Настоящая статья посвящена вопросу о роли дворянства в истории стран Балтии, прежде всего Эстонии, значение которого в судьбе этих стран, а также всей Российской империи или недооценивается или воспринимается весьма негативно. Между тем, вопрос об исторической роли дворянства, если его не рассматривать с позиций вульгарного марксизма или примитивного народничества, не так уж прост. Во всех странах Европы, а также в России, дворянство совершило длительную эволюцию, как в политическом и нравственном, так и в культурном отношении.
Еще в допетровскую эпоху в различные слои русского общества начинали проникать представители, как европейской (преимущественно лютеранской), так и восточной (исламской) культуры. Нас в основном интересует культурологический пласт, привнесенный на общерусский фон со стороны Балтии. Со времен Петра I влияние на русскую культуру со стороны преимущественно протестантских стран становится преобладающим. И надо сказать, что это влияние носило преимущественно позитивный характер. Видный писатель и публицист Н.А. Полевой с некоторой иронией замечал: «Мы до сих пор и для себя самих не можем составить порядочного описания России, порядочного описания Петербурга и Москвы. Спасибо, добрые иностранцы за нас хлопочут и составляют нам географии и истории, из которых мы изучаем Россию».
Среди иностранцев, оказавших влияние на российский общекультурный подъём особое место занимает эстляндское и лифляндское дворянство.
Следует отметить, что выражение «Остзейские немцы» применительно к прибалтийским аристократам не совсем корректно. Большинство из них были действительно выходцами из Германии, потомками средневековых рыцарей – крестоносцев. Но были среди них и потомки ассимилированных немцами шведов и датчан и даже представители романских народов. Их объединяла только единая религия. Историк Август Шлёцер, трудившийся в Петербургской Академии наук над древнерусскими летописями, так охарактеризовал религиозную обстановку в России: « Общественное богослужение совершается теперь на 14 языках…никого не спрашивали: какого ты вероисповедания? Да едва ли спрашивали: какой ты нации? но впоследствии стали спрашивать: в чем ты нам можешь пригодиться?».
Особое значение имела веротерпимость для армии. Будущих офицеров с детства приучали уважать религиозные воззрения друг друга. В петербургском Сиротском институте (в последствие Александровском кадетском корпусе) находилось около 120 мальчиков православного, лютеранского, католического и мусульманского вероисповеданий. Всё это были дети дворян, которых воспитывали по военному и приучали к командованию. Императорской династии также была свойственна глубокая веротерпимость. Леопольд фон Герлах, генерал-адъютант прусского короля Вильгельма IV, отмечал: «Никто не смущается тем, что воспитатель Великого Князя – лютеранин».
Французский писатель и путешественник Теофиль Готье подчеркивал открытость петербургского общества к инославным общинам: «На Невском проспекте идеи религиозной терпимости прямо-таки претворены в жизнь, и самым либеральным образом. Буквально нет ни одного вероисповедания, какое не имело бы своей обители, своего храма на этой широкой улице».
«Дух религиозной терпимости, который отмечает русское правительство и русскую нацию, – пишет Генрих Шторх, — находит себе все новую пищу при большом смешении религий в польских, немецких и отчасти и в собственно русских провинциях». «Как известно, — продолжает Шторх, — лютеранские общества в Лифляндии и Эстляндии, с тех пор как они находятся под русским владычеством, всегда имели своих генерал-суперинтендантов. Теперь именным императорским указом должность генерал – суперинтенданта основана и для Ингерманландии, и эта должность поручена бывшему пробсту и пастору при церкви святой Анны в Петербурге Ф.Фр. Рейнботу».
Описав торжественную церемонию возведения пастора Рейнбота в суперинтенданты, Шторх замечает: « Здесь присутствовали даже лица императорской фамилии … Они придавали собранию торжественный и блестящий вид, а вместе с тем и показывали прекрасный и благородный пример духа терпимости под мудрым и либеральным управлением Александра». О благожелательном отношении российских Государей к лютеранам свидетельствует книга Генриха Шторха «Россия при Александре I», изданной на немецком языке в Петербурге. Сам Шторх, будучи вице-президентом С.-Петербургской Академии наук, преподавал политическую экономию Вели кому Князю Николаю Павловичу.
