ПРАВОСЛАВИЕ, САМОДЕРЖАВИЕ, НАРОДНОСТЬ

[197] Эпитет «Великий», конечно, приличествует Петру, потому что человек его пошиба действительно великий — как тип. Но если под этим эпитетом подразумевать — Великий — в смысле благодетеля, то тут уже применимость такого станет настолько же спорна, насколько спорен он по отношению к Екатерине II. По ее личному типу она выдающееся явление; по отношению же к ее государственной благополезности, можно очень сомневаться в ее величии. Эпитет «Великий», впервые примененный к Карлу Великому, по-видимому применяется лишь к государям, которых личность «подавляла» и поэтому насиловала естественный ход народной жизни. В Англии только Канута зовут Великим. Великих государей Англия не знала именно, может быть, потому, что в ней властители не стремились к возвеличению только самих себя. Оттого и в древней, допетровской России, не встречаются государи с эпитетом «Великих», хотя в ней крупных государей было немало.

[198] Необыкновенно метко сказал о нем В. А. Жуковский: характер, который дал России Петр — «скорее, во что бы то ни стало!» (Русский Архив. 1908. Кн. 1, с. 110). Этот характер и теперь не изменялся во всей той умственной среде (интеллигенции), которая имеет Петра своим родоначальником.

[199] Александр Iи его время окончательно закрепили в сознании «образованного» класса в России то, что у Петра была просто случайная окраска деловитости, как он ее понимал.

[200] La France— c'est le geant du monde. Cyclope dont Parisest l'oeil — сказалВ. Гюго(см. А. С. Хомяков. Разговоры в Подмосковной). Явно, что сказавший эту дутую фразу имел в виду культурное значение Франции, потому что ее величие материальное, даже тако­му самохвалу, не могло казаться гигантским.

[201] Ср. Питта — речь при объявлении войны с Францией... 1 февраля1793 года. Taine, Les Origines III. 24. Deja sur la place de la Bastille, plusieurs paralent a liunivers.

[202] Это не было, конечно, выражение взглядов Екатерины, которая, как немка, очень понимала значение народной индивидуальности и охотно ее подчеркивала, противополагая всему иностранному. Правда, что у нее это понимание оставалось в области только мысленной; но все-таки оно в ней несомненно было, тогда как у воспитателей Павла Петровича такого взгляда уже вовсе не было, потому что они были практически «птенцы гнезда Петрова», а теоретически воспитанники французской культуры, каковыми были и все просвещенные представители русского XVIII века.

[203] Наш современный социализм, созданный догматически — немцами-евреями (Маркс, Лассаль), тем не менее остается все-таки французским, потому что отвергает народность, и этим он отличается от немецкого националистического социализма и других не латинских народов. Сами основатели новейшего социализма, конечно, были националисты, потому что были евреи; а таковые, говоря против национализма, всегда работают в пользу господства единого ими признаваемого народа — Израиля.

[204] Стоит вспомнить знаменитую «Kultur-Kampf» Бисмарка. Но, конечно, мы, как стоящие вне Запада, замечаем то, чего сами западные не замечают — некое основное тождество всех западных культур, исключая, впрочем, английскую, которая, с одной стороны, должна причисляться к западным, но с другой Должна быть поставлена особняком.

[205] Такое легкое восприятие французской веры во все-человечность именно французской культуры, нашей интеллигенцией, подтверждает давнее изречение — крайности сходятся — (lesextremessetouchent). Узкость французской замкнутости в себе создала в них представление о том, что Францией все исчерпывается (только за последнее время во Франции, и благодаря ее поражениям, стали понимать, что есть что-то не совсем негодное за ее пределами). Но идея, из этой узкости вышедшая, о всемирности какой-то одной культуры очень широка и грандиозна, а она-то и пленила русский ум, столь склонный к абсолютному. В народе твердо стоит убеждение, что истинная вера, Православная, — одна и всемирна; а у интеллигенции, утратившей религиозную веру, ее заменила вера во всемирность одной культуры; какой? Да той, которая к ним привилась — французской, наиболее ле­кой, изящной и бессодержательной, состоящей исключительно в форме.

[206] Последнее слово в этом направлении сделано знаменитым 17 Октября. Наш парламент и французский тождественны и одинаково чужды истинной народности. Нынешняя борьба с религией ведется во Франции с истинно-наивным убеждением, что победа над ней во Франции равносильна всемирной победе. Но побежденные во Франции католические конгрегации увезли из нее свои капиталы и ждут только времени вернуться домой.

[207] Даже у греков этот процесс настолько успел совершиться, что «о идиотис» — уже стало выражать нечто не похвальное. Сначала это слово стало употребляться в смысле «частного лица, противоположного заурядному гражданину», а потом уже получило значение человека мизинного и идиота.

[208] Ср. Кант— Ncue Begriffe von Bewegung u. Ruhe

[209] Великое переселение народов дает на этот счет наилучшие указания.

[210] Исав и Иаков очень интересны как указание на факт образования физических типов не по Дарвиновой теории применительности, а какому-то другому закону generathionisequivocaeразновидностей. Игра природы, вероятно, из начал человеческого рода была мощнее, чем теперь, когда в каждом отдельном человеке сохранилось менее силы, чем было вначале, когда в нем заключалось, так сказать, все будущее человечество. Хам — черный и страстный. Откуда он взялся?

