ОСНОВЫ НЕОГРАНИЧЕННОЙ МОНАРХИИ

Оскудение талантов в литературе, музыке, в художестве и изящных искусствах наблюдается повсюду в Европе и Америке с начала воплощения в жизнь избирательного права и по мере его развития. Co времени первой французской революции — этого возмутительного акта разнузданного зверя — под флагом «свободы, равенства и братства», под флагом «прав человека» началось развитие избирательного права, главенства толпы и, как логическое следствие этого главенства, началось развитие материализма. Внутри всех громких и красивых фраз о благе народа, внутри грубо и лицемерно понимаемой идеи «прав человека» скрывался и до сих пор скрывается один принцип, имеющий чисто материальное начало — «дай и мне». Подобно раскатам грома, по временам, по всей Европе и Америке, раздается крик — «дай и мне» — изрыгаемый многомиллионнойголовой гидрой, из ста голов которой 80 представляют собою полное невежество (демократию), 15 — сознательно и умело стремящихся к захвату матерьяльных благ (буржуазию) и только 5, стремящихся к духовной жизни и духовным идеалам (новую аристократию — аристократию духа). Что же могут представлять собою эти 5 голов, эта аристократия духа, пред всеобъемлющей и всезахватывающей силой остальныхъ? Они совершенно теряются в числе 95 остальных голов, да и к тому же они не кричат — «дай и мне», так как им ничего не нужно — в благе и счастии ближнего, в развитии идеалов духовного просветления человечества, в развитии науки и образования, в стремлении познать идею Бога в его чудном мироздании — все их счастие, весь смысл их жизни. Между тем, вместе с этим криком — «дай и мне» — гидра вздрагивает, извивается, словно лихорадочный пароксизм проходит по всему ее туловищу, захватывает все фибры ее организма, заполоняет все собою и сливает все в одном требовании «дай и мне». От головы переходит к туловищу, от политических идеалов к социальным, и вся-то жизнь человеческая начинает ткаться из одних матерьяльных расчетов и надежд, в духовной атмосфере становится душно, тяжело и, под всеобщим гнетом материализма, гибнет вся истинная интеллигенция и все ее высшие духовные требования. Уже и другая гидра — вторая половина рода человеческого, забыв обязанности матери и дочери, забыв семейный очаг, забыв, наконец, свое воспитательно-духовное значение в жизни, под влиянием уравнительного материализма, тоже закричала — «дай и мне». Она — воплотительница высшего идеала человеческого счастия — любви — предала этот идеал материальным расчетам жизни и, копируя мужчину, уравнивая неуровняемое, также все громче и громче начала кричать — «дай и мне». Посмотрите, что делается в Америке —этой квинтэссенции избирательного права, этого общежития, в котором сказалось последнее слово культуры человечества, конца XIX столетия! Взгляните, что делается в конституционных и республиканских государствах. Но взгляните не глазами фразера и болтуна, для которого только одна форма, одна внешность играет роль во всех его размышлениях и рассуждениях, а глазами философа, проникающего во внутренний склад жизни, во внутренний мир человека, в его чувствования, понимания, в его отношения к «ближнему», в его религиозное мировоззрение, в его идеалы и стремления. Необходимо помнить, что настоящее и будущее человечества находятся в исключительной зависимости от внутреннего мира «человека», от его отношения к Богу и своему ближнему. Если данная форма управления или данная политическая организация жизни народа порождает не человека, а зверя, то бегите от этой формы, от этой организации, хотя бы она обладала всеми внешними атрибутами либеральных учреждений, над которыми развивался бы флаг «свободы, равенства и братства». Раб есть раб прежде всего не потому, что он есть член такого союза, в котором допускается невольничество или крепостное право, а потому, что он раб в душе, — дикий, необразованный, не просветленный ни в своем уме, ни в своем сердце. Если вы поражаетесь аномалией невольнического права и приходите к сознанию в необходимости уничтожения такого права, то вы не забывайте того, что невольник и после уничтожения такого права останется все-таки невольником, рабом какого-нибудь нового эксплуататора, только в иной форме, какого-нибудь «жида» с его денежной системой или рабом своих дурных инстинктов, своей темной души и животных требований своего тела. Это последнее рабство поистине ужасно не только потому, что невольник и его жизнь делаются еще хуже, так как для него нет никакого удержа его дурным стремлениям, но еще потому, что «разнузданный зверь» становится опасен для своего ближнего, для высшей культуры других народов, для светочей человечества, несущих знамя истинной правды, любви и справедливости. — Освобождайте его от политических пут, но не бросайте его в объятия произвола, не отдавайте его в рабство социальных условий жизни, не отдавайте его и жизнь окружающих его людей в рабство его разнузданных желаний и страстей. Если вам дороги тысячелетия пройденной жизни, прогрессивное развитие человека, его высокая культура, дары его гения, его великие создания, открытия и изобретения в прошлом, его распознания сил природы, предначертаний Всемогущего Творца, — то не выпускайте из клетки зверя, покуда не просветлеют его ум и сердце, покуда не проникнет в его душу свет образования. Если же вы позаботитесь об его образовании, то ни о чем другом не думайте. Пред ним сама разверзнется клетка, сами упадут ограды и запрещения, и он будет «свободен». Лучшая же форма для этой необходимой временнойдисциплины ума и сердца и для создания «человека» путем образования и просветления — неограниченная монархия, в которой власть от Бога, власть, не нуждающаяся ни в корыстолюбии, ни в честолюбии, ни вообще в каких-либо эгоистических стремлениях и для которой существует только один отчет перед Богом, а, следовательно, только правда и справедливость. Теперешняя жизнь рисуется в таком виде: с одной стороны стоят величайшие выразители человеческого духа, составляющие блеск и величие литературы, музыки и художества каждого народа, и изобретатели, и люди науки, двигающие экономический прогресс и просветляющие естественное мировоззрение человека. Вокруг этих колоссов литературы, науки и жизни, группируется высшая интеллигенция,  понимающая и ценящая их, преклоняющаяся перед ними и стремящаяся к их идеалам и указаниям. С другой стороны стоит толпа, невежественная, грубая, не могущая усвоить этих идеалов, понять их мировое значение, понять всемогущество Творца, выражаемое в этих проявлениях человеческого духа. Какой же выход при соединении таких двух противоположений? Для всякого, не забившего свой мозг предвзятными идеями, будет совершенно ясно, что нужно подниматьэту невежественную массу до уровня интеллигенции, до понимания Божественных начал, проявленных и проявляемых в развитии человеческаго духа, а не опускать интеллигенцию до уровня толпы. Между тем мы поступили как раз обратно, и такое же обратное действие сказалось по всей Европе. Толпа перетянула к себе интеллигенцию, понизила ее духовные требования почти до своего уровня и на место Шекспира, Байрона, Гюго, Гете, Шиллера, Лермонтова, Пушкина мы не создали ничего. Если талантливый и знающий человек напишет историю литературы, включая в нее и историю литературы настоящего времени, то пред нами предстанет удивительная картина постепенногопонижения вдохновения, талантов и нравственного мировоззрения. Подобного рода понижение могло случиться только на основании экономического закона спроса и предложения, на основании того, что на жизненном театре действий явилась толпа, которой мы дали право управления жизнью, требования которой мы приняли под флагами книжного либерализма, народничества, демократизма, социализма, терроризма и анархизма. Толпа начала руководить нашими понятиями, общественной и частной жизнью, литературой в широком смысле, журналами и газетами, которые, ради распространения, стали подлаживаться под нравственный и умственный уровень толпы, вследствие чего потеряли все. Интеллигенция принесла в жертву своих богов, свои высшие идеалы и задачи, а толпа развратилась, так как естественно животные ее инстинкты не были ничем сдерживаемы. Получилась та ужасная сфера материализма, в которой задыхаются все лучшие люди, и которая далеко отодвинула принцип любви к ближнему. Совсем иная была бы жизнь, если бы она строилась на обратном принципе, на поднятии толпы до уровня интеллигенции, т. е. на принцип власти и образования. Ищите правду о жизни народов не в книгах доктринеров, умышленно закрывающих глаза пред всеми теми явлениями, которые не согласуются с их предвзятыми убеждениями, и указывающих только на факты, подтверждающие их доктрину, а ищите эту правду в книгах людей, беспристрастно рассматривающих и анализирующих жизнь и рисующих ее перед нами, как истинные художники рисуют картину, то есть представляющих нам жизнь и человека такими, какие они в действительности есть.

