Стоит завести разговор о необходимости национального покаяния в грехах революции, измены Императору Николаю II, цареубийства, красного террора и вообще во всех преступлениях большевицкой власти, как значительную часть наших «патентованных патриотов» начинает трясти и корежить, как бесов от ладана.
Тут же раздаются возмущенные тирады о том, что, дескать, в россиянах хотят сформировать комплекс вины и прочей неполноценности, чтоб мы считали себя всем и вся должными, а наших геополитических конкурентов (коих обычно незамысловато именуют «врагами») – жертвами, имеющими право третировать нас морально и требовать компенсаций материально. Нам объясняют, что советским прошлым несмотря ни на что надо гордиться, поскольку там было много достижений и героизма.
Занятно, что при этом «патриоты» очень любят порассуждать о том, что «они» (страны Запада) «сами такие»: сотрудничали и «сговаривались» с Гитлером, придумали концлагеря, устраивали в своих странах «охоту на ведьм» и вообще истребили индейцев. А «у нас такого никогда не было, и быть не могло», поскольку у нас, де, высокая нравственность, а «у них» – всяческая бездуховность. «Вот пусть они и каются, а мы – не будем».
В общем, классические любители поразглядывать «сучец в глазу ближнего своего» (Мф., 7,3). При этом логические нестыковки такой «картины мироздания» наших «патриотов» отнюдь не смущают. А ведь, казалось бы, потому «они» и не каются в своих грехах, что у них «бездуховность» и ежели у нас наоборот – так не грех и покаяться. Да и «такого у нас не было» (почти) именно тогда, когда каялись.
Но суть даже не в этом. Эти рассуждения со всей очевидностью демонстрируют полнейшую неправославность, невоцерковленность этих «патриотов». Всякий нормальный христианин, более-менее регулярно прибегающий к таинству покаяния, безусловно, знает, что никаких «комплексов вины» оно не создает. Покаяние позволяет понять совершенные грехи и ошибки, верно и бескомпромиссно их оценить в качестве таковых и поставить задачу впредь избегать подобных действий. Не это ли необходимо нашему народу в целом?
Тогда «знатоки христианства» извлекают на свет Божий такой аргумент: по учению Церкви каяться надобно в своих грехах, а не в чужих. А мы в революциях не участвовали, царей не свергали, ГУЛагов не устраивали; за что же нам каяться?
Им вторят адепты «сравнительной социологии»: вот, дескать, для немецких нацистов Нюрнберг правильно устроили – там весь народ Гитлера поддерживал, демократическим путем его выбрал. А в России большевики власть захватили, их вовсе не все приветствовали, а некоторые им даже сопротивлялись и, стало быть, «нет на нас греха».
Что ж, очевидно, что покаяние индивида и покаяние национальное – имеют отличия. Срок земной жизни человека ограничен, ею же ограничен и срок личного покаяния: «Живущи на земли, душе моя, покайся: персть во гробе не поет, прегрешений не избавляет».
Бытие народа – многократно продолжительнее человеческой жизни. И общенациональные грехопадения имеют гораздо более масштабные и долговременные последствия, чем частные. Мы – как народ, некая общность, единое национальное тело – не умерли, и всенародные грехи наши продолжают давлеть над нами. Но это же дает нам возможность для покаяния и получения прощения от Господа.
И проявиться это покаяние должно в тех же чертах, что и личное – в осознании национальных грехов, осуждении и отвержении их, и твердом желании избегать их впредь – но уже в других, общенациональных масштабах. Изменить прошлое – как в частной жизни, так и в истории страны – мы не можем, но и в том и другом случае мы можем, а значит должны дать четкую морально-нравственную оценку наших деяний и сделать необходимые выводы на будущее.
