Общее и различное в «Народной монархии» Солоневича и «Государстве в третьем тысячелетии» Ханса-Адама II

Представляем чиателям один из докладов, прочитанных на XX Научно-практической конференции «Иван-Солоневич – идеолог Народной Монархии», которая состоялась в Санкт-Петербурге в ноябре 2022 года. Его автор – Андрей Иванович Горшков, преподаватель курсов древних и современных языков при Греко-латинском кабинете Ю. А. Шичалина.

В этом докладе я хотел бы сравнить труд Ивана Лукьяновича Солоневича «Народная монархия» (1951) с произведением, написанным правящим князем Лихтенштейна Хансом-Адамом II«Государство в третьем тысячелетии» (2009), тезисно раскрыв вклад каждого в монархическое течение политической мысли.

Безусловно, бросается в глаза контраст биографий наших авторов. Иван Лукьянович родом из религиозной консервативной крестьянской семьи, писатель и публицист, спортсмен, участник Белого движения, эмигрант. Тогда как Ханс-Адам II(полное имя Йоханнес Адам Фердинанд Алоиз Йозеф Мария Марко д’Авиано Пий фон унд цу Лихтенштейн) происходит из старинного княжеского рода Лихтенштейнов, от которого и получило своё название карликовое государство в Западной Европе между Швейцарией и Австрией. Солоневич учился в Гродненской гимназии, экстерном закончил Виленскую, потом был студентом юридического факультета Петербургского университета, работал инструктором по физкультуре, журналистом, редактором и издателем газет, а Ханс-Адам получил элитное образование в частной школе “LyceumAlpinumZuos” и в Университете Санкт-Галлена в Швейцарии, изучал бизнес-администрирование. Тем не менее, взгляды авторов рассматриваемых книг на оптимальное политическое устройство парадоксальным образом схожи, хоть и не тождественны и исходят из разных предпосылок, в чём мы убедимся далее. Для начала выделим общее в их концепциях.

И для Солоневича, и для Ханса-Адама важно монархическое начало в системе власти. Иван Лукьянович явным образом критикует республиканскую форму устройства («…будущий царь профессионально готовится к предстоящей ему деятельности, будущий президент так же профессионально варится в своей партийной каше. И, попадая на президентский пост, демонстрирует своё полное незнание чего бы то ни было, к этой каше не относящееся» [1, c. 117], «И как он [президент] может что-либо планировать, решительно не зная исхода ближайших выборов?» [1, с. 121]). Князь Ханс-Адам IIменее категоричен. В его понимании президент является таким же монархом, просто избираемым на определённый срок, но сущностно ничем не отличается от царя, воплощая в себе единоличную власть. Тем не менее наследственная монархия кажется ему предпочтительнее, причём некоторые аргументы очень похожи на то, что говорит Солоневич: «Наследственная монархия с демократической легитимностью и четким разграничением властных полномочий в конституции менее зависима от олигархии, чем президент, который в той или иной степени зависим от поддержки олигархии в связи со своим избранием и переизбранием. Более того, наследственная монархия может придерживаться долгосрочного политического курса иногда на протяжении нескольких поколений, в отличие от типичных для демократий краткосрочных целей, связанных с частыми выборами» [2, с. 132]. Описательная система Ханса-Адама близка к античному пониманию таких явлений как «монархия» (любая единоличная власть вне зависимости от выборности), «олигархия» (власть узкого круга лиц) и «демократия» (непосредственная власть народа, т. е. только прямая демократия).

Роднит обе концепции также отношение к властным элитам. Дворяне, по меткому выражению Ивана Лукьяновича, являются «средостением» между монархом и народом. Это злейшие враги «народной монархии», которые пытаются, с одной стороны, закрепостить народ, а с другой — ослабить власть царя во имя сохранения собственного привилегированного положения. Ханс-Адам отмечает, что монарх и народ вынуждены передавать часть полномочий олигархии, чтобы государство могло нормально функционировать. Однако очень важно, чтобы этот элемент власти находился под контролем (как монарха, так и народа) и соблюдался необходимый баланс. «Олигархия… является сильнейшим элементом в государстве, но если она не соблюдает государственные интересы, то в итоге теряет доверие народа или монарха, и в этом случае существование государства оказывается в опасности» [2, с. 29]. В большинстве современных государств, по мнению князя, наблюдается перекос в пользу олигархии и монархии, а демократическое в исконном смысле начало оказывается очень слабым. Помимо Лихтенштейна в качестве положительного примера приводится Швейцария, но её недостатком видится отсутствие монархического начала, в результате которого значительно увеличиваются сроки принятия решений. Ханс-Адам выступает за право монарха или президента налагать вето на решения референдумов, потому что большинство не всегда право (при этом народ может объявить монарху вотум недоверия или поменять строй на республиканский, а президента сменить, так что последнее слово в любом случае остаётся за людьми). В Швейцарии правительство, если по тем или иным причинам не хочет исполнять решение, принятое на референдуме, просто затягивает процесс, тогда как в Лихтенштейне князь может сразу честно и открыто наложить вето или заявить заранее, что оно будет наложено в случае определённого результата (можно вспомнить дискуссию о возможности легализации в княжестве абортов). Можно сделать вывод, что в целом отношение князя к элитам во многом лояльнее, чем у Солоневича, но «антиолигархическая» риторика присуща обоим.

