишь весьма интеллигентную, едва заметную критику», только выдавать его за издание либералов, мягко говоря, некорректно.
«Критика» же фрондирующей публики носила совершенно иной характер. О. Николай прав в том, что прямых призывов к революции в либеральных изданиях не было. Такие публикации грозили официальным закрытием газет. Но в них и не было никакой нужды. Призывать к революции и бунту совсем не надо – достаточно целеустремленно и кропотливо изо дня в день создавать в обществе смутное недовольство всем и вся, убеждать обывателя в том, что правительство реакционно, бездарно и совершенно недееспособно, и что при существующей системе власти ничего изменить невозможно.
Монархизм и непредрешение И.А.Ильина
В этом номере в рубрике «Русская публицистика» публикуем статью проф. Н.Полторацкого, которая наглядно демонстрирует, скажем мягко, специфичность монархических воззрений проф. И.Ильина. Представляется особенно интересным, что с комментариями в данном случае выступает не критик, а апологет выдающегося русского мыслителя.
В первых четырех номерах журнала «Русское Возрождение» за 1978 год было опубликовано исследование профессора Ивана Александровича Ильина «О монархии». Оно вошло и в вышедшую теперь книгу Ильина «О монархии и республике».
Это исследование проф. Ильина – формально оставшееся неоконченным – есть результат научно-творческого труда, растянувшегося на несколько десятков лет: Ильин начал работу над этой темой еще в 1909 году, 26-летним молодым человеком, и продолжал с перерывами работать над ней до конца своей жизни (он умер в 1954 году, не дожив трех месяцев до 72 лет).
В «Русском Возрождении» были напечатаны те главы исследования, которые сам Ильин успел полностью обработать и набело переписать. Они представляют большую самостоятельную идейную и научно-исследовательскую ценность. Однако они не выражают учения Ильина о монархии и республике во всей его полноте. По указанию Ильина, в его книгу должны были войти также некоторые части его лекций «Понятия монархии и республики», читанных им в Русском Научном институте в Берлине в 1929/30 академическом году. Это указание Ильина исполнено: соответствующие части его берлинских лекций включены в его книгу «О монархии и республике». Некоторые главы задуманной им книги Ильину, однако, еще только предстояло написать. Но даже и в такой, законченной форме книга Ильина выражала бы полностью лишь принципиальную – религиозно-философскую, юридическую и историческую – сторону его учения о монархии и республике. Вопросы же политические – программные и тактические – вообще не должны были специально разбираться в этой книге. Поэтому читатель, который хотел бы получить представление о «всей» позиции Ильина в вопросе о монархии и республике, должен был бы принять во внимание также и другие труды Ильина, обратившись, в частности, к его публицистике.
В первых четырех номерах журнала «Русское Возрождение» за 1978 год было опубликовано исследование профессора Ивана Александровича Ильина «О монархии». Оно вошло и в вышедшую теперь книгу Ильина «О монархии и республике».
Это исследование проф. Ильина – формально оставшееся неоконченным – есть результат научно-творческого труда, растянувшегося на несколько десятков лет: Ильин начал работу над этой темой еще в 1909 году, 26-летним молодым человеком, и продолжал с перерывами работать над ней до конца своей жизни (он умер в 1954 году, не дожив трех месяцев до 72 лет).
В «Русском Возрождении» были напечатаны те главы исследования, которые сам Ильин успел полностью обработать и набело переписать. Они представляют большую самостоятельную идейную и научно-исследовательскую ценность. Однако они не выражают учения Ильина о монархии и республике во всей его полноте. По указанию Ильина, в его книгу должны были войти также некоторые части его лекций «Понятия монархии и республики», читанных им в Русском Научном институте в Берлине в 1929/30 академическом году. Это указание Ильина исполнено: соответствующие части его берлинских лекций включены в его книгу «О монархии и республике». Некоторые главы задуманной им книги Ильину, однако, еще только предстояло написать. Но даже и в такой, законченной форме книга Ильина выражала бы полностью лишь принципиальную – религиозно-философскую, юридическую и историческую – сторону его учения о монархии и республике. Вопросы же политические – программные и тактические – вообще не должны были специально разбираться в этой книге. Поэтому читатель, который хотел бы получить представление о «всей» позиции Ильина в вопросе о монархии и республике, должен был бы принять во внимание также и другие труды Ильина, обратившись, в частности, к его публицистике.
Недовспомненная война
100-летие с начала Великой (она же II Отечественная и I Мировая) войны стало поводом для российской власти наконец заговорить об этом историческом событии, получившим даже неофициальное название Забытой войны. Действительно, весь советский период «вспоминать» о ней было как-то не принято. «Империалистическая бойня», проигранная «отсталым царизмом», которая довела страдания трудящихся до такой степени, что терпеть сил уже не было, что и вызвало революцию. Ну а потом уже про «триумфальное шествие советской власти» - это куда важнее.
Сейчас ситуация, к счастью, поменялась. 100-летие Великой войны отмечается достаточно широко, в т.ч. и на самом высокой уровне (примечательно, что предыдущие юбилеи в 1994 и 2004 годах по советской традиции остались практически без внимания). Редкий областной центр остался без музейной выставки, приуроченной к годовщине. Вузы и научные институты, а также общественные организации отметились семинарами и круглыми столами. Во многих городах – в частности, Санкт-Петербурге, Москве, Кенигсберге, Нижнем Новгороде, Саранске и пр. – установлены памятники русским воинам IМировой войны.