Добавим, что кончина ближних накладывает на нас обязанность регулярно молиться за них ко Господу и просить у Него оставлениях их прегрешений. Не должны ли мы делать то же самое в отношении и наших предков, которые в массе своей активно участвовали в происходивших беззакониях или пассивно потворствовали им? Деятельных борцов с преступлениями того времени уместно сравнить с человеческой совестью, которая всегда пытается противостоять грехопадению, но часто бывает подавлена впавшим в греховное безумство индивидом. И наличие этой «совести нации» нимало не отменяет нужды в покаянии общенародного тела, впавшего в беззакония.
Отдельно необходимо остановиться и на вопросе «личной непричастности» ныне здравствующих наших сограждан к преступлениям, как вековой давности, так и закономерно последовавшим за ними позднее. Разве не мы (речь идет, разумеется, не о каждом отдельном человеке, но о совокупности национального организма) состояли в Компартии, Комсомоле, пионерии и октябрятских звездочках с их обязательными клятвами верности «делу Ленина»? Разве не мы учились марксизму-ленинизму в вузах? Разве не мы декларировали свое безбожие (пусть даже иногда держа при этом «фигу в кармане»)? Разве не мы, изучая «историю» в советском изложении, хулили свв. Царственных мучеников? Разве многие не продолжают это делать и по сей день, несмотря на официальную их канонизацию, возлагая, например, на них вину в революции (как говорится, «с больной головы на здоровую)? Разве мы объединились вокруг Законных Наследников Престола и почитаем их должным образом? Разве не мы по сей день терпим имена цареубийц и прочих революционных палачей русского народа в названиях улиц, площадей и населенных пунктов? Разве не мы ностальгируем нынче по «счастливой жизни» в Совдепии? Разве не мы припоминаем ее «великие свершения», игнорируя грехи и беззакония?
Разве все это в совокупности не есть основание для личного покаяния каждого современного русского человека в своих грехах, как части тех преступлений, которые совершены нашим народом за последний век, а через это – достижения общенационального покаяния?
Нежелание каяться, подведение по это нежелание той или иной «идеологической базы» очень напоминает поведение грешника, совесть которого обличает его и подталкивает к примирению с Богом, но враг рода человеческого подкидывает основания для самооправданий: «да когда это было?», «другие еще хуже», «кто меня потом уважать будет?», «надо иметь гордость и самоуважение». Появление таких сомнений известно, наверное, всякому новоначальному христианину, но к спасению ведет не самооправдание, а искреннее покаяние.
Наконец, нужно отметить и чисто «практическую пользу» национального покаяния. Публичное признание Россией преступлений большевицкого режима, их полное и безоговорочное осуждение, автоматически выбьет «идеологическую почву» из-под ног наших западных «друзей и партнеров». Именно в случае нашего покаяния они потеряют всякую возможность навешивать на русский народ советские злодеяния и прикрывать свою русофобию мнимым антикоммунизмом. Признание же преступности и беззаконности коммунистического режима лишает легитимности, например, признание независимости государств, образовавшихся на территории Российской Империи, создание Украины из малороссийских и новороссийских земель и т.д.
Самое же главное в том, что искреннее покаяние вернет нам милость Божию, Его помощь и Его покровительство, и тогда станет возможным подлинное воскресение России. Вспомним, что говорил светильник Русского Зарубежья св. Иоанн Шанхайский: «Нашедшее на Россию бедствие является прямым последствием тяжких грехов и возрождение ее возможно лишь после очищения от них. Однако до сих пор нет настоящего покаяния, явно не осуждены содеянные преступления, а многие активные участники революции продолжают и теперь утверждать, что тогда нельзя было поступить иначе (теперь таким оправданием содеянных преступлений занимаются их идейные преемники – М.К.). Не высказывая прямого осуждения Февральской революции, восстания против Помазанника, русские люди продолжают участвовать в грехе, особенно когда отстаивают плоды революции, ибо, по словам апостола Павла, особенно грешны те, которые знают «что делающие нечто достойны смерти; однако не только делают их, но и делающих одобряют» (Рим. 1:32)».