Хотелось бы отметить тот факт, что остзейское дворянство уже со времен вступления русских войск на земли Балтии с пониманием относилось к религиозной и национальной политике русских властей. Достаточно вспомнить лифляндского патриота Иогана Рейнгольда Паткуля, принявшего мучительную смерть от шведских палачей за поддержку политической линии Петра I в прибалтийском вопросе. Потомки тевтонских рыцарей, осевших на землях Эстляндии, датских, а позднее и шведских дворян оказывали активную поддержку русскому правительству в деле укрепления позиций России на берегах Балтийского моря. Аристократические имена Икскюлей, Клодтов, Толей, Бенкендорфов, Дельвигов, Корфов, Струве, Клюкки фон Клюгенау, Веймарнов , Тизенгаузенов, Штакельбергов, графов Сиверсов, и многих других войдут в историю как остзейского, так и русского дворянства. К этому хотелось бы добавить, что в истории мы практически не встречаем имен эстонского или латышского происхождения. Эстонские фамилии появляются в документах только с 1809 года. В этом великая заслуга Александра I отменившего крепостное право в Эстляндии и Лифляндии в 1816 г.
Думается, что позитивную роль остзейского дворянства в истории общероссийской жизни следует начать с освоения потомками немецких и особенно датских рыцарей, морских и океанских просторов. И сразу же на память всплывает образ капитан-командора Витуса Беринга, совершившего арктическое путешествие к берегам Камчатки и Америки и открывшего для России и всего цивилизованного мира, названные его именем море, пролив и группу островов (знаменитые Командорские о-ва). Затем открывается целый ряд исследователей морских просторов – барон Ф. Врангель, Э. Беллинсгаузен – один из первых исследователей Антарктиды, первый русский кругосветный путешественник И.Крузенштерн и воспитатель Великого Князя Константина Николаевича прославленный флотоводец и путешественник Федор Петрович Литке.
В области литературы нельзя не вспомнить имен Д. И. Фонвизина (фон Визина) и замечательного писателя, автора «Толкового словаря живого великорусского языка» В. И. Даля, горячо верившего в русский народ и всю свою жизнь отдавший служению России на военном, медицинском и литературном поприще. Он был последним, кто находился у постели умирающего А.С.Пушкина.
Близким другом Пушкина был и барон Антон Антонович Дельвиг, сын генерал-майора русской армии, замечательный лирический поэт, автор всем известного «Соловья», переложенного на музыку композитором Алябьевым. Пушкин посвятил «высокородному барону» шутливое послание, «воспевающее» родословную поэта и прилагающему к посланию, присланный ему из Риги, обнаруженный дерптским студентом Вульфом, череп некого средневекового барона. «Прими ж сей череп, Дельвиг, он принадлежит тебе по праву. Обделай ты его барон, в благопристойную оправу. Изделье гроба преврати в увеселительную чашу, вином кипящим освяти, да запивай уху да кашу». Весельчак Пушкин беззлобно пошутил над своим любимым другом.
Многие остзейские дворяне вступали в родственные связи с русскими аристократами. На линии Балтийской железной дороги, связывающий Петербург и Ревель, находится станция Веймарн, названная так по фамилии старинного русско-немецкого рода Веймарнов. Этот род происходит от купцов центральной Германии, в XYI обосновавшегося в Гапсале, а затем в Аренсбурге на о.Эзель, где был возведен в дворянское достоинство. В XYIII в. род Веймарнов обосновался в Ямбургском уезде С.Петербургской губернии. Здесь ими было построено нескольких церквей и крестьянская сельскохозяйственная школа. Любопытно отметить, что Ямбургский уезд иногда называли «баронским уездом». В 1922 году Ямбург был переименован (так же, как и Аренсбург) в честь агента Коминтерна В.Кингисеппа.
В феврале 1918 г. сестра П.А. Веймарна, кн. Л.А.Оболенская с сыном были зверски убиты на станции Веймарн матросом – большевиком. Среди злодейств, совершенных большевиками под Петроградом следует назвать и убийство двух братьев баронов Врангелей и их родственников – матери и сына князей Оболенских. Все они были жившими в Ямбургском уезде потомками прадеда А.С.Пушкина А.П. Ганнибала.