Казалось бы, теперь все хорошо. Однако, применительно к Великой войне, как и к слишком многому в современности, можно говорить о половинчатости, недостаточности изменений. То есть из «совка», вроде, и вышли, но до России еще не дошли. «Империалистической бойней» войну называть перестали, но адекватных исторических оценок в общественном сознании она так и не получила.
Сейчас ситуация, к счастью, поменялась. 100-летие Великой войны отмечается достаточно широко, в т.ч. и на самом высокой уровне (примечательно, что предыдущие юбилеи в 1994 и 2004 годах по советской традиции остались практически без внимания). Редкий областной центр остался без музейной выставки, приуроченной к годовщине. Вузы и научные институты, а также общественные организации отметились семинарами и круглыми столами. Во многих городах – в частности, Санкт-Петербурге, Москве, Кенигсберге, Нижнем Новгороде, Саранске и пр. – установлены памятники русским воинам IМировой войны.
Казалось бы, теперь все хорошо. Однако, применительно к Великой войне, как и к слишком многому в современности, можно говорить о половинчатости, недостаточности изменений. То есть из «совка», вроде, и вышли, но до России еще не дошли. «Империалистической бойней» войну называть перестали, но адекватных исторических оценок в общественном сознании она так и не получила.
Первая ласточка
Завершающийся 2014 год ознаменовался поистине беспрецедентным событием для российских монархистов и сочувствующих: снят документальный фильм о выдающемся русском мыслителе, писателе и публицисте, идеологе Народной Монархии Иване Лукьяновиче Солоневиче.
Полнометражная лента «Последний рыцарь Империи» (режиссер Сергей Дебижев, продюсеры Алексей Тельнов и Михаил Скигин) уже демонстрируется на больших экранах. Премьерные и специальные показы в Санкт-Петербурге, Москве, Минске, Екатеринодаре, Самаре, Ессентуках, Кенигсберге собирали внушительную (особенно для документальной картины) аудиторию – по 300-400 человек.
Премьера в Первопрестольной намечена на декабрь, но некоторые столичные СМИ уже отметились рецензиями (о ведущих петербургских и говорить не приходится).
Больше всего показов было, конечно, в Северной столице. Президентская библиотека, Константиновский дворец, Санкт-Петербургская студия документальных фильмов, кинотеатры «Родина» и Чайка» - на всех этих площадках после просмотра разгорались серьезные дискуссии о судьбах Отечества, о Монархии, о патриотизме и новой геополитической ситуации в мире. Фильм о человеке, который ушел в мир иной более 60 лет назад, оказался необычайно актуальным. Таким, собственно говоря, остается и творчество Солоневича.
Но фильм – не просто биографический. Это рассказ о том, что происходило с начала ХХ века с Россией да и со всем миром на примере одной человеческой судьбы. Беспрецедентным фильм можно назвать еще и потому, что «монархизм» в нем не просто историко-биографический (пусть и не много, но ряд вполне профессиональных картин такого рода уже есть). «Последний рыцарь Империи» - это фильм-памфлет, декларирующий (чтобы не сказать пропагандирующий) актуальность монархической идеи для России.
Полнометражная лента «Последний рыцарь Империи» (режиссер Сергей Дебижев, продюсеры Алексей Тельнов и Михаил Скигин) уже демонстрируется на больших экранах. Премьерные и специальные показы в Санкт-Петербурге, Москве, Минске, Екатеринодаре, Самаре, Ессентуках, Кенигсберге собирали внушительную (особенно для документальной картины) аудиторию – по 300-400 человек.
Премьера в Первопрестольной намечена на декабрь, но некоторые столичные СМИ уже отметились рецензиями (о ведущих петербургских и говорить не приходится).
Больше всего показов было, конечно, в Северной столице. Президентская библиотека, Константиновский дворец, Санкт-Петербургская студия документальных фильмов, кинотеатры «Родина» и Чайка» - на всех этих площадках после просмотра разгорались серьезные дискуссии о судьбах Отечества, о Монархии, о патриотизме и новой геополитической ситуации в мире. Фильм о человеке, который ушел в мир иной более 60 лет назад, оказался необычайно актуальным. Таким, собственно говоря, остается и творчество Солоневича.
Но фильм – не просто биографический. Это рассказ о том, что происходило с начала ХХ века с Россией да и со всем миром на примере одной человеческой судьбы. Беспрецедентным фильм можно назвать еще и потому, что «монархизм» в нем не просто историко-биографический (пусть и не много, но ряд вполне профессиональных картин такого рода уже есть). «Последний рыцарь Империи» - это фильм-памфлет, декларирующий (чтобы не сказать пропагандирующий) актуальность монархической идеи для России.
Простая истина 86
Монархия – принцип вечный, высший и всегда возможный; если же он становится для какой-то нации невозможным, то лишь по нравственному падению самой нации.
Великий русский мыслитель Лев Тихомиров
Великий русский мыслитель Лев Тихомиров