ОСНОВЫ НЕОГРАНИЧЕННОЙ МОНАРХИИ

Однако что же из этого следует? Во-первых, укажите мне такую страну — будет ли она конституционно-монархическая или республиканская, — где бы не было того же, в особенности в то время, когда начинаются лионские бомбы или взрыв ресторанов и т. п. Строгость отношения во всех государствах с выборным началом гораздо сильнее, чем у нас. Во вторых, что же нужно делать в то время, когда начинаются революционные учения, когда идет подпольная пропаганда, когда возмущающие душу и совесть террористические и анархические учения заканчиваются болезнью мозга, развратом чувства, грабежом собственности и убийствами? Допустить, чтобы пожар разгорался все сильнее и захватывал бы нас своим всепожирающим пламенем? Конечно, все умственно-здоровые люди ответят, что необходимо ограждать общество от такого рода заразы. Но, скажут, что, при ограждении государственного порядка, страдают и невинные, как пострадал и Белинский, что следует быть внимательнее и более уважать право каждого человека. Согласен. Но почему же от слов не перейти к делу? Почему вы, высшие интеллектуальные силы, не сделаетесь этой властью, не соберетесь вокруг нее, не поддержите ее? Удивительно, какое младенческое отношение к власти и к организации государственной жизни! Точно две противоположные, две враждующие стороны — власть и общество. Если невежественный народ видит в каждом городовом своего врага, то такое явление становится совершенно понятным, потому что оно объясняется просто невежеством, но интеллигентное сословие, выражая то же младенческое воззрение на власть, становится уже анахронизмом и доказывает только: или свое недомыслие или отрицательное направление своего ума.

Ведь весь поистине громадный официальный класс народонаселения есть плоть от плоти общественной, есть кость от нашей кости. Думайте же о том, чтобы ваши сыны, определяющиеся на службу государственную, были бы истинными людьми, чтобы ни взяточничество, ни произвол, ни вообще неправда и хищение не руководили бы их официальной деятельностью. Не учреждения делают людей, а люди делают учреждения. Если вы для того, чтобы спокойно проехать или пройти по улице, чтобы не сломать себе шею, пожелаете видеть на уличном посту городового, то подобное желание всяким здравомыслящим человеком будет признано вполне законным и вполне естественным. Точно также, если вы заметите, или на себе почувствуете, что городовой исправляет свою обязанность неумело или несправедливо, то те же здравомыслящие люди вам скажут, что вы должны думать и заботиться о создании лучших людей путем образования и оздоровления той духовной атмосферы, которою мы живем. Но дойти до отрицания власти или до вражды со властью только потому, что данный городовой плох — это значит не уметь сколько-нибудь логически мыслить. Сказать, что для лучших людей в России закрыты двери правительственного механизма, это значит говорить неправду, а если эти «лучшие» делаются людьми произвола или хищения, то в этом уже виновата не должность, на которой сидит человек, а человек, сидящий на этой должности. Думайте же вы о «человеке» и не вините «должность». Если вы признаете, что власть необходима, то и относитесь к ней с тем должным уважением, которое она заслуживает по самому своему принципу, и никогда не смешивайте «власть» с человеком, олицетворяющим эту власть.

Неограниченная монархия в России так незыблемо сильна, конечно, что не нуждается ни в каких защитах. Но, помимо физической силы, весьма важна ее нравственная сила, которая может опираться и проявляться исключительно на духовном развитии ее исполнителей и на убежденности этих исполнителей. Но убеждение создается исключительно на течении общественной мысли, или на так называемом «общественном мнении», которое, с своей стороны, создается путем газет, журналов и книг. В войске весьма важны не только дисциплина, но и настроение самого войска, его дух, его нравственная сила. Когда полки двинутся толькопо приказу, то у вас нет гарантии того, чтобы они не отступили назад при первом же энергическом отпоре. Но если, кроме приказа, ими руководит еще любовь к Царю и Отечеству, то получается страшная и несокрушимая сила. То же самое и в гражданском управлении. Сознательное и душевное отношение всякого служащего на государственной службе к своему долгу и обязанностям делает из правительственного механизма нечто сильное, нравственно целое и возбуждающее во всяком и удивление и уважение. Вот почему весьма важна разработка принципанеограниченной монархии. Передовые люди всех государств уже с сокрушением начинают приходить к сознанию, что принцип «дай и мне», или избирательное право, не только не улучшает государственного организма, но скорее развращает его. Передовые люди такой якобы наисвободнейшей страны, как Англия, начинают громко заявлять, что культурное влияние России в среде необразованных народов далеко выше влияния той же якобы наисвободнейшей и наипросвещеннейшей страны Англии. Подобное заявление с первого взгляда кажется для нас странным и даже невероятным, до того мы привыкли даже в своем сознании умалять наше нравственное и умственное значение и возвышать все то, что исходит от народов, живущих выборным началом, — но если вдуматься в это заявление, то будет совершенно ясно, что оно правдиво, что Россия и должна быть первым государством по своему умственному и нравственному значению для всех вообще культурных и некультурных народов. Она должна быть первым именно потому, что она — неограниченная монархия, а другие государства — республики или конституционные монархии. Неограниченная монархия собираету кормила правления все высшие интеллектуальные силы страны, выбираетвсе лучшее и является силой, могущей произвести этот выбор, тогда как республика в полном ее составе или конституционная монархия в составе своих палат, рейхсратов и сеймов являются созданиями толпы, которая как бы высоко в своем образовании ни стояла, все-таки будет незмеримо ниже русской интеллигенции.