Бароны Врангели старинный и знатный дворянский род датского происхождения, известен с начала XII столетия. Представители этого рода выдвинулись на военном поприще в Дании, Швеции, Австрии, Испании и в России. Они дали семь фельдмаршалов, более тридцати генералов и семь адмиралов. Остзейская и русская линии рода баронов Врангелей берут свое начало от вассала датского короля Вольдемара II – Тука Вранга, под командованием которого в 1219 г. был оставлен гарнизон Ревеля, принадлежавшего тогда, как и вся Эстляндия, Дании. В С-Петербургской, Эстляндской и Лифляндской губерниях их предкам принадлежали многочисленные вотчины. Бароны Врангели состояли в тесном родстве с баронами Корфами, Штакельбергами, князьями Голицынами и Куракиными, графами Шуваловыми. Среди их потомков был знаменитый белый генерал Петр Николаевич Врангель и видный ученый искусствовед барон Николай Николаевич. Среди других представителей этого рода хотелось бы отметить двух мучеников – Михаила Михайловича и владельца замечательной усадьбы в имении Торосово под Петергофом, Георгии Михайловиче, родственника троюродной сестры А.С. Пушкина зверски убитом на глазах у жены и детей. Большинство других представителей этого рода пребывают ныне за границей.
Итак, ученые, путешественники, флотоводцы, полководцы, поэты, государственные деятели. Но мы не можем пройти мимо фигуры одного из самых крупных российских скульпторов и всей северной Европы барона Петра Карловича Клодта фон Юргенсбурга. Все, кто был в Петербурге, знают его «Укрощение коня» на Аничковом мосту. Подобные же кони были созданы им для Берлина и Неаполя. Перед зданием Исаакиевского собора возвышается конный памятник императору Николаю Павловичу, безукоризненный с технической точки зрения, выполненный только что изобретенным методом гальванопластики. Им же выполнены многие скульптуры, украшающие Исаакиевский собор снаружи и внутри. В соборе обращают на себя внимание огромные изображения святых на главном иконостасе, выполненные художником — эстляндцем Карлом фон Неффом . Теофиль Готье с восторгом писал о соборе: «Исаакиевский собор блещет в первом ряду церковных зданий, украшающих столицу всей Руси. Это – только что завершенный храм, целиком построенный в наши дни. Можно сказать, что это наивысшее достижение современной архитектуры».
Помимо Петра Карловича Клодта русское искусство прославили и другие представители этой династии. Среди них художники-пейзажисты, жанристы, театральные художники. Особенно известен мастер акварели, иллюстратор к произведениям Н.В Гоголя («Заколдованное место», «Сорочинская ярмарка»), барон Михаил Петрович Клодт фон Юргенсбург.
Но особое место среди аристократов Балтии занимает род баронов Штиглицев. Этот род не принадлежит к древним рыцарским фамилиям. В 1798 году Фредерика Луиза Штиглиц, вдова придворного советника князя Вальдекского , продала свой дом в Арользене («столице» княжества) и переехала к старшему брату, учившемуся в Геттингенском университете. Потомки Штиглицев в поисках счастья отправились в Россию. Один из братьев Штиглицев — Людвиг основал в 1803 году собственный торговый дом. В вознаграждение услуг оказанных правительству, Людвиг Штиглиц получил баронский титул. Он становится одним из создателей пароходной линии между Любеком и Петербургом. В 1841 году он заключил первый российский государственный заем в 50 миллионов рублей серебром на постройку железной дороги из Петербурга в Москву. Значительные суммы Штиглиц вносил на содержание Технологического института и двух училищ – Коммерческого и Торгового мореплавания. На его счет существовали Дом призрения для нищих, детская больница и образцовый приют. Наследником многомиллионного состояния стал единственный сын Людвига – Александр Штиглиц.
Александр учился в Дерптском университете, где учились русские поэты и писатели Н.М.Языков, и В.И.Даль. В университетских стенах часто бывал В.А.Жуковский. Поклонник Шиллера и Гете, Александр вовсе не мечтал стать финансистом. Но судьба распорядилась иначе. Сам Николай II вынужден был уговаривать молодого барона не бросать дело его отца. Уступив просьбе императора, Александр быстро постиг механику финансового дела. Он понял, что деньги не могут быть самоцелью, они – кровеносная система экономики. Получив от отца петербургские бумагопрядильные мануфактуры, он в 1845г. строит железную дорогу на Петергоф и вскоре становится учредителем Главного общества российских железных дорог, которые должны были связать земледельческие районы юга России с Петербургом, Москвой и Варшавой.
