Е.Кулагин: «Революционный пыл в массах на Украине уже почти угас»

О ситуации на Украине, существующих проблемах и перспективах рассказал начальник Киевского отдела Российского Имперского Союза-Ордена Евгений Кулагин, отвечая на вопросы редактора газеты «Монархист» Михаила Кулыбина.

- Евгений Александрович, как бы Вы оценили реальную обстановку на Украине? Насколько сильны национализм и русофобия в обществе?

- Обстановка напоминает затишье перед бурей. Жизнь кажется спокойной. Из-за карантинных мероприятий социальная активность упала. Радикальные националисты тихо придавлены. Против самых активных из них открыты уголовные дела. Но они в ходе «революции достоинства» получили сильный импульс и стимул к действию. В 2014 году очень много молодых людей восхищалось их радикализмом, их организации выросли, окрепли и вышли на уровень парламента, я бы сказал, что они заняли ту нишу, которую занимали раньше коммунисты.

Коммунисты же под запретом, а их было много и вряд ли они испарились, из истории КПСС мы знаем, что они обычно уходят в подполье. И если им дать послабление, то они выйдут из подполья еще более злыми и агрессивными, чем были до запрета. Помимо коммунистов есть еще большой процент людей, по разным причинам недовольных переворотом 2014 года. За президента Януковича в 2010 году голосовали около 12 млн избирателей, и часть из них голосовали сознательно, переворот 2014 года был не конституционным, и эти люди обижены. Есть и те, кто не голосовал, но считает себя русским и был возмущен русофобской кампанией. Так же существует и религиозная напряженность, вызванная захватами храмов и дискриминационными законами. В случае ослабления власти все эти линии напряжения могут выйти наружу и вызвать гражданский конфликт.

Национализм до сих пор является важнейшей составляющей пропаганды. Правда сейчас пропаганда стала менее агрессивна, чем при предыдущем президенте, когда кругом висели плакаты с его цитатами и лозунгами вроде: «Украина превыше всего!». Сильно повлияли на жизнь карантинные мероприятия. Люди больше заботятся о здоровье и преодолевают трудности и неудобства ограничений. Война начинает забываться. А для революционеров она жизненно необходима. Если бы не потеря Крыма и конфликт на Юго-Востоке, то они бы сразу начали грызть друг друга. Общий враг сплотил их и позволил бросить самых активных в жернова войны, ведь те уже не могут остановиться в своей борьбе, и чаще всего становятся врагами новой власти. Один из лидеров Французской революции Бриссо говорил, что освободившемуся народу нужна война, «она нужна для укрепления свободы, для очистки ее от пороков деспотизма, для освобождения ее от людей, могущих ее извратить». Сейчас война уходит на второй план, и все попытки освежить боевой дух оказываются малоэффективными. Совсем недавние страхи, нагнетавшиеся в связи с концентрацией российских войск у границ Украины, почти забыты. Революция теряет важный стабилизирующий фактор. Один из выходов из этой ситуации – это сворачивание революции и переход к мирной жизни. Возможно, что этот период, который исследователи революций называют «термидором», уже начинается.

Русофобия сильна, но является не этнической, а антиэрэфовской. Людям показывают страну бедных одичавших пьяных людей, которых грабит и обманывает ненасытный и агрессивный суперзлодей. Очень много граждан Украины имеют родственников в России, общаются с ними, стараясь при этом не задевать политических вопросов, потому, что считают, что злобная власть промыла им мозги.

- Какие формы в быту, обычной жизни принимают русофобские настроения?

- Есть люди, которые хотели бы, чтобы русофобия приобрела форму ненависти к русскому этносу. Но это очень сложно. Уж слишком мы все связаны родственными узами. Но попытки в этом направлении делаются, и успешной из них является распространенное мнение, что русские украли у нас наше имя, поэтому мы теперь называемся украинцами, а сами русские это смесь монголов, угро-финнов и так далее. Правда обычно эта теория в народном сознании ослабляется и превращается в примесь неславянских народов к русской крови и тут уже теория о двух принципиально разных этносах начинает трещать по швам.

