Под таким
название прошла 18 марта лекция в
Историко-литературном музее города Пушкин (ул.
Леонтьевская, д. 28), посвященная дискуссионным
вопросам истории Царского Села и деятельности
его наиболее выдающихся обитателей. Одной из
достаточно сложных проблем, имеющих отношение к
городу Царское Село и касающихся также всей
российской истории в целом, является проблема
"великокняжеской оппозиции" накануне и во
время Февральского переворота 1917 года,
девяностолетие которого исполняется в этом году.
В данной связи, семья двоюродных братьев
Императора Николая II - великих князей
Владимировичей (как они именовались по имени
своего отца Владимира Александровича, сына
Царя-Освободителя Александра II) - представляет
особый интерес. Ведь указанная ветвь Дома
Романовых не только владела Владимирском
дворцом в Царском Селе, что имеет значение для
местно истории, но и являлась ближайшей к
Престолу династической ветвью после самого
Императора Николая II, его сына Цесаревича
Алексея Николаевича, а также царского брата
Великого Князя Михаила Александровича, убитых
большевиками в 1918 году. Когда последние сомнения
в их трагической гибели рассеялись, то в 1924 году
старший из Владимировичей - Великий Князь Кирилл,
уехавший из Петрограда после отречения и ареста
Николая II, - принял титул Императора
Всероссийского в изгнании (поскольку Основные
Законы Российской Империи требовали, чтобы
"государство не было без наследника").
Казалось бы, Великий Князь Кирилл Владимирович
не только по праву рождения, но и в силу своего
самоотверженного служения России мог быть
признан вполне достойным, для того чтобы поднять
упавшее знамя императорской власти. Ведь именно
он в 1897 году поднял русский флаг над Порт-Артуром.
В русско-японскую войну Кирилл Владимирович
находился рядом с прославленным адмирала С.О.
Макарова на капитанском мостике эскадренного
броненосца "Петропавловск", когда тот
подорвался на японской мине. Практически вся
команда броненосца, включая командующего,
погибла, но контуженный и обожженный Великий
Князь, в числе немногих, сумел выплыть и
продержаться в холодной воде до прибытия помощи.
Когда его заметили спасатели, он крикнул: "Со
мною все в порядке, спасайте остальных!"
Избавление от гибели представителя царствующей
фамилии многими воспринималось как чудо, тем
более что произошло это 31 марта 1904 года, в день
памяти священномученика Ипатия, епископа
Гангрского, - небесного покровителя костромского
Ипатьевского монастыря, в котором призвали на
царство первого государя из династии Романовых.
Тем не менее, ни царское происхождение, ни
заслуги перед Отечеством не уберегли Великого
Князя от истерической кампании, развернутой
против него в эмигрантской прессе, как только он
публично заявил, что Российский Императорский
Дом продолжает существовать невзирая ни на какие
политические перевороты на Родине. Одно из
обвинений, бросаемых Императору в изгнании
Кириллу I, являлось утверждение о его
действительном или мнимом участии во
"оппозиции" великих князей, направленной
против законного Государя Николая II.
Рассказывали, что во время Февральской революции
1917 года Кирилл Владимирович будто бы с красным
бантом на груди привел свой Гвардейский Экипаж к
фрондирующей Государственной Думе.
В лекции, которую прочитал старший научный
сотрудник суворовского музея и участник
Движения С.-Петербургского отдела РИС-О В.А.
Лукин, были приведены аргументы, опровергающие
данные обвинения. В действительности, легенда о
"красном банте" была выдумана в эмиграции
теми людьми, которые сами принимали активное
участие в свержении Николая II, а впоследствии
стремились к дискредитации его правопреемника.
Все действия Контр-Адмирала Великого Князя
Кирилла Владимировича в февральские дни 1917 гола
были направлены на спасение монархии. 27 февраля
он, обеспокоенный началом военного мятежа в
столице, вверил по собственной инициативе
наиболее надежные части своего Гвардейского
экипажа командующему войсками Петроградского
округа.
Когда же это не помогло, и революционная анархия
полностью охватила столицу Империи, Кирилл
Владимирович решился 1 марта предоставить
Гвардейский экипаж в распоряжение Временного
комитета Государственной думы, пусть даже не
легитимного, все-таки либерального органа
власти, образованного в те дни. Председатель
Военной комиссии Думского комитета полковник
Б.А. Энгельгардт вспоминал: "Во главе
Гвардейского экипажа появился и Вел. кн. Кирилл
Владимирович… Вопреки существующим рассказам, у
него не было на плече красного банта".
Энгельгардт приводит слова Кирилла
Владимировича, которые тот "с кривой усмешкой,
с горечью" произнес в беседе с ним: "Сделал
попытку сохранить порядок во вверенной мне части
- пришлось вести ее лично в Думу". Со своей
стороны Энгельгардт добавляет, что великий князь
"не убежал, не спрятался, он остался во главе
своего Экипажа и, может быть, хоть несколько
минут тешил себя надеждой, что он
приостанавливает общий развал, что он тормозит
победоносное шествие революции".
К сожалению, думские деятели, легкомысленно
надевшиеся на те или иные политические выгоды в
случае отречения Императора, отнюдь не
стремились к наведению порядка в Петрограде с
помощью таких сохранявших спокойствие воинских
частей, как Экипаж. А в эмиграции многие уже
стремились снять с себя ответственность за
происшедшее, путем перекладывания вины на
кого-то другого и акцентирования внимания на
несуществующем "великокняжеском заговоре".
Эти и другие вопросы были обсуждены в двух
часовой лекции в Историко-литературном музее,
которая проходит в рамках совместного лектория
организованного дирекцией музея и
С.-Петербургским отделом РИС-О.
|