Начиная с 1860 года, Александр Штиглиц начал отходить от коммерческой деятельности. Он ликвидировал все банковские дела и перешел на государственную службу. Ему был предложен пост управляющего Государственного банка, и он был произведен в чин тайного советника. Капитал в сто миллионов давал Штиглицу свыше трех миллионов годовых, что было достаточно для того, чтобы заняться главным делом его жизни – меценатством. Интерес к искусству не оставлял барона всю жизнь. Он решил поддерживать преимущественно художественные ремёсла.
Человеком, непосредственно подвинувшим Штиглица к меценатству, был его зять, Александр Александрович Половцов. У Александра Штиглица и его жены Каролины Логиновны не было детей. Они удочерили и воспитали приемную дочь Надежду Михайловну. Александр Половцов попал в дом Штиглица в качестве репетитора приемной дочери барона. Он обратил внимание Штиглица на то, что в России нет высококвалифицированных специалистов для развивающейся художественной промышленности.
В январе 1876 года барон А.Л.Штиглиц передал в министерство финансов один миллион рублей «ради развития художественной стороны отечественной промышленности». На эти деньги было решено создать училище технического рисования. В Петербурге в Соляном городке началось возведение специального здания для этих целей. Здание было готово в 1881 году. Александр Половцов и директор училища академик архитектуры Максимилиан Месмахер убедили Штиглица пожертвовать еще пять миллионов рублей на создание при училище специального музея.
Музей должен был стать для учащихся своеобразным наглядным пособием с древнейших времён до середины XIX в. Сам Александр Штиглиц не дожил до открытия музея. После его смерти закупками у частных лиц и на аукционах Александр Половцов. Музей получился уникальным. Именно здесь экспонировались найденные Генрихом Шлиманом сокровища Трои. Спустя несколько лет после смерти барона главный зал училища украсила беломраморная скульптура работы Марка Антокольского, изображающая, сидящего в кресле барона Александра Штиглица. В советские годы по идеологическим соображениям, училищу было присвоено имя В.И. Мухиной, никакого отношения к училищу не имевшей. В настоящее время училищу было возвращено имя барона Штиглица. Благотворительность барона не замыкалась только на рисовальном училище. Он неоднократно оказывал помощь различным учебным заведениям и богадельням, глазной клиника на Моховой. Но особенным заботам барон одарил городок Ивангород на берегу Наровы. Благодаря этим заботам потомок немцев из княжества Вальдек станет достойным представителем эстляндского дворянства.
История Ивангорода тесно связана с нарвскими водопадами. Река Нарова в этом месте разделяется небольшим островом Кренгольм. Слева и справа от острова обрывистые утесы из местного плитняка образуют два русла, каждое из которых обрывается отвесной скалой. По совокупной ширине нарвские водопады считаются крупнейшими в Европе. С XYI века источники, рассказывающие об Ивангороде и Нарве, непременно упоминали о красоте нарвского водопада. Побывавший на водопадах Петр I, нашел, что они чрезвычайно удобны для строительства предприятий, которые можно приводить в действие энергией падающей воды.
Вскоре в Ивангороде и Нарве активизировалось развитие лесообрабатывающей промышленности. Стоимость земель в районе водопадов была значительной, и владели им наиболее богатые нарвские купцы. В 1836 году было учреждено акционерное «Общество Нарвской мануфактуры». В число его учредителей вошли министр иностранных дел граф К.Нессельроде, начальник III отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии граф А.Бенкендорф и придворный банкир Л.Штиглиц.
Расцвет фабрики и поселка « Парусинка» связан с именем Александра Штиглица, который выкупил в 1845 году у акционерного общества Суконную мануфактуру. Он произвел коренную модернизацию всего оборудования предприятия, резко увеличив производство сукна, идущего в основном на нужды армии, и приступил к строительству фабрики по производству льняных тканей. Обе фабрики были любимым детищем барона А.Штиглица. Основной продукцией фабрики была парусина для нужд флота. Продукция предприятия отмечалась на самых престижных выставках в России и за рубежом.
Обе фабрики имели градообразующее значение. Вокруг мануфактур сложились два самостоятельных поселка. В каждом имелись своя школа и больница. При мануфактурах были организованы рисовальные классы, являющиеся филиалом Центрального Рисовального училища в Петербурге. Социальное положение рабочих на фабриках Штиглица были образцовыми с точки зрения условий труда. Как известно, Кренгольская мануфактура прославилась на всю Россию своими революционными выступлениями. На фабриках Штиглица такого явления не было. В письме одного из рабочих эстляндскому губернатору князю Шаховскому указывается, что «на суконно-льняной фабрике другие правила, и людей не так изнуряют работой, как на Кренгольме».