[211] Если кто-либо пожелает указать на то, что Евангелие, говоря о том, что будет едино стадо и един пастырь, и апостол о том, что во Христе исчезает народность, предсказывают нечто подобное, то на это надо заметить, что единение в будущем, возможное во Христе, которое составляет чаяние верующих, относится именно только к единению в вере «в духе»; и стоит на степени такой высоты, до которой народность — явление «душевное» — подняться не может. В Евангелии предполагается такое единение, которое не упраздняя народности, сделает ее «не помехой» для единения во Христе, который Сам, не переставая быть евреем, одинаково близок ко всем людям, какой бы они ни были национальности. В последнее время многие, вторя Чемберлену, утверждают, что Христос как галилеянин не был еврей. Но это не изменяет того факта, что он был причастен к какой-нибудь народности. Что же до самого утверждения, то его интересно сопоставить с той мыслью, которую проводит Хомяков в своих Исторических Записках об Арийском происхождении Авраама, а следовательно, и его семени. Семитизм, по его мнению, есть продукт смешения арийства с кушитством и преобладание одной стихии в одном случае и другой в другом, могло в самом семитизме производить некоторые оттенки, при которых возможно допустить, что в известном случае арийство было сильнее, чем в других. (Ср.: Ernst v. Bunsen. Ueber die Einheit der Religion, I Band.)

[212] La vapeur rapproche les nations... on habite la meme terre et cette terre ///// devenir un meme pavilion. On porte le meme costume, on pails la meme langue, on frequente les memes lieux, et la division est d'autant plus immense qu'elle est dissimulee par le rapprochement des choses exterienres.

Plus les hommes sont voisins les uns des autres, plus l'abyme qui ies separe se creuse interieurement. Plus l’espace visible se ramasse et se contracte par la vapeur et le telegraph, plus les hommes inventent pour se fuir des distances inconnues. (ErnestH///// L'homme[ed. 8, P. 172]).

[213] Fouillee. Psychoe. 505. XII.

[214] Даже в Америке народности сохраняют свою обособленность и мало друг с другом сливаются.

[215] Просвещение и культура, совершенно разные психические явления. Можно стоять лично и даже общественно на высокой степени культуры, принадлежа при этом к среде, невысоко стоящей в просветительных началах. Мы считаем, например, что японцы и китайцы цивилизованнее некоторых христианских народов, и однако в просветительном отношении они стоят намного ниже. Просвещение есть основа, на которой строится культура. На жидком основании построено очень декоративное здание, здание же, стоящее на прочном основании, временно может быть аляповатым, но оно прочно и может до бесконечности улучшаться и переделываться, не утрачивая своей прочности. Изящное же здание, построенное на слабом просветительном фундаменте, раз отслужив, уже далее подлежит лишь сломке. Смело можно утверждать, что, даже сейчас, когда лишь назревает так называемая «желтая опасность», будущее все-таки принадлежит народам христианского просвещения, хотя бы плоды его не вполне этому соответствовали. Вопрос может заключаться лишь в том: насколько желтые племена способны переродится на почве христианства? Если бы это было возможно, и монгольские племена возобладали бы, тогда желтая опасность переродилась бы в «желтое благополучие».

[216] Шуточное на эту тему замечание находим у Канта (Anthropologie, II, TheDerCharakterdesVolks). Die Tuerken... wenn sie auf Reisen gingen (nach Europa), wuerden die Eintheilung derseiben nach dem Fehlerhaften in ihrem Charakter gezeichnet, vielleicht auf folgende Art machen: 1. Das Modenland (Frankreich). 2. Das Land der Launen (England). 3. Ahnenland (Spanien). 4. Das Prachtland (Italien). 5. Das Titelland (Deutschland). 6. Herrenland(Polen). Дальше он сам старается очертить характер европейских народов, конечно, в их высших слоях, уже и в его время достаточно объединенных культурой, общей всем им.

[217] Часто, для полной оценки своей родной природы надо ознакомится с другими, лучшими, по общему признанию. Резкие красоты Юга вызывают дремлющую отзывчивость к тонким, еле уловимым красотам Севера. Один, очень известный русский художник, воспроизводивший все лишь южную природу, на вопрос: почему он не воспроизводит своей, русской, ответил — потому, что она гораздо труднее для передачи.

[218] Если вы вообще чувствуете потребность заглядывать в психологию, окружающей вас среды. Если же этой потребности нет, а она редко отсутствует, особенно у людей непосредственных, делающих это не умом, а чувством, — тогда, конечно, не окажется никакой помехи к тому, чтобы почитать «вселенную отчизной, а человечество семьей».

[219] Если Гоголь не дописал «Рим», — то это, думается оттого, что он почувствовал, что, несмотря на тончайшее знание итальянской внешности, ему не сладить с итальянской душой. Он и не стал далее работать на чуждой ему почве. Отчасти то же случилось с ним и в «Мертвых душах». Как малоросс, он не достаточно понимал «суть» великорусской души и потому явно запнулся, когда, закончив отрицательную сторону своего бессмертного творения, захотел перейти к положительной. Но, так как он был все-таки русский человек, то он и продолжал добиваться всеми средствами осуществления своего гениального замысла, будучи убежден, что ему когда-нибудь откроется тайна русской души, как члену великой русской семьи; он понял, что рассчитывать на проникновение в глубины итальянского духа, не может, — и потому, раз остановившись, далее он отложил попечение, понимая при этом, благодаря своей тонкой художественности, что и в таком неоконченном виде его «Рим» есть высокое художественное произведение.

[220] Антихристианский философ Шопенгауэр необыкновенно по-христиански определил ту единственную основу этики, которая в Евангелии выражена словами: Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих (Ин. 15, 13). «UeberderGrand-ProblemederEthik».