Важнейшую роль как Солоневич, так и Ханс-Адам придают местному самоуправлению. Оба сходятся, что большинство внутренних вопросов народ может решать самостоятельно, тогда как внешняя политика находится в ведении монарха (и олигархии — у князя). Солоневич, описывая идеал «народной монархии», воплощённый в Московской Руси, говорит: «Политической организацией русского народа на его низах было самоуправление, а политической организацией народа в его целом было самодержавие» [1, с. 11]. Для него самоуправление и самодержавие важны в одинаковой степени. В Лихтенштейне народ регулярно высказывается через референдумы локального и общегосударственного масштаба, система очень похожа на швейцарскую.

Объединяет Солоневича и Ханса-Адама непринятие социализма и коммунизма, оба являются приверженцами рыночной экономики (Иван Лукьянович за более смешанную и регулируемую, Ханс-Адам за более свободную и близкую к laissez-fair).

Наконец, можно отметить, что обе теории оказываются пусть и по-разному, но проверены реальной практикой: князь имеет возможность воплощать свои идеи в собственном государстве, а Солоневич говорит об утраченном идеале прошлого, к которому необходимо вернуться, обе модели дескриптивны и прескриптивны одновременно. Далее посмотрим на принципиальные различия разбираемых политических теорий.

Главным философским различием можно назвать то, что «государство IIIтысячелетия» Ханса-Адама мыслится как универсальная и подходящая для всего человечества модель, а «народная монархия» Солоневича, по его собственному выражению, вынесенному в название одной из глав, — «только для России». Солоневич очень много рассуждает о взаимосвязи политических институтов с менталитетом того или иного народа. С его точки зрения, менталитет это нечто неизменное, поэтому насильно навязать народу чуждый образ жизни в долгосрочной перспективе просто невозможно — государство рано или поздно перестроится на прежних основах. Отвлечённое философствование противопоставляется естественному и органичному политическому строю, отражающему «народную душу». Ханс-Адам же верит в то, что либеральные и демократические ценности подходят всем народам без исключения.

Во-вторых, у авторов разное отношение к прогрессу и традициям. Само название «Государство в третьем тысячелетии» говорит о фокусе на будущее — из прошлого берётся только жизнеспособное и актуальное. Например, в XXIвеке не работает религиозная легитимация монарха, которая должна быть заменена демократической. Иван Лукьянович наоборот говорит о важности православия как основы для «диктатуры совести» (принципа, по которому монарх правит во благо народа). Солоневич подчёркивает, что он не придумывает ничего принципиально нового и лишь через анализ истории и психологии русского народа приходит к концепции «народной монархии», которую можно описать известной уваровской формулой: «православие, самодержавие и народность». Кроме того, он комплиментарно отзывается о славянофилах.

Из последнего тезиса следует и такое различие: Солоневич, разделяя славянофильский принцип «царю силу власти, а народу силу мнения», не придаёт особого значения формальным институтам. Фактически волеизъявление народа может иметь только консультативный характер, а решение в конечном итоге принимает царь (во всяком случае, он может вмешаться в процесс принятия любого решения и отменить его). Но «народный монарх» по Солоневичу добродетелен и по определению принимает решения во благо народа и учитывает его мнение, в противном случае он превращается в деспота. Показательно отрицательное отношение Ивана Лукьяновича к Петру I, который, как тот считает, уничтожил в России «народную монархию», и одновременно мы видим симпатии к крестьянским повстанческим движениям, которые были мотивированы желанием восстановить гармонию во взаимоотношениях царя и народа — в этом смысле монархическое сознание народа может противиться конкретному царю: «Русское национальное сознание и до сих пор еще не может высвободиться из-под наследия петровско-дворянской диктатуры над Россией». [1, c. 564]

И напоследок выделим различное отношение авторов к сецессии. Солоневич, являясь этническим белорусом, выступает категорически против всяческих «самостийников» и поддерживает идею единой и неделимой России. В государстве Ханса-Адама у муниципалитетов есть право на отделение через референдум с возможным последующим присоединением к другому государству. Князь предлагает всем странам ввести подобный принцип, чтобы государства превратились в «обслуживающие компании» и конкурировали друг с другом за предоставление максимально благоприятных условий жизни для граждан. Вместе с тем Ханс-Адам полагает, что самоопределение именно на муниципальном уровне может предотвратить распад крупных государств, как это было в случае с СССР и Югославией. По крайней мере не возникло бы ситуации, при которой в новом независимом государстве оказываются национальные меньшинства, не желающие находиться в его составе. Князь прикладывает усилия для лоббирования этого принципа на уровне ЕС.

Итак, мы рассмотрели две во многом похожие, но и во многом разные концепции политического устройства. В труде Солоневича больше внимания уделяется истории, психологии и морали, князь же Лихтенштейна демонстрирует более «немецкий» подход, детально продумывая институциональную сторону вопроса, систему сдержек и противовесов. Один хочет «обустроить Россию», другой мечтает о глобальном переустройстве мира. При этом нельзя упускать из виду, что обе работы разделяет значительный временной период, и неизвестно, как выглядела бы теория Солоневича, живи он в современном обществе (гораздо более секуляризованном, вследствие чего трудно представить актуальной религиозную легитимацию монарха), или теория Ханса-Адама, если бы он жил в 30-50 гг. XXстолетия. На наш взгляд, оба произведения должны быть интересны всем, кто интересуется монархией и политической философией в целом.

Библиография

1. Солоневич И. Л. Народная монархия. Отв. ред. О. Платонов. — М.: Институт русской цивилизации, 2010. — 624 с.
2. Ханс-Адам II, Правящий Князь Лихтенштейна. Государство в третьем тысячелетии [пер. с англ. – А.Б. Мухаметшин]. – М.: Инфотропик Медиа, 2012. – 320 с. – Доп. тит. л. англ.