Иван Солоневич
ВОПРОС О ТЕРМИНАХ
В наших русских спорах очень часто
получается так: Иван Иванович проспорит всю ночь
с Иваном Петровичем, и к утру выясняется, что и
спорить-то было совершенно незачем. Просто Иван
Иванович и Иван Петрович одни и те же вещи
называли разными именами, так сказать,
недоговоренность в терминах...
Договориться о терминах - вовсе не так просто. Как
известно, юристы до сих пор никак не могут
определить термин "право" - что, впрочем, не
мешает им это право изучать и получать
соответствующие гонорары. Не так легко и
определить те термины, которые ходят в
эмигрантской печати: демократия, либерализм,
национализм и прочее в этом роде. Термины эти
каждый понимает более или менее по-своему - и
очень много наших эмигрантских споров
развивается и свирепствует вокруг вопроса о
выеденном яйце.
...Я начну с термина "национализм" - каковой
термин я, в сущности, и сейчас не очень понимаю.
Если мы возьмем слово "нация" в его
французской транскрипции, или соответствующее
ему немецкое слово "Nation", то тут дело будет
более или менее понятно. И французская "nation"
и немецкая "Nation" представляют собой
действительно национальные государства с резко
обрубленными на границах национальных -
государственными границами - и тут о
национализме говорить очень просто. Нам об этом
говорить гораздо труднее - ибо Россия есть
государство не национальное. Иначе говоря - не
просто государство, а Империя. Под общей крышей
этой Империи совсем не так плохо уживалось
больше сотни народностей и теперь народности
эти, переселившись из Империи в колхозы, поняли
окончательно, что Империя - это было совсем не
плохо...
...С огорчением должен сознаться, что я не
националист. Я - империалист. Ибо, если в основу
будущего отстроения Империи Российской мы
поставим не имперский, а национальный принцип -то
на оном принципе мы далеко не уедем. Сейчас же
возникает необходимость определить границы
нации. Войдут ли в понятие этой нации только
великороссы? Или великороссы, малороссы и
белоруссы? И сможем ли мы отказать в
"национальной принадлежности" таким немцам,
как покойный адмирал фон Эссен? Или таким
полякам, как проф. Петражицкий? Или тем нашим
кавказским кунакам, которые совсем не плохо
дрались за Россию?
Возьмем пример из нашей эмигрантской жизни.
Русский дворянин П. Н. Милюков издает в Париже
газету, которая буквально с каждым днем все
больше и больше переползает на большевицкие
рельсы. Армянин А. О. Гукасов уже очень много
миллионов вложил в издание газеты - по настоящему
русской Армянин А. О. Гукасов оказался - если
хотите - гораздо более "националистом", чем
русский П. Н. Милюков. Милюков зарабатывал -
Гукасов жертвовал.
Милюков в каждом номере своей
миркино-гецевической газеты все настойчивее и
настойчивее протаскивает - не большевицкие идеи
(это было бы слишком грубо), а большевицкую
информацию. "Возрождение" стоит на той,
абсолютно непримиримой к большевизму, точке
зрения, которая весьма неточно называется у нас
"национальной". Нет, это совсем не
"национальная" точка зрения. И те наши
организации, которые именуют себя
"национальными", как мне кажется, несколько
ошибаются. Ибо Россия - это не есть "нация", а
есть гигантский конгломерат наций - конгломерат,
которому в не столь отдаленном будущем, вероятно,
будет принадлежать мировое господство.
Я понимаю, как трудно и как, может быть, нелепо,
сейчас, в тяжких дырах нашего рассеяния, говорить
о русском мировом господстве. Сейчас, когда
Россия советская корчится в муках голода и
террора, а Россия зарубежная пропитывается
нансеновскими паспортами. Ну, что ж. Придется еще
кое-что претерпеть. Сами виноваты - виноват, в том
числе, и я.
* * *
Я прожил в Финляндии больше года.
Обычно считают, что финны ненавидят русских и что
воспоминание о "проклятом царском режиме"
преисполняет финна ненавистью к самой памяти о
России. И вот тут-то и заключается разница между
национализмом и империализмом.
Прежде всего - о национализме. В Гельсингфорсе у
меня был знакомый полковник X. Он прожил в
Финляндии тридцать лет - служил там и до войны. Ни
по-шведски, ни по-фински за эти тридцать лет он не
выучил ни одного слова: буду я еще этот дурацкий
язык изучать! Совершенно естественно, что всякий
финн это воспринимает, как национальное
оскорбление. И в то же время финны относятся к
русским, как дай Бог, чтобы к нам относились самые
союзнические и самые родственные страны: никаких
ограничений, и на весь Гельсингфорс имеется пять
русских безработных, которые безработные просто
потому, что работать не хотят, и финское
правительство снабжает их пайками и пособиями.
В Финляндии обстановка весьма оригинальна.
Шведы, которые в первую голову отстаивали
государственную независимость Финляндии, сейчас
попали в весьма суровый переплет: идет финизация
страны, и шведов заставляют менять свои шведские
фамилии на финские. Один из таких бывших
самостийников, полковник финской армии,
жаловался мне:
- Служил десять лет в русской армии. И никогда
никто мне не говорил о том, что я - швед. Офицер - и
офицер. А теперь меня каждый день мордой в грязь
тыкают: ты швед. Не могу же я стать не шведом.
