ПРОИСХОЖДЕНИЕ ЗАКОНА О ПРЕСТОЛОНАСЛЕДИИ В РОССИИ

Поляки стали вести себя как настоящие хозяева, совершенно не считаясь с русскими властями и чувствами русских людей. Бывший царь князь Василий Шуйский по их требованию был сначала выслан из Москвы, а потом вместе с братьями увезен поляками в качестве пленника в Польшу, где и скончался в 1612 году. Такое поведение поляков возмущало население, и целые области стали переходить на сторону "вора", видя в нем опору против иноземцев. Ему подчинились такие крупные центры, как Казань и Вятка. В декабре 1610 года "вор", в котором уже лишь немногие продолжали видеть настоящего Димитрия, был убит одним из приближенных. Родившегося после его смерти от Марины сына Ивана только самые ревностные приверженцы признали за царевича. Разделение Руси на две части, существовавшее со времени воцарения Шуйского, таким образом, уничтожилось, и города стали переписываться между собою об изгнании общими усилиями врагов. К этому призывал своими грамотами и св. патриарх Ермоген, который, в понятии русских людей, в это безгосударственное время возглавлял государство, являясь как бы блюстителем пустующего царского престола и стражем благосостояния и целости Руси. Напрасны были попытки поляков заставить плененное ими русское посольство признать тот или другой акт, исходящий из Москвы, если на нем не было подписи патриарха. Напрасны были и усилия их русских приспешников в Москве ограничить влияние патриарха на дела государственные или заставить его замолчать. Первоначально движение русских городов не было направлено против королевича Владислава. Русские собирались общими усилиями изгнать из своей земли иноверцев и иностранцев, соглашаясь признать царем Владислава в случае его крещения в православную веру. Однако когда выяснилось, что король не думает дать сына на православное Московское царство, патриарх разрешил русских людей от присяги Владиславу. Патриарх Ермоген, уже посаженный под стражу, призывал, несмотря на угрозы поляков и их приспешников, Божие благословение на русскую рать, под начальством Прокопия Ляпунова двигавшуюся к Москве, занятой врагами, и, наконец, начавшую ее осаду.

Несогласия между русскими и споры из-за первенства разрушили, однако, это ополчение. Прокопий Ляпунов был убит, а ополчение распалось. Св. патриарх Ермоген скончался от голода и нужды 17 февраля 1612 года в подземелье Чудова монастыря, но его дело продолжили любимый им архимандрит Троице-Сергиева монастыря св. преподобный Дионисий с келарем Авраамием Палицыным. Они всюду рассылали грамоты, призывая русский народ встать на защиту православной веры и московских святынь. Эти грамоты всколыхнули русские сердца. По почину нижегородского гражданина Минина-Сухорука стало собираться второе русское земское ополчение "на защиту Дома Пресвятой Богородицы и Московских чудотворцев". Движение скоро охватило почти всю Русскую землю. Под начальством князя Пожарского земское ополчение, при котором было создано и временное Управление Земли, осадило Москву, и 22 октября 1612 года русская столица была освобождена от неприятеля. Теперь от всей Русской земли стали созываться выборные для устроения государства. Земской Собор собрался к январю 1613 года. На нем была представлена вся не находившаяся под властью иноземцев Русь. Общее число его участников неизвестно, так как хотя под актами его имеется 227 подписей, но большинство было неграмотных. Историки предполагают, что всего в нем участвовало около 800 человек. Первый и главный вопрос был об избрании царя. Другой верховной власти на Руси никто не предполагал и не допускал. Но кому быть царем? Первое постановление, которое сделал Собор, - это "не избирать ни одного из иностранных и иноверных королевичей" и "не хотеть Маринкина сына", а избрать своего, русского, "из великих московских родов". Этим было сразу покончено со всеми кандидатурами, выдвинутыми во время русской разрухи: польского королевича Владислава, шведского Филиппа, избранного было новгородцами под давлением занимавших Новгород шведов на Новгородское государство, а также со всеми отпрысками самозванщины. Но оставалось самое трудное - решить, кто же именно должен возглавлять Русь. На этом долго не могли согласиться члены Собора. Было много великих московских родов, из коих многие хотя и были теперь обыкновенными боярами, однако происхождение свое вели от прежних удельных князей, от литовских князей и даже от татарских крещеных царевичей. Другие обладали большими вотчинами и поместьями, третьи славились государственными заслугами, иные большою мудростью и гражданской доблестью. У многих являлась мысль - возложить царский венец на того, кто, возглавив земское ополчение и русских людей, освободил Русь от неприятеля.