Вот почему власть в России представляет собою более и неизмеримо более нравственное начало, чем власть западно-европейских государств и Америки. Мы это совершенно забываем. Мы, благодаря нашему якобы либерально настроенному общественному мнению, до того приниженно смотрим на самих себя, что признаем за собою только одну физическую силу и, по отношению к общему прогрессу человеческой жизни, всегда готовы согласиться назвать себя варварами. Между тем жизнь показывает как раз обратное явление. Где мы только ни явимся, мы всегда проявляем себя сторонниками мира, правды и справедливости, тогда как например, Англия проявляет себя по отношению к другим народам чисто животным эгоизмом, варварством, чуть ли не разбоем и всякого рода неправдой. И это — не простая случайность, а логическое следствие самого характера «власти», ее принципа, т. е. идет ли власть сверху или снизу. Толпа заключает в себе, при настоящем состоянии прогресса, более животных чувствований, чем разумных требований.

Поэтому и ее избранники, за весьма немногими случайными исключениями, должны представлять собою те же чувствования. Для власти же неограниченной монархии есть только один руководитель — высшее благо, а потому и все ее органы, не соответствующие этому требованию, отстраняются ею, как элемент негодный для управления. Так оно в принципе, de facto же зависит совершенно от интеллигенции, если она сознает этот принцип и будет свято стремиться к его олицетворению. Вот в чем для прогресса мысли и нравственного мировоззрения заключается преимущество Верховной власти пред властью, исходящей из народа. Выборное начало льстит нашему самолюбию; дает некоторое удовлетворение нашему инстинкту — «дай и мне» — и с внешней своей стороны кажется даже свободой, но в конце концов обнаруживает в нас зверя, заканчивается хищническим направлением и делает из нас рабов капитала и наших животных инстинктов.

*   *   *

Высказываясь, таким образом, за принцип неограниченной монархии и притом высказываясь совершенно искренно, глубоко веруя в жизненность и правдивость этого принципа, мы естественно должны пожелать, чтобы этот принцип не нарушался в самом создании государственного управления, в самом проведении его в жизнь. Слова «служба по выборам» должны быть выкинуты из нашего политического лексикона. Иной «службы», как службы поназначениюправительственной власти, не может быть в государстве, управляемом неограниченным монархом. Выборы могут быть только там, где известное сословие или известный кружок обсуждают свои нужды или даже делают постановление, с коим на утверждение восходят к правительству. Но делать обязательные постановления для всех, для такого-то города или такой-то губернии, выбирать лиц с известной властью для жизни народонаселения — это значит нарушать цельность принципа неограниченной монархии, создавать две совершенно самостоятельные власти, исходящие из двух совершенно противоположных начал, создавать государство в государстве, вести к столкновению, к политической борьбе и к постепенному разрушению социального организма. В этом случае нам приходится возвратиться к тому, о чем мы говорили в І-й главе настоящей статьи. Правильное развитие государственной жизни возможно только при существовании порядка. Порядок же возможен только при существовании системы государственного управления. Безсистематичность опаснее дурной системы.Она порождает беспорядок, который, с своей стороны, ведет к развитию начал жизни, наблюдаемых нами в западно-европейских государствах и в Америке и основывающихся исключительно на личном эгоизме. Развитие же эгоизма есть величайшее зло современной жизни. Необходимо помнить, что политический строй народа тесно связан с общественной и индивидуальной жизнью этого народа. Вредное, противуестественное начало, введенное в политическую жизнь государства, неминуемо должно отразиться и на каждом члене этого государства. Если выборное право развращает меня, как члена общества, делает из меня спекулятора совестью, как того испанского офицера, который на государственном перевороте, т. е. на тысячах убийств своих ближних, строил надежды на свое счастливое будущее, — то чего же можно от меня ожидать в моей общественной и индивидуальной жизни? Очевидно того же душевного разврата. Где же, при этих условиях, образ «человека», где же нравственныйпрогресс человеческой жизни? Легко сказать: «дай и мне». Но из этого еще не следует, чтобы жизнь, построенная на начале: «дай и мне» действительно дала бы в результате улучшение матерьяльного положения, а тем более нравственное просветление? Улучшение матерьяльного положения человека находится в непосредственной и прямой зависимости от умственного развития его и от обогащения ума знанием. Но ведь каждый мошенник умственно развит, а из этого еще не следует, чтобы мошенник был бы полезнымчленом общества. Следовательно, умственное развитие человека и богатство его знаний должны идти рука об руку с нравственным его развитием и только в этом положении вы можете ожидать прогрессивного развития жизни. Поэтому, если в основание жизни будет положено нравственное начало, то в результате может получиться и матерьяльное благо, и, наоборот, как бы матерьяльно ни было бы начало, а в конце может получиться недостижение матерьяльных благ.