Шведские верхи Финляндии настроены крайне
руссофильски. Наше добровольческое командование
сделало чудовищную ошибку, когда оно отказалось
от помощи финских войск для занятия Петрограда.
Эта помощь была обусловлена признанием
независимости Финляндии, каковой независимости
не хотело и финское командование. Нужна была
просто бумажка, чтобы заткнуть рот местным
самостийникам. Этой бумажки не дали. Юденич от
Петрограда был отбит - взятие Юденичем
Петрограда в корне изменило бы весь ход
гражданской войны. Но сейчас не об этом речь.
Из всех стран, входивших в Империю Российскую -
Финляндия была самой культурной страной. Теперь
она в состав Империи не входит. Что получается?
Шведы борются с финнами. Финны борются со
шведами. Промышленность и торговля зажаты в угол:
во-первых, отсутствием русского рынка и,
во-вторых, тем обстоятельством, что советская
власть, пользующаяся концлагерным трудом, в
любой момент может сорвать финский лесной
экспорт. Вся страна несет огромные налоги, - ибо
вместо Империи Российской - под самым боком
торчит советская чрезвычайка, готовая в любой
момент устроить в Финляндии приблизительно
такую же резню, какую она устроила в России.
Россия с ее просторами и черноземами эту резню
кое-как выдерживает. Финляндия с ее гранитами и
болотами вымерла бы в год. А может быть и раньше.
Всякие самостийности имеют, по существу, весьма
простую подкладку: сколько получается
министерских, посольских, консульских и прочих
постов. Я эту подкладку знаю довольно хорошо. На
моей родине, в Белоруссии, тоже были такие
самостийники - из неудавшихся народных учителей,
мечтавших о министерских постах. Министерский
пост в Российской Империи - не очень просто
достижимая вещь. Но в белорусской республике
"с сеймом у Вильни або у Минску" - сколько
разведется таких министерских, посольских и
консульских постов. И перед каждым захудалым
счетоводом откроются блестящие перспективы -
представительство самостийной белорусской
республики - например - в Уругвае. А народные
массы будут оплачивать все эти посты своими
трудовыми денежками. Нет, для народных масс
Империя Российская на много проще, удобнее и
лучше.
Теперь эта Империя временно потеряна. Но на базе
национализма возродить ее невозможно. В
строительстве этой Империи - под верховным
руководством русского народа - принимало участке
очень много народов и наций, которые сейчас -
больше, чем когда бы то ни было - ощущают эту
Империю, как собственный дом. Как дом, в котором,
как и во всяком доме, не обходилось без некоторых
семейных ссор, - а все-таки было на много лучше...
Моя основная идея заключается в том, что от
падения Империи Российской никто
ничего не выиграл, не выиграли даже евреи. Не
выиграла Германия, которая лишена гигантского
русского рынка. Не выиграла Англия, которую
большевики сейчас взрывают в Индии, не выиграла
Финляндия, которая вынуждена создавать
непосильную для себя армию, не выиграла Польша,
положение в которой начинает приближаться к
невыносимому. Никто не выиграл. Все проиграли. Но
больше всех проиграли мы - штабс-капитаны.
...По вопросу о национализме у меня есть некоторые
особенные точки зрения. Повторяю - я не
националист, я империалист. А Империю я понимаю
не как "эксплоатацию", а как службу. Этакую
простую штабс-капитанскую службу. К каковой
службе мы, русские, приноровлены, по-моему, лучше
всех остальных людей мира. Но это - нелегкая
служба. В понятие национализма неизбежно входит
какой-то элемент эксплоатации и заработка. В
понятие империализма входит элемент долга и
службы.
Если Киплинг говорил о долге белого человека, то
у нас, русских, есть на много больше оснований
говорить о долге русского человека. Сейчас мы
сидим в полной дыре. Так называемый главный
редактор "Голоса России", в числе прочих
своих функций, имеет и такую обязанность: мытье
посуды. Ну что-ж - помоем. Но эта не весьма
приятная обязанность не должна от нас заслонять
более крупных вещей: того объективно данного
факта, что в тысячелетней борьбе русский народ
создал величайшую Империю мира. Англия такой
империи не имеет, ибо ее пути сообщения могут в
любой момент быть взорванными, и ее власть в
Индии колеблется на острие не очень отточенного
штыка. В любой момент, просто в силу
географических условий, просто в силу
каких-нибудь новых изобретений в области
подводных лодок - вся Великобританская Империя
сядет на мель, Мы - не сядем. Ибо за нашей спиной
имеется сплошной массив одной шестой части
земной суши.
Но на этой одной шестой части земной суши -
национализма проповедывать нельзя. Ибо эта
проповедь оттолкнет всех тех армян, греков,
татар, немцев, поляков, черемисов и пр., которые
сейчас ощущают, что под общей крышей Империи
Российской жилось, собственно говоря, совсем не
плохо. Были, конечно, неприятности (где их не
бывает). Были, конечно, и ошибки (крупнейшая из них
относится к угнетению Польши). И всякое было.
Думаю, что в будущем таких ошибок делать не будем.
"Голос России", № 43, 20 апреля 1937 г.
|