III

Я только что прочитал книгу «Очерки современной Испании» И. Яковлева, известного корреспондента газеты «Нового Времени». В этой книге, написанной удивительно правдивым и беспристрастным языком, чрезвычайно живо рисуется жизнь полуреспубликанской, полуконституционно-монархической Испании.

«Я приехал, - пишет И. Яковлев, - в Мадрид рано утром; солнце только что взошло, но перед вокзалом уже гудела толпа. He успел я выйти, как несколько оборванцев, мужчин и женщин, с оглушительным криком бросились на меня: один тащилиз рук дорожный мешок, другой бесцеремонно тащил меняс собою, третий неистово оралмне над самым ухом, оживленно жестикулируя и держа меня за фалды. Можно было подумать, что я этих людей оскорбил чем-нибудь, и они хотят разодрать меня на части...»

Мне кажется, что достаточно этого первого впечатления при въезде в столицу государства, чтобы составить себе представление не только о том порядке, который существует в управлении государства, но и о тех внутренних началах, которые правят, двигают и руководят жизнью этого государства. Представьте себе такую же картину, положим, у какого-нибудь петербургского вокзала. Ведь вы бы ужаснулись, протестовали и прямо заявили бы, что такие явления просто невозможны в общежитии. Вы привыкли видеть на всех ваших петербургских вокзалах полный порядок, при котором вас никто не дернет, не толкнет, не будет кричать вам на ухо. Порядок этот устроили для вас городовой, власть. Почему же вы протестуете против этой власти, почему вы готовы мириться с отвратительной разнузданностью нравов, лишь бы эта разнузданность шла под флагом конституционным или республиканским, покоилась бы на выборном начале?

«На каждом шагу, - говорит в другом месте И. Яковлев, - вы наталкиваетесь на лавочку с лотерейными билетами, на дверях которой большие белые афиши предупреждают вас, что остался «только один день, два, три», пользуйтесь случаем! И пользуются: я заметил в кафе, что билеты раскупаются довольно охотно, и думаю, что этот узаконенный способ обирать публику, особенно, когда действующим лицом является само правитрльство — вещь довольно опасная и развращающая публику».