Монархисты против Гитлера

20 июля 1944 г. произошло покушение на Гитлера, предпринятое группой германских офицеров, большинство из которых были монархистами.
В советской пропаганде вся антинацистская деятельностиь так или иначе, связывалась с героическими усилиями немецких коммунистов. Однако, анализ событий, происшедших 20 июля показывает, что не только руководство, но и рядовые коммунисты, не имели к ним никакого отношения. Советское мифотворчество пыталось доказать что главный виновник этих событий был, если не коммунист, то, во всяком случае, близкий к ним по духу человек. Так кем же был он на самом деле?

Клаус Филипп Шенк граф фон Штауфенберг родился в 1907 г. в старинной знатной семье из Южной Германии. По линии матери графини Икскюлль Гиллебрандт, он приходился праправнуком Гнейзенау, одного из героев освободительной антинаполеоновской войны. Отец Клауса был гофмейстером последнего короля Вюртемберга. Семья была высокообразованной и приверженной римско-католической церкви.
В возрасте 19 лет, следуя семейной традиции, фон Штауфенберг пошел на службу в армию кадетом-офицером Бамбергского кавалерийского полка. В 1936 г. он поступил в военную академию, а два года спустя, получил направление в Генеральный штаб.
Как и большинство офицеров его выпуска, он был монархист в душе, но поначалу он не был противником национал-социализма, в котором видел орудие для реванша Германии после позорного Версальского мира. Поэтому действия вождя по укреплению порядка, восстановлению немецкой экономики, возрождению армии им, безусловно поддерживались.
Однако ужесточение внутреннего режима и растущая агрессивность во внешней политике в конце 30-х вызвали первые сомнения относительно правильности политики нацистского режима. Помня о катастрофе, к которой привела воинственная самоуверенность Германии, развязавшей I Мировую войну, фон Штауфенберг был против новой большой войны, которая могла стать затяжной, обернуться страшными потерями и, в конечном счете, поражением.
Тем не менее, с началом войны он посчитал своим долгом служить родине, и быстро выдвинулся как офицер 6-й танковой армии генерала Гёпнера, участвовавшей в кампании в Польше и во Франции. Когда началась война с СССР, он 1,5 года находился на оккупированной территории, помогая формировать русские добровольческие антисоветские части из военнопленных. Зверства СС в России окончательно отвратили его от поддержки нацизма и его вождя. Он пришел в выводу о необходимости избавления Германии от гитлеровской тирании, и сочувствовал русским, стремившимся освободиться от тирании сталинской.
Заговор против фюрера к этому времени уже существовал. Его участниками были представители высшего германского офицерства – начальник штаба резерва Вермахта генерал-полковник Людвиг фон Бек, генерал-фельдмаршал граф фон Вицлебен, генерал-полковники Гёпнер и Ольбрихт, командующий войсками во Франции Штюльпнагель и другие. Ко времени открытия второго фронта на Западе, к заговорщикам примкнули фельдмаршал фон Клюге, генерал Шпейдель, герой африканской операции фельдмаршал Эрвин Роммель.
После катастрофы на Волге, фон Штауфенберг попросил направить его на фронт в Тунис. Но 7 апреля его автомобиль наскочил на мину. Он потерял левый глаз, правую руку и два пальца левой руки. В течение нескольких недель казалось, что он полностью лишится зрения, если останется живым. Но уже летом 1943 г. фон Штауфенберг писал генералу Ольбрихту, что может держать ручку тремя пальцами левой руки и готов вернуться на службу. Путем долгих размышлений он приходит к выводу, что обязан взять на себя миссию избавления страны от Гитлера. «Я чувствую, что должен теперь что-то предпринять, чтобы спасти Германию, - сказал он своей жене Нине фон Штауфенберг. – Мы, офицеры Генерального штаба, обязаны взять на себя долю ответственности».
