Игорь
Воронин
Февральская катастрофа
Сегодня, когда мы пережили
"обратный" Октябрь и находимся, как нам
кажется, на пути к "обратному" Февралю, как
никогда остро вновь встают перед русским народом
страшные и мучительные вопросы: как могло
случиться, что Династия Романовых была
отстранена от управления страной, как, почему и
каким образом совершилась Февральская
революция?
Я сказал "революция". Но было ли то, что
произошло в феврале 1917 г. революцией в полном
смысле этого слова?
Ныне только последний "ортодокс" от
коммунизма называет Октябрьский переворот
Великой Октябрьской социалистической
революцией, и вот-вот та же судьба постигнет
"революцию" февральскую. Ибо это была
никакая не революция, а самый заурядный, можно
сказать, классический дворцовый переворот,
спланированный и подготовленный кругами,
достаточно близкими к Престолу. "Верхами",
скажем так.
"Измена бродила вокруг Престола, - пишет
известный историк профессор С. Ольденбург о
начале 1917 года, - измена, оправдывавшая себя
патриотическими соображениями...". В конце
концов, та группа, которая заранее поставила себе
целью свержение Императора Николая II, продолжала
разрабатывать планы дворцового или военного
переворота. Слово - одному из главных
организаторов, а впоследствии участников -
Гучкову: "Я ведь не только платонически
сочувствовал этим действиям, я принимал активные
меры... Провести это было трудно технически... план
заключался в том (я только имен называть не буду),
чтобы захватить по дороге между Царским Селом и
Ставкой Императорский поезд, вынудить отречение,
затем одновременно, при посредстве воинских
частей, на которые в Петрограде можно было
рассчитывать, арестовать существующее
правительство я затем объявить как о перевороте,
так и о липах, которые возглавят собой
правительство".
Немногие исследователи (а, пожалуй, один только И.
Солоневнч в своей работе "Великая фальшивка
Февраля") отмечают, что именно этот план, хотя и
с поправками, и был осуществлен. Именно он и
получил название "Февральская революция".
Отличие состояло в том, что не обошлось без так
называемых "народных волнений" Да и что это
была бы за революция без "волнений"? Уж очень
хотелось организаторам представить свой замысел
волей народа. Только просчитались: размах
беспорядков превзошел все ожидания, и оседлать
разбушевавшуюся толпу так до конца и не удалось.
Напомню, что уличные демонстрации начались на
следующий день после отъезда Государя в Ставку -
23 февраля. Из очередей, не дождавшихся хлеба,
образовывались кучки недовольных и бродили по
улицам с криками: "Хлеба! Хлеба!". Но тем, кто
заваривал серьезную кашу, таких лозунгов было
явно недостаточно. И появились другие - "Долой
самодержавие!" и "Долой войну!".
Государь в Ставке только через два дня получил
сообщение о бесчинствх в столице, и сразу
приказал командующему Петроградским гарнизоном
генералу Хабалову "завтра же прекратить в
столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время
войны против Германии и Австрии".
А уже 27 февраля вспыхнул настоящий военный бунт.
Сказалось присутствие в столице двухсот тысяч
новобранцев, готовившихся к отправке на фронт,
среди которых активистами
радикально-революционных партий велась
ожесточенная антивоенная агитация.
Распропагандированные, они и начали "великую и
бескровную" с убийства офицеров.
Разобраться в февральских событиях пытались
многие. Одни делали упор на стихийность развития
событий, другие - на заговор. По-моему, не правы ни
те, ни другие. Не правы "по отдельности".
Утверждения "левых" о "народной
революции" не выдерживают никакой критики. Но
и заговор - без декорации солдатского бунта - вряд
ли состоялся бы, ибо сместить существующую
власть при наличии порядка гораздо труднее.
Узнав о военном бунте, Государь посылает в
Петроград генерал-адъютанта Иванова с
чрезвычайными полномочиями для восстановления
порядка. Одновременно отдается распоряжение об
отправке на фронт наиболее надежных войск. В этот
же день Император принял, как впоследствии
оказалось, роковое решение вернуться в Царское
Село. "Покидая в столь критический момент
Ставку, - пишет историк Алферьев, - где были
сосредоточены все нити военного управления,
Государь терял непосредственный контакт с
армией и фактически передал власть в руки
генерала Алексеева, вполне полагаясь на верность
и верноподданность старших военачальников".
Теперь мы знаем, что ни на Начальника штаба
Алексеева, ни на командующего Северным фронтом
генерала Рузского полагаться было нельзя. Сами
по себе они вряд ли являлись непосредственными
заговорщиками, но стали - вольно или невольно -
исполнителями чужой, преступной воли. Так или
иначе, измена присяге, невыполнение и отмена
приказов Государя составляют достаточно полное
представление о вине этих людей перед
Отечеством.
