Антон Керсновский
НИКАКИХ ИСПАНЦЕВ
|
Но его для сраму я
Маврою одену,
Загоню на самую
На Сьерра Морену.
(Козьма Прутков) |
Когда, наконец, мы поумнеем и
перестанем распинаться за чужих? С какой стати и
почему проливаем потоки слез и чернил во имя
какой-то совершенно ненужной, чуждой и
безразличной нам Испании? И если бы только слезы
и чернила! Нашлись русские люди, русские офицеры,
пошедшие проливать свою кровь на поля Ламанчи,
выручая потомков Дон Кихота, - ту самую русскую
кровь, проливать которую за чужие интересы они не
имеют права, ибо скоро она может понадобиться
Матери-России.
Без негодования нельзя прочесть ребяческое
письмо русского белого офицера, напечатанное в
"Часовом" и, увы, перепечатанное очень
многими эмигрантскими газетами, в том числе и
"Царским вестником".
Он, видите ли, "счастлив, что исполняет свой
долг", как будто борьба за испанское
благополучие составляет долг русского офицера!
Нам важно истребить русских большевиков, а на
испанских нам должно в высшей степени наплевать.
Пусть нам не морочат голову надоевшей
пошлятиной, что борьба с "мировым злом" -
наше "общее дело". Почему это вдруг
сделалось "общим делом" сейчас, в 1936 году, а
не было им в 1917, 1918, 1919, 1920, 1921-м? Что делали тогда
эти посылающие нам сейчас свой привет г.г.
испанские офицеры? Где они были тогда? Под
Тихорецкой? Армавиром? Царицыным? Харьковом? Или,
быть может, под Киевом и Орлом? Во всяком случае,
опоздав к Московскому походу, они успели,
конечно, прибыть к перекопским боям? Под Каховку?
Где они были тогда? Много ли их стояло в строю
наших офицерских рот?
Изнасилованные испанские женщины, расстрелянные
испанские священники. Подумаешь, нашли чем
разжалобить! А наших русских женщин кто-нибудь
жалел? А тысячи замученных русских
священнослужителей нашли разве отклик в
чьих-нибудь сердцах - французских, немецких,
испанских? Это, небось, не было тогда "общим
делом".
Что за негодование: разрушен Альказар! А когда
Иверскую сносили, кто из них возмущался? А когда
разрушали старейший наш храм - Десятинную
Церковь, воздвигнутую еще Владимиром Красным
Солнышком, - кто из г.г. испанцев тогда возвысил
свой негодующий голос? Укажите мне испанца,
который протестовал бы против уничтожения храма
Христа Спасителя! Не знаете. Вот и отлично. А я
зато укажу вам русского офицера, туберкулезного,
без права на труд, с отобранным паспортом,
которым не так давно - всего несколько месяцев
тому назад - г.г. правые испанцы и г.г. правые
французы перебрасывались, словно мячиком, через
Пиренеи! Вот этот наш искалеченный и гонимый
русский штабс-капитан заслуживает в
тысячу раз более нашего внимания и сострадания,
чем все испанские патеры, взятые вместе.
Испанский "капитан X" шлет привет русскому
офицерству. Запоздало это ненужное приветствие
на целых 17 лет. Отчего они не посылали нам,
русским, свой привет в 1919 году? Или это тогда не
было "общим делом"?
Победят белые испанцы - полпредство по-прежнему
останется в Мадриде (либо удалится оттуда на
самое непродолжительное время). А русских
офицеров, имевших наивность (и более чем
наивность) сражаться в их рядах за "общее
дело", немедленно же выставят вон из Испании
как "нежелательных иностранцев". Да еще,
чего доброго, предъявят им обвинение в советской
пропаганде - как то всегда было в обычае у
испанцев в отношении белых русских эмигрантов.
Когда, наконец, мы поймем, что иностранные
националисты - будь то испанские белогвардейцы,
французские "огненные кресты", немецкие
наци или итальянские фашисты - такие же враги нас,
русских эмигрантов и нашей Родины, как и
преследуемые ими коммунисты? Не спасать их надо,
а повторить мудрые слова Тараса Бульбы: "Чтоб
они подохли все, собаки!".
"Царский Вестник" (Белград), № 521, сентябрь
1936 г.
|