Из вышесказанного видно, что барон Александр Штиглиц был весьма незауряным человеком. С одной стороны, это крупнейший капиталист, наращивающий капитал самым быстрым и эффективным способом. С другой стороны, это крупнейший меценат, жертвовавший деньги на просвещение, культуру, церковь, образованный, энергичный и вместе с тем, невероятно скромный человек; умный предприниматель, знавший, что социальный фон жизни рабочих, культура труда напрямую связаны с его производительностью.
Барон Александр Людвигович Штиглиц умер 24 октября 1884 года. Отпевали его в лютеранской церкви свв. Петра и Павла, что на Невском проспекте. На следующее утро состав из десяти вагонов увез покойного в Нарву, в его имение, где он завещал себя похоронить. Поезд встретили рабочие Суконной и Льнопрядильной фабрик. На своих руках они несли гроб с телом хозяина до самой церкви. Еще в 1852 году Александр Штиглиц построил здесь свою летнюю резиденцию, в которой жил сам, а потом его наследники.
Дом был деревянным, сделанным под русскую старину. Здесь часто останавливались Высочайшие особы во время своих поездок по северо- западу страны. Несомненным украшением этих мест был водопад воспетый поэтом К.К.Случевским. Сегодня от усадьбы сохранился лишь фундамент среди зарослей парка. Не сохранилась и церковь Живоначальной Троицы, которую барон Александр Штиглиц распорядился построить над могилой жены, как фамильную усыпальницу. Архитектор храма Георг Иванович Кракау, академик, архитектор Дирекции Императорских театров. По его проектам были построены Балтийский вокзал и особняк барона Штиглица на Английской набережной. Церковь была построена в стиле историзма, интерпретирующей формы древнерусской архитектуры. Её часто посещали царственные особы. 30 октября 1884 года здесь был похоронен и сам Штиглиц, позднее здесь были похоронены Надежда Михайловна Половцова и сам Александр Александрович Половцов, а также четверо их детей. Храм прекратил свое существование в годы Второй Мировой войны.
До 1997 года останки усыпальницы баронов Штиглицев являли собой пример глумливого отношения к Богу и к подлинным патриотам России. Сейчас храм возвращен церкви. Настоятелю прихода удалось отремонтировать крышу и привести в порядок усыпальницу храмоздателей. В храме регулярно совершаются богослужения. Хочется верить, что память о делах большого патриота русской земли, немца по рождению, но русского по духу, останутся жить в веках.
Приложение:
Рецензия на книгу М.Гайнуллина «Галерея остзейских героев эпохи наполеоновских войн»
В глубоко продуманной научной работе г-на Гайнуллина, посвященной героическим деяниям остзейских дворян, верно служившим России, и её Государям, проводится, глубокая мысль, что дворянство характеризует не принадлежность его к той или иной нации или расе, а именно принцип его служения, его присяге на верность стране, вождю, полководцу. Если вспомнить, что предки большинства остзейских дворян являлись рыцарями, то будет понятен и смешной для современного человека, принцип служения даме (пусть даже и не слишком прекрасной).
Если говорить серьёзно, то ведь большое число российских высокородных дворян имели татарские корни. Достаточно вспомнить князей Юсуповых, Урусовых, да и тех же Годуновых, чтобы в этом убедиться. Татарские корни имелись у виднейших славянофилов Аксаковых. К сожалению, некоторые выдающиеся русские поэты и писатели, например, Н.А.Некрасов, М.Е.Салтыков нередко допускали грубые литературные выпады по адресу дворян татарского происхождения. Повторим – дворянство определяется не национально-расовым происхождением, а служением.
Имена большинства героев, которые встречаются на страницах данного исследования, в той или иной степени известны современному читателю. Это, прежде всего, имя великого полководца и государственного деятеля М.Б.Барклая де Толли, которому в работе посвящено много замечательных страниц. Имена других, даже не столь знаменитых генералов, также отмечены автором с самой лучшей стороны.