Получив назначение на должность начальника штаба у генерала Ольбрихта, фон Штауфенберг начал учиться обращению с имевшимися в Абвере бомбами английского производства. Его ясность мышления, религиозность, незаурядный организаторский талант, вселили надежду в заговорщиков, но и породили его разногласия с крупным финансистом Герделером и дипломатами фон Хасселем и фон Попитцем
Эти люди также придерживались консервативных взглядов и ратовали за восстановление монархии Гогенцоллернов, но не могли прийти к единому мнению, которого из принцев возвести на престол. Фон Попитц, один из главных заговорщиков из числа гражданских лиц, желал видеть на престоле кронпринца, бывший президент рейхсбанка Шахт отдавал предпочтение его старшему сыну, а Герделер – младшему сыну Вильгельма II, принцу Оскару Прусскому. К 1941 г. наиболее подходящей кандидатурой на трон был признан Луи-Фердинанд, второй сын кронпринца. Он разделял патриотические настроения, был образован и интеллигентен. Его жена, принцесса Кира (дочь российского императора в изгнании Кирилла Владимировича), привлекательная, рассудительная и мужественная пользовалась большим уважением в немецких монархических кругах. На переходный период, до принятия постоянной конституции, предполагалось, возложить верховную власть на регента, который в качестве главы государства будет назначать правительство.
Другой проект был разработан группой Крайзау, возглавляемой графом Гельмутом фон Мольтке, правнучатым племянником того самого графа Мольтке, который привел прусскую армию к победе над Францией в 1870 г., и графом Питером Йорком фон Вартенбургом, близким родственником Штауфенберга. Другом Штауфенберга был и дипломат барон Адам фон Тротт цу Зольц, а также бывший посол в Москве граф Фридрих фон Шуленбург, горячий противник войны с России. Правда, эта группа была скорее дискуссионным клубом, члены которого представляли самые различные круги немецкого общества, объединенные лишь общей ненавистью к нацизму, и разделявшие убеждения, близкие к христианскому социализму. Среди них был и д-р Шенфельд, член отдела внешних сношений немецкой евангелической церкви, и пастор Дитрих Бонхоффер – один из активнейших заговорщиков.
В 1943 г. произошло несколько встреч между членами кружка Крайзау и группой Бека, Герделера и Хасселя. Уже в ходе совещаний разгорелся жаркий спор о будущей экономической и социальной политике, причем Мольтке и Йорк столкнулись с бывшим бургомистром Лейпцига, англоманом Герделером. Группа Бека, мыслившая, более прагматично, стремилась покончить с Гитлером любым способом для захвата власти. Бек и Герделер поддерживали контакты с Западом, стремились связаться с Черчиллем. Некоторые из заговорщиков, особенно Попитц, видели вероятного преемника Гитлера в Гиммлере и даже стремились установить с ним связь (сам Гиммлер, обнаружив заговорщиков, шел по их следам, почти до конца вел двойную игру, в которой погубил многих из них).
Из всех членов этой группы фон Штауфенберг отличался наибольшей практичностью. Вскоре он собрал вокруг себя большинство ключевых фигур, из числа тех, кто был ему нужен. Помимо его начальника Ольбрихта, это были генерал фон Хазе, начальник берлинской комендатуры, генерал Эрих Фельгибель, начальник службы связи при верховном главном командовании и генерал-квартирмейстер Вагнер.
Фельдмаршал фон Вицлебен, один из первых лидеров заговора, намечался на должность главнокомандующего вооруженными силами, но он числился в резерве и не имел в подчинении крупных сил. Прозондировали фельдмаршалов фон Рунштедта и фон Манштейна, но они не пожелали нарушить присягу, данную фюреру. К их чести, доносителями они не стали. Большие надежды возлагались на Роммеля.
Но вечером 17 июля, возвращаясь в свой штаб из Нормандии, знаменитый «Лис пустыни», находившийся в штабной машине, был обстрелян с бреющего полета истребителями союзников, и ранен настолько тяжело, что сначала посчитали, что он не проживет и нескольких часов. Это была катастрофа. «Заговорщики остро почувствовали, что лишились сильной опоры, - вспоминает Шпейдель, один из немногих оставшихся в живых антигитлеровски настроенных генералов. В этих условиях, фон Штауфенберг и его сторонники принимают окончательное решение: «Необходимо любой ценой осуществить убийство… Мы должны показать всему миру и будущим поколениям, что борцы немецкого Сопротивления осмелились предпринять решающий шаг, рискуя собственной жизнью. Все остальное по сравнению с этой целью ничего не стоит».
Между тем, Гестапо начала производить первые аресты. Дело в том, что вопреки советам Герделера, заговорщики решили установить контакт с коммунистами. Сделано это было по предложению, входившего в кружок Крайзау, умеренного социалиста Рейхвейна. Хотя Штауфенберг относился к этим контактам неодобрительно, но социалисты Рейхвейн и Лебер настояли на этом. 22 июня состоялась встреча двух социалистов и коммунистов Франца Якоба, Антона Зефкова и некого Рамбова, оказавшегося провокатором. На следующий день все они были арестованы и четверо из них казнены. На этом сотрудничество с коммунистами закончилось. Но арест Лебера и Рейхвейна подтолкнули заговорщиков к более решительным действиям.