"Говорили, - пишет летописец, - о царевичах, которые служат в Московском государстве, и о великех родех, кому из них Бог даст быть государем. Многое было волнение всяким людем, кийждо хотяше по своей мысли деяти, кийждо про коего говоряше, не помянуша бо Писания, яко Бог не токмо царство, но и власть кому хощет, тому даст, и кого Бог призовет, то и прославит; начаша советовати о избрании царя и много избирающи искаху, не возмогоша вси на единаго согласитися; овий глаголаху того, иний же иного, и вси разно вещаху и всякий хотяше по своей мысли учинити и тако препровождаху не малые дни. Многие же от вельмож, желающи царем быти, подкупахуся, многим и дающи, и обещающи многие дары". 7 февраля один галичский дворянин подал на Собор письменное заявление, что ближе всех по родству с прежними царями стоит Михаил Феодорович Романов, и поэтому он и должен быть царем. Это имя, упоминавшееся и прежде, возбудило недовольство среди части членов Собора, и раздались голоса: "Кто принес такую грамоту, кто, откуда?" В это время подходит донской атаман и тоже подает письменное мнение. "Что это ты подал, атаман?" - спросил князь Пожарский. "О природном царе Михаиле Феодоровиче", - был ответ. Одинаковые мнения галичского дворянина и донского атамана, указавших не на достоинство, а на права лица, ими предлагаемого, решили дело. Собор остановился на Михаиле Феодоровиче Романове и прервал свои занятия на две недели, чтобы члены Собора узнали мнение народа по городам и уездам. 21 февраля 1613 года, в Неделю православия, Собор собрался, и все подали письменные мнения. Все они оказались одинаковыми - в цари указывался Михаил Феодорович Романов. Рязанский архиепископ Феодорит, троицкий келарь Авраамий Палицын, новоспасский архимандрит Иосиф и боярин Морозов, взойдя на Лобное место, спросили у народа, наполнявшего Красную площадь, кого хотят в цари. "Михаила Феодоровича Романова", - был ответ. Так единодушно закончились распри русских людей о том, кто должен быть всероссийским царем, столько лет волновавшие и губившие Русь. Но что же привлекало сердца всех к Михаилу Романову? Он не имел ни государственного опыта, ни каких-либо государственных заслуг. Он не отличался государственной мудростью Бориса Годунова или знатностью рода, как князь Василий Шуйский. Ему было всего шестнадцать лет, и "Миша Романов", под коим именем он был всего больше известен, не успел еще себя ни в чем проявить. Почему же на нем остановился русский народ и с его воцарением прекратились все споры и волнения относительно царского престола? Русский народ истосковался по законном, "природном" государе и убедился, что без него не может быть порядка и мира на Руси.

Когда избирались Борис Годунов и князь Василий Шуйский, то хотя они и имели, до некоторой степени, права на престол по родству с прежними царями, но избраны они были не по причине их исключительных прав, а принимались во внимание их личности, здесь не было строгого законного преемства. Этим и объяснялся успех самозванцев. Теперь русские убедились в обмане самозванцев. Однако избрать в цари какое-нибудь лицо за его качества было почти невозможно, каждый оценивал кандидатов со своей точки зрения. Отсутствие определенного закона, который предусматривал бы наследника в случае пресечения линии великих князей и царей московских, делало, однако, необходимым, чтобы народ сам указал, кого он желает в цари. Потомки удельных князей, хотя и происходили из одного рода с царями московскими и сами об этом никогда не забывали, в глазах народа являлись обыкновенными боярами, "холопами" московских государей; их отдаленное родство с царствующей линией уже утратило свое значение, да к тому же и трудно было установить, кто именно из потомков св. Владимира по мужской линии имеет наибольшие основания быть признанным ближайшим преемником прекратившейся царственной линии. При таких обстоятельствах все объединились на предложении, чтобы угасшую царскую ветвь продолжил ближайший родственник последнего "природного" законного царя. Ближайшими родственниками царя Феодора Иоанновича были его двоюродные братья по матери: Феодор, в монашестве Филарет, и Иван Никитичи Романовы, оба имевшие сыновей. Престол должен бы перейти в таком случае к Феодору, как старшему, но его монашество и сан митрополита Ростовского препятствовали этому. Наследником его являлся его единственный сын Михаил. Таким образом, вопрос шел уже не о выборе царя, а о признании за определенным лицом его права на престол. Измученный смутой и беззаконием, русский народ приветствовал такое решение, так как видел, что порядок может восстановить лишь законный, "природный" царь. Народ вспоминал и заслуги Романовых перед родиной, их страдания за нее, кроткую царицу Анастасию Романовну, твердость Филарета Никитича. Все это еще сильнее привлекало народные сердца к нареченному царю; но эти качества имелись и у некоторых других государственных мужей и печальников за Русь. И не это было причиной избрания царем Михаила Феодоровича, а то, что именно в нем Русь увидела своего наиболее законного и природного государя.

В актах об избрании на царство Михаила Феодоровича тщательно устранялась мысль, что он вступает на престол в силу народного избрания, и указывалось, что новый царь - Божий избранник, прямой преемник последнего наследственного государя. "А мы, всякие люди Московского государства от мала до велика и из городов выборные и невыборные люди, все обрадовались сердечною радостию, что у всех людей одна мысль в сердце вместилась - быть государем царем блаженной памяти великого государя Феодора Иоанновича племяннику, Михаилу Феодоровичу; Бог его, государя, на такой великий царский престол избрал не по чьему-либо заводу, избрал его мимо всех людей, по Своей неизреченной милости; всем людям о его избрании Бог в сердце вложил одну мысль и утверждение". В грамоте об избрании Михаила Феодоровича перечисляются прежде бывшие русские великие князья и цари, после чего говорится, что все православные крестьяне всего Московского государства, от мала и до велика, "и до сущих младенцев, яко едиными усты вопияху и взываху, глаголюще", что быть на Владимирском и на Московском и на Новгородском государствах и царствах государем царем и великим князем всея России, самодержцем блаженной памяти и хвалы достойного великого государя царя и великого князя Феодора Иоанновича всея России самодержца сродичу, благоцветущия отрасли от благочестивого корени родившемуся - Михаилу Феодоровичу Романову-Юрьеву. Михаил Феодорович, таким образом, явился как бы продолжателем старой линии московских царей, которого народ не выбрал, а лишь признал законным своим государем. Никогда русские государи не были царями волею народа, а всегда оставались самодержцами Божией милостию, государями по Божию изволению, а не по многомятежному человеческому хотению. Вступившие на престол Романовы восприяли все мировоззрение, заветы и обычаи своих царственных предшественников, ибо смотрели на себя так же, как на них смотрел русский народ, - не только как на преемников власти, но и продолжателей рода московских царей.