Наиболее же распространенной формой русофобии является боязнь поглощения нас Россией. Ведь там живет «страшный» Путин, который возглавляет банду злобных «вампиров», пьющих кровь порабощенных народов. Также и война наложила тяжелый отпечаток на отношение к РФ. Многие молодые люди воевали, получали ранения и погибали. Они полагают, что защищали свою страну от агрессора. Им и их родственникам трудно будет принять мысль о дружбе с РФ. Такие раны заживают, но не сразу.

Хочется еще добавить по поводу национализма. Национализм в народном сознании и в понимании радикальных националистов различается. Целью украинского национализма является «панувати на своїй землі». Большинство это понимают как то, что править Украиной должны украинцы и никто другой. Теоретически это уже достигнуто и революцию можно сворачивать, переходя к созидательному труду. Но у радикалов есть теория «внутренней оккупации». Они говорят, что мы еще не достигли независимости, ведь среди нас есть скрытые враги, которые наносят нам ущерб, подобный ущербу от оккупации. Поэтому захват власти это только первый этап революции. Также и отношение к русским у них иное, чем у простых людей. Степан Бандера писал, что врагами Украины являются не только большевики, но и вся московская нация в целом, потому что она заражена бациллами империализма. К счастью такие взгляды так и не прижились в народном сознании.

- Есть ли в обществе пророссийские настроения? Какие формы они имеют – перспективу объединения или «расширения межгосударственного сотрудничества» (a la Белоруссия Лукашенко)?

- Всё открыто пророссийское в СМИ жестко подавляется под предлогом борьбы с гибридной войной, которую ведет Россия против Украины. Те, кто публично выступает в СМИ или интернете в пользу России рано или поздно разоблачаются как агенты ФСБ или участники информационных операций против Украины. Сайты закрывают, а к «кремлевским агитаторам» предпринимают предупредительные меры или открывают уголовные дела. Как минимум такие люди попадают в черные списки на сайте «Миротворец», где публикуют их адреса, телефоны и список «преступлений» против Украины. Кстати наша Государыня Великая Княгиня Мария Владимировна, директор Канцелярии Е.И.В., советник Канцелярии по Украине и Крыму в этих списках есть.

В таких условиях судить о пророссийских настроениях можно только по кухонным разговорам. С 2014 года люди научились молчать при посторонних и скрывать свои настроения. Но в дружественном узком кругу выясняется, что человек считает себя русским и любит Россию. На последней переписи населения в 2001 году 17% назвали себя русскими. Вероятно, что большая часть из них осталась таковыми. Значит и пророссийские настроения в обществе должны быть. Но пока нет возможности их высказывать. То, что у нас регулярно запрещают или третируют различные информационные каналы и сайты, косвенно говорит о том, что пророссийские настроения пытаются пробиться через идеологические ограничения. О формах же пока судить трудно.

- Какие настроения преобладают в пророссийской среде: просоветские или русофильские, ориентирующиеся на опыт Российской Империи?

- При личных разговорах с разными людьми я заметил как просоветские взгляды, так и русофильские, монархические. У нас, несмотря на нападения боевиков, до сих пор работает Россотрудничество, проводит тематические мероприятия. Но в последнее время там собираются в основном люди левых и просоветских взглядов. По этой причине мы давно их не посещали. Возможно, что там все изменилось со сменой руководства, но верится с трудом. Другим центром, вокруг которого можно встретить пророссийски настроенных людей является Церковь. Когда бушевала революция, и казалось, что все вокруг сошли с ума, то в храмах было спокойно и прихожане в большинстве остались такими же, как и раньше. Тогда на церковных службах я чувствовал себя как в Ковчеге во время Всемирного потопа. С прихожанами можно говорить о монархии, они в большинстве своем с уважением относятся к нашей общей истории и к монархической форме правления. Какие же взгляды преобладают – ответить трудно за неимением социологических исследований.

- Какую работу в этих условиях удается вести киевским монархистам? Есть ли позитивный отклик со стороны людей?