Несмотря на отсутствие Гиммлера и Геринга, которых по разработанному заговорщиками плану «Валькирия», также необходимо было уничтожить, Штауфенберг, по согласованию с Беком и Ольбрихтом, решил действовать. Намечено было нанести три удара. В ставке Гитлера Вольфшанце в Восточной Пруссии, удар должен был нанести сам Штауфенберг со своим адъютантом лейтенантом фон Хефтеном, при помощи начальника связи генерала Фельгибеля. Это была самая опасная и ответственная часть операции. Второй центр операции находился в Берлине. Здесь все должно быть сосредоточено в руках Бека, Ольбрихта и, возможно, начальника резервной армии Фромма, а также фельдмаршала Вицлебена. Третий центр операции находился во Франции. Здесь главная роль отводилась фон Штюльпнагелю и фон Клюге.
Утром 20 июля 1944 г. Штауфенберг вылетел из Берлина в направлении Растенбурга, откуда на штабной машине он направился в Вольфшанце. С собой он вез портфель, в котором была спрятана бомба замедленного действия. В этот день Штауфенберг должен был лично доложить Гитлеру о положении дел с новыми дивизиями ополчения. На совещании должны были присутствовать начальник штаба Oberkommando der Wermacht (OKW) фельдмаршал Вильгельм Кейтель – человек, сделавший карьеру при Гитлере и всем ему обязанный и начальник оперативного управления OKW – генерал-полковник Альфред Йодль, опытный штабист.
Разыскав начальника связи Фельгибеля и договорившись с ним о том, чтобы связь между Вольфшанце и Берлином была бы под его контролем, Штауфенберг в сопровождении Кейтеля вошел в бункер. До взрыва оставалось 10 минут. Гитлер, склонившись над картой, слушал доклад начальника оперативного управления сухопутных сил генерала Хойзингера. Рядом с ним находился Йодль. Поставив портфель под стол, почти у самых ног Гитлера, Штауфенберг, сославшись на срочный телефонный звонок, вышел из помещения. Через 2 минуты прозвучал взрыв. Предупрежденный Штауфенбергом генерал Фельгибель сообщил в Берлин об удавшемся покушении и заблокировал дальнейшую связь. Уверенные, что все прошло благополучно, Штауфенберг и Хефтен прошли через усиленную охрану СС, и на самолете вылетели в Берлин.
Однако Фельгибель скоро убедился, что Гитлер жив. Полковник Брандт передвинул портфель Штауфенберга за массивную ножку стола, которая послужила своего рода щитом для фюрера. В результате взрыва погибло четыре человека, в том числе и Брандт. Серьезно пострадали Йодль и Хойзингер. Фюрер отделался контузией и легкими ожогами. Кейтель вообще не пострадал и сразу же взял инициативу в свои руки.
По мнению Фельгибеля, дело зашло слишком далеко, чтобы что-то вернуть. Узнав, что заговорщики уже дали сигнал к началу операции «Валькирия», он отдал приказы, которые мог отменить только Гитлер, и в последующие два с половиной часа «Вольфшанце» был полностью отрезан от мира. Однако в Берлине генералы Гепнер и Ольбрихт проявили нерешительность. Они обратились к своему непосредственному начальнику Фромму, который решил подстраховаться. Связавшись с «Вольфшанце» он узнал от Кейтеля, что покушение сорвалось. Прибывший Штауфенберг, поняв, что убедить Фромма невозможно, принял решение изолировать его.
Затем, Штауфенберг и прибывший в военное министерство Бек, попытались укрепить свою власть над берлинским гарнизоном и установить связь с западным фронтом. Но не бездействовал и Кейтель, распространивший информацию, что попытка убийства фюрера не удалась. В 21 час по радио к немецкому народу обратился сам Гитлер. Для многих офицеров, готовых участвовать в восстании, стало ясно, что заговор провалился.