Книга прекрасно иллюстрирована портретами генералов кисти Дж. Доу, сценами сражений работы Питера фон Гесса, Ж.-Ш. Лангуа, Н.Самокиша, А.Коцебу, Л.Эльсхольца, М.Микешина , В. Мазуровского и ряда других, а также жанровыми картинами Б.Виллевальде, А. Кившенко, В.Верещагина. Отрадно было увидеть на страницах книги изображения орденов, как русских, так и иностранных, которыми были награждены наши славные генералы. Особенно неожиданно и трогательно было увидеть литографический портрет князя Барклая де Толли работы славного «кобзаря» Т. Г.Шевченко. Образ полководца, предки которого были уроженцами далёкой Шотландии, оказался не чуждым выходцу из крепостных украинских крестьян, которому было близко все великое и прекрасное, с каким бы народом это не было связано. Как отличается этот подход от взглядов современных борцов за «щирую Украину» порошенок, тимошенок, порубиев, яценюков и прочих «майданутых» киевских «патриотов».
Подробно повествуя о подвигах славных генералов, автор касается не только вопросов, связанных с периодом с 1812 по 1814 годы, но и с теми моментами, которые характеризовали их деятельность в предшествующие и последующие годы. Таким образом, перед читателем возникает развернутый образ героя на протяжении всей его жизни. Правда, в некоторых случаях, автор намеренно или случайно старается избежать описания тех моментов, которые характеризуют героя с якобы отрицательной стороны. Например, блестяще охарактеризовав генерала от инфантерии, графа Карла Федоровича Толя, любимого ученика Кутузова, сподвижника Суворова и Милорадовича, автор допускает досадную неточность. Описывая поведение знаменитого генерала на Сенатской площади 14 декабря 1824 г. он не отметил, что именно Толь отдал приказ стрелять из орудий по мятежникам. Это случилось уже после того, как был смертельно ранен его военный наставник и боевой друг генерал Милорадович и когда события на площади угрожали жизни самого Государя и всей его семье. Не случайно в день коронации Николая I , К.Ф.Толь был произведен в генералы от инфантерии.
От указанной погрешности избавлен очерк, посвященный графу А.Ф.Бенкендорфу. Автор прямо указывает на то, что граф, узнав о готовящемся заговоре членов тайного «Союза благоденствия», немедленно сообщил о нем Александру I, и не его вина, что Государь, оставил это сообщение без внимания. Автор создает объективный образ справедливого, не смотря на его строгость, шефа жандармов и начальника III отделения Собственной Его Величества канцелярии. Значительное место в очерке уделено графу как эстляндскому дворянину- владельцу майоратного имения Фалль (ныне Кейла-Йоа).
Хотелось бы сделать небольшое замечание об очерке, посвященном барону Г.В.Розену. Участник Бородинского сражения, битвы под Красным и тяжелых боёв в Польше, храбрый генерал был послан на Кавказ, где успешно смирил Чечню и Дагестан. В 1837 году ему удалось на определенное время усмирить горцев Шамиля и Шамиль запросил перемирия. В Государственной Третьяковской галерее находится картина Г.Г.Гагарина «Свидание генерала Клюги фон Клюгенау Ф.К. с Шамилем в 1837 году». Картина была написана в 1849 году. Барон Франц Карлович Клюги (Клюкки ) фон Клюгенау, один из генералов подчиненных фон Розену. Видимо он поторопился донести своему командующему, что Шамиль готов явиться в Тифлис для встречи с Государем, но был обманут вождем горцев. Автор полагает, что с этого времени блестящая карьера барона Г.В.Розена пошла к закату. Но на другой странице автор указывает , что в том же году, посетив Тифлис, император остался доволен деятельностью Розена и выразил ему свое высочайшее одобрение.
В очерке, посвященном Петру Кирилловичу, графу Эссену неоднократно подчеркивается не только героизм графа, но и его гражданское мужество, особенно в его должности генерал-губернатора Санкт-Петербурга, а также его заботы об улучшении быта башкир и киргизов в его бытность губернатором Оренбурга. Но говоря о потомках графа, автор не отметил, является ли его потомком адмирал Эссен, чей прах покоится на кладбище Новодевичьего монастыря в Петербурге. Впрочем, всё это несущественные моменты, не нарушающие общего положительного впечатления от труда господина М.Гайнуллина.
Хотелось бы отметить буквально энциклопедический характер сведений об орденах и медалях, как русских, так и иностранных. Читателям будет интересно получить глубокие сведения о многочисленных орденах, которыми были награждены наши военачальники и о значении этих орденов для истории нашей страны. В заключении хотелось бы ещё раз поблагодарить г-на Гайнуллину за замечательную книгу.