- Вся работа сейчас ограничена личными контактами и публикациями в интернете. Мы, как и раньше, продолжаем издавать календари и открытки, но почти все отправляем в подразделения РИС-О в других странах (у нас дешевая полиграфия). Оставляем себе немного для знакомых. По этой причине и брошюры печатаем малыми партиями. Если находим близкого по духу человека, снабжаем его нашими материалами. Возможности массово распространять литературу почти не осталось. В последний раз на Крестном ходе в 2017 году мы раздали около 500 открыток, листовок и брошюр. Но потом усилилось давление на Церковь в связи с подготовкой к «автокефалии» и уничтожению нашей Церкви. Нас не благословили в храмах и на церковных мероприятиях раздавать материалы, которые могут быть использованы врагами для нападок на Церковь.

А после начала карантинных мероприятий контакты совсем сузились. Остается личное общение, поиск единомышленников, налаживание контактов, которые пригодятся, когда давление ослабнет, и мы начнем выходить из окопов. А единомышленники всегда находятся. Часто даже не знаешь, что такой человек находится рядом, пока не подружишься с ним. Но, к сожалению, старая болезнь в виде искажений монархических взглядов сохранилась, а точнее законсервировалась, в наших условиях. Некоторые, принимая монархию теоретически, начинают высказывать всякие антимонархические идеи вроде идей профессора Осипова о том, что будущий русский Царь будет антихристом или даже хулят святого Царя-страстотерпца. А некоторые начинают судить Великих Князей и придумывать, каким должен быть «царь», которого они собираются «выбирать». Но главное, что близкие нам по духу люди существуют и их немало.

- Какие воззрения преобладают среди чад УПЦ (МП) – на укрепление незалежности или на возрождение связей с Россией, на автокефалию или на сохранение единства с Русской Церковью?

- Русь уже переживала периоды разделений и междоусобных конфликтов. Церковь тогда выполняла примиряющую и объединяющую функцию. Пока у нас есть единая Русская Церковь, есть и надежда на прекращение междоусобиц и возрождение единого Русского Государства. Те, кто на это надеются, остались в УПЦ, а те, кто стремятся к независимости и автокефалии ушли в ПЦУ. При этом в УПЦ официально нет противников политической независимости Украины. Ведь это независимость от таких же республиканских образований, как и наше государство. Возможно, что Господь по Своей милости попустил нам это разделение, пока народ страдает республиканскими иллюзиями, иначе бы мы вместе начали строить вавилонскую башню. В случае же возрождения Исторической России на монархических христианских основах, думаю, что тогда обстановка изменится. Но в каких формах это будет происходить нам пока неведомо.

- Какими Вы видите перспективы дальнейшего развития ситуации на Украине – и в целом, и в церковной сфере, и относительно монархической работы?

- Вариантов развития событий много. Особенно с учетом международной напряженности. Если внешние силы не втянут Украину еще в какую-нибудь войну и наши правители сохранят контроль над внутренней ситуацией, не допустив очередного социального взрыва, это будет, на мой взгляд, лучший вариант. Тогда можно что-то прогнозировать. Революционный пыл в массах уже почти угас. Мы получили безвиз с Европой, средняя зарплата в долларах сейчас вышла на уровень времен Януковича, власти в СМИ демонстрируют активную борьбу с коррупцией, кругом много полиции в красивой новой форме, внушающей чувство безопасности: всё, что нужно обывателю от революции, он получил. Слишком активные идейные революционеры уже почти загнаны в подполье. Когда пройдут карантинные ограничения и антиэрэфовская пропаганда уже приестся, народ станет больше обращать внимание на восточные рынки и на своего крупного и не такого уж бедного соседа. Это постепенно должно привести к нормализации взаимовыгодных отношений с РФ. Думаю, что тогда и решится вопрос с Юго-Востоком Украины, а может и с Крымом. Но мой опыт подсказывает, что когда на Украине все начинает улучшаться, тогда происходит очередной стресс. И на несколько лет мы отбрасываемся назад. Кроме этого я ничего не могу прогнозировать. Ведь несколько лет назад я даже не предполагал, что ходить в медицинских масках станет нормой жизни и свобода передвижений так легко и без боя будет ограничена даже внутри Евросоюза.

Церковь же наша как стояла, так и будет стоять. Всякие новые осколки существуют за счет поддержки государства. Изменится власть и они или окрепнут или исчезнут. Сейчас власть строит иллюзии создать «карманную церковь». После выборов все может измениться. Мы же, монархисты, выполняем свою просветительскую миссию в любых условиях и готовы к любым переменам.