Ольбрихт, его начальник штаба полковник Мерц фон Квирингейм, а также Бек и Гепнер были арестованы. Освобожденный Фромм, приказал расстрелять Штауфенберга, его адъютанта фон Хефтена, Ольбрихта и Квиригейма. Последними словами Штауфенберга были: «Да здравствует священная Германия!». Бек попросил оставить ему пистолет для самоубийства. После двух неудачных попыток 64-летний бывший начальник германского Генштаба был застрелен унтер-офицером. Гепнер был взят под стражу. Он надеялся оправдаться перед фюрером, но был приговорен к жесточайшей казни. Фромм также был расстрелян по приказу Гитлера.
Между тем, на Западном фронте, генерал фон Штюльпнагель, узнав о покушении на Гитлера, приказал арестовать всех офицеров гестапо и разоружить войска СС, но нерешительная позиция командующего фронтом фон Клюге, привела к тому, что успешно начатая акция закончилась плачевно. Штюльпнагель пытался покончить самоубийством, бывший герой Вердена фон Клюге застрелился, покончил с собой и генерал фон Тресков, «личный враг Гитлера», сыгравший главную роль в привлечении к заговору Штауфенберга. Наконец, покончил с собой и Роммель, взамен на обещание фюрера, что семья его не будет подвергаться преследованиям.
Процессы над остальными заговорщиками длились до весны 1945 г. Первый проходил в Берлине 7 и 8 августа. Прокурором выступал председатель Народного суда Фрейслер, который оказавшись в I Мировую войну в русском плену, стал фанатичным большевиком, а затем, вступив в НСДАП – столь же фанатичным нацистом и при этом горячим поклонником советского террора. Он специально изучал приемы А. Вышинского, чтобы применить их на практике в Германии.
На скамье подсудимых оказался фельдмаршал граф фон Вицлебен, формальный глава заговорщиков, который, узнав о неудаче покушения, удалился в свое имение, где через день был арестован. Рядом с ним сидел генерал Гёпнер, чья роль в заговоре, также оказалась пассивной, а также генерал Гельмут фон Штифф, доставивший бомбу Штауфенбергу, и начальник берлинской полиции генерал фон Хазе. Несколько младших офицеров, среди которых был двоюродный брат Штауфенберга граф Питер Йорк фон Вартенбург, дополняли генеральский список.
Обвиняемые знали, что их ожидает, но вели себя мужественно. Граф Йорк фон Вартенбург, спокойно отвечал на все вопросы, не скрывая своего презрения к нацизму. Наказание было объявлено, как только закончился суд. «Всех повесить как скот»- приказал Гитлер.
Казни продолжались до 3 февраля 1945 г., пока американская бомба не попала в здание суда, убив Фрейслера и уничтожив судебные дела остальных обвиняемых. Тем не менее, 2 февраля были казнены главные гражданские заговорщики Герделер и Попитц. Были казнены бывший также посол в Москве граф Шуленбург и бывший посол в Риме Ульрих фон Хассель.
3 августа в речи перед гауляйтерами Гиммлер заявил, что он действует в соответствии с традициями «кровной мести древнегерманского права». Касаясь конкретно Штауфенберга он заявил: «Этот человек совершил предательство, в нем кровь предателя, она будет истреблена…Семья графа Штауфенберга будет стерта с лица земли до последнего человека». Только конец войны помешал Гиммлеру осуществить свое намерение.
В начале 1994 г. в связи с 50-й годовщиной покушения на Гитлера на территории Польши был открыт восстановленный Крайзаусский замок. На церемонии открытия графиня Фрейя фон Мольтке в обращении к присутствующим подчеркнула, что ее муж вместе со своими единомышленниками с 1942 г. задумывался, о том, как будет жить Германия после Гитлера. У них был только один ответ – по христианским законам. Однако, до сих пор, левая пропаганда продолжает лгать неосведомленным людям, что героями событий 20 июля являются коммунисты и люди, разделяющие их позиции. Неудивительно, поэтому, что сын графа Штауфенберга потребовал удаления с выставки, посвященной юбилею заговора портреты Вальтера Ульбрихта и других лидеров КПГ.
В наши дни стыдно приписывать подвиг немецких патриотов, истинных аристократов и монархистов, направленный против гитлеровской диктатуры, людям, готовым служить диктатуре иного типа, но столь же варварской и антихристианской. Героям 20 июля практически ничто не угрожало. Они могли бы спокойно дождаться конца войны. Даже самым крупным из них военачальникам не угрожал суд. Но их чувство долга и глубокий патриотизм заставили их совершить мужественный поступок достойный памяти их благородных предков.