После неудачной попытки пробиться в Царское Село
(по сообщениям, одна из станций по дороге была
якобы занята мятежниками, что было явной ложью)
Государь решил ехать в Псков, в штаб генерала
Рузского, куда Императорские поезда прибыли
вечером 1 марта. В это время отряд генерала
Иванова достиг Царского Села, а от станции
Александровской до Пскова растянулись снятые с
фронта войска.
Рузский, переговаривающийся по телефону с
Родзянко, доложил Государю о требованиях Думы:
ответственное перед законодательными палатами
министерство, т.е "конституция". Но если бы
только доложил! Он принялся активно убеждать
Николая II, что эти меры тотчас прекратят
беспорядки, ссылаясь на свою осведомленность
(какой и в помине не было). Этот долгий разговор,
отмечает Ольденбург, явился моментом перелома.
Меры противодействия революции были отменены -
отправка войск на восставший Петроград
остановлена - именем Государя, но помимо (а точнее
- против) его воли.
Фактически, при той позиции, которую занимали
Рузский и Алексеев, возможность сопротивления
исключалась. Будучи отрезанным от внешнего мира,
Государь находился как бы в плену. Его приказы не
исполнялись, телеграммы тех, кто оставался
верным присяге, Ему не сообщались.
И у врагов Престола и Отечества разыгрался
аппетит - их уже не устраивает ответственное
министерство, они "ставят ребром
династический вопрос". Безумцы, разгоряченные
криками толпы, убийством офицеров и полицейских,
носящимися по городу грузовиками и стрельбой -
непременными атрибутами "великой и
бескровной", они возомнили себя вершителями
судеб нации и, не умея остановиться, раздували
пожар анархия - для того чтобы спустя короткое
время, опаленные этим огнем, бежать и спасать
свои дрянные жизни.
Отречение у Государя было буквально вырвано. А
сам акт, вменяемый ныне в вину Царю-Мученику
некоторыми кругами, претендующими на название
"патриотических", явился лишь официальным
признанием существующего положения. Вот его
текст:
"В дни великой борьбы с внешним врагом,
стремящимся почти три года поработить нашу
Родину, Господу Богу угодно было ниспослать
России новое тяжкое испытание. Начавшаяся
внутренние волнения грозят бедственно
отразиться на дальнейшем ведении упорной войны.
Судьба России, честь геройской вашей армии, благ
народа, все будущее нашего Отечества требуют
доведения войны во что бы то ни стало, до
победного конца. Жестокий враг напрягает
последние силы, в уже близок час, когда
доблестная армия наша, совместно со славными
нашими союзниками, сможет окончательно сломить
врага. В эти решительные дни в жизни России почли
Мы долгом совести облегчить народу Нашему тесное
единение и сплочение всех сил народных для
скорейшего достижения победы и, в согласии с
Государственною Думою, признали Мы за благо
отречься от Престола Государева Российского и
сложить с Себя Верховную Власть. Не желая
расстаться с любимым сыном Нашим, Мы передаем
наследие Наше Брату Нашему, Великому Князю
Михаилу Александровичу и благословляем Его на
вступление на Престол Государства Российского.
Заповедуем Брату Нашему править делами
государственными в полном и ненарушимом
единении с представителями народа в
законодательных учреждениях, принеся в том
ненарушимую присягу. Во имя горячо любимой
Родины призываем всех верных сынов Отечества к
исполнению своего святого долга перед Ним,
повиновением Царю в тяжелую минуту всенародных
испытаний, и помочь Ему, вместе с представителями
народа, вывести Государство Российское на путь
победы, благоденствия и славы. Да поможет Господь
Бог России".
Император Николай П до последней минуты старался
удержать руль в Своих руках. Когда такая
возможность отпала - ведь по сути он находился в
плену - тогда Государь пожелал, по крайней мере,
сделать все возможное для облегчения задачи
своих преемников. Он назначил намеченного
Думским Комитетом генерала Корнилова
командующим войсками Петроградского округа,
князя Львова - председателем Совета Министров,
Великого Князя Николая Николаевича - Верховным
Главнокомандующим. Наконец, составил обращение к
войскам, получившее название прощального
приказа по армии и флоту: "В последний раз
обращаюсь к Вам, горячо любимые Мною войска.
После отречения за себя и за сына моего от
Престола Российского власть передана Временному
Правительству, по почину Государственной Думы
возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по
пути славы и благоденствия. Да поможет Бог и Вам,
доблестные войска, отстоять нашу Родину от злого
врага... Исполняйте же Ваш долг, защищайте
доблестно вашу Великую Родину, повинуйтесь
Временному Правительству, слушайтесь Ваших
начальников, помните, то всякое ослабление
порядка службы только на руку врагу".
Но эти слова не были допущены к войскам
революционными главарями. Сам же Государь в Его
Семья были, как известно, арестованы новой
властью, и этот арест явился увертюрой к
Екатеринбургской трагедии. Это призвали даже
левые публицисты, например, управляющий делами
Временного Правительства Набоков, который писал:
"Актом о лишении свободы Царя был завязав узел,
разрубленный в Екатеринбурге".
Так началась в России смута, царящая и по сей
день... |
