Статья

Огосударствление промышленности, сегодня является и трендом развития российской экономики (хотя такая концепция и не озвучивалась никогда официально), и важнейшим элементом борьбы за «социальную справедливость» как со стороны прямых и косвенных наследников большевицкой партии, так и у «национальной оппозиции». В связи с этим публикуемый доклад А.Сорокина на XVI конференции «Иван Солоневич – идеолог Народной Монархии» приобретает особую актуальность.

Одной из замечательнейших черт публицистики И.Л. Солоневича является, на мой взгляд, высокий градус полемичности его статей. В отличие от многих других современных ему авторов русского зарубежья, Иван Лукьянович отнюдь не стремился к бесконфликтности, приравнивая такое стремление к беспринципности. Поэтому с самого начала своей журналистской деятельности в эмиграции он постоянно и, в большинстве своем весьма основательно, критиковал, критиковал  и критиковал. В каком-то смысле он имел на это полное право – его жизненный опыт охватывал и дореволюционную Россию, и революцию с Гражданской войной, и подсоветский СССР 1920-1930-х годов, и Русское зарубежье 1930-1940-х.

Сегодня в большом ходу побасенки апологетов советской власти о полной энтузиазма и оптимизма жизни подсоветских граждан накануне II Мировой войны. Предлагаем вниманию читателей подборку воспоминаний конца 1930-х м годов о реалиях жизни в СССР. Все это – свидетельства перебежчиков, а также иностранных специалистов, опубликованные на страницах эмигрантской прессы.

Ненависть к власти

— Уверяю вас, я не знал вокруг себя ни одного семейства, которого бы так или иначе не коснулась эта страшная и нелепая чистка. А я последние девять лет прожил в Москве — у меня было много знакомых. Последние процессы, расстрелы, аресты привели всех в ужас. Вы спрашиваете, как относится население к власти? Я вам скажу, как. Если бы эта власть не охранялась штыками, уверяю вас — весь Кремль разнесли бы по кирпичику. Шумные уличные празднества, даже эти единодушные выборы ровно ничего не доказывают, и в самой стране им решительно никакого значения не придают.

Блаженнейший Митрополит Киевский и Галицкий Антоний (Храповицкий;1863-1936), безусловно, был одним из наиболее выдающихся русских архиереев первой трети ХХ века. Невзирая на крайне сложные, по сути – катастрофические события, происходившие в это время в мире, Владыка Антоний, будучи сильной и цельной натурой, сохранил верность своему мировоззрению и идеалам.

В их числе – и монархические убеждения. Первый момент, который надо четко понимать состоит в том, что для Митрополита Антония они были отнюдь не выражением его некоей «политической платформы». Политика – в современном понимании этого явления, с его дрязгами, интригами, лицемерием, популизмом и заигрыванием с толпой – его совершенно не интересовала. И с точки зрения укорененности воззрений Владыки в русской традиции, цельности его личности, ничего странного здесь нет. Для Митрополита Антония монархия отнюдь не была политическим вопросом, это была не более и не менее чем неотъемлемая часть учения Православной Церкви – такая же, как сотериология или экклесиология. В этом отношении Владыка в полной мере разделял позицию крупнейших русских святителей второй половины XIX – первой половины ХХ века: Митрополита Московского Филарета (Дроздова), епископа Владимирского Феофана Затворника (Говорова), епископа Кавказского Игнатия (Брянчанинова), Архиепископа Пермского Андроника (Никольского), Архиепископа Лубенского Серафима (Соболева), Архиепископа Сан-Францискского Иоанна (Максимовича).

Глава Российского Императорского Дома Е.И.В. Государыня Великая Княгиня Мария Владимировна благоволила ответить на вопросы редактора газеты «Монархист» М. Кулыбина.

- Ваше Императорское Высочество, весь 2018 год для православных русских людей проходит под знаком 100-летия убиения Царской семьи. Как Вы считаете, пришло ли российское общество в целом к осознанию этого события как одного из величайших преступлений ХХ века?

- Я убеждена, что большинство соотечественников, независимо от их отношения к тем или иным аспектам истории России и к вопросу о возможности восстановления монархии, понимает, что казнь Императорской семьи, их верных служителей, других членов нашего Дома и их приближенных является преступлением. Большинство православных верующих искренне почитает мученический подвиг святых Царственных страстотерпцев.

В этом году исполняется не только 100-летие со дня убийства Царской семьи. Ровно век прошел со времени другого вопиющего преступления коммунистов – позорного сепаратного Брестского мира, превратившего Россию в страну, потерпевшую поражение от коалиции, проигравшей IМировую войну. Большевики, выдающие себя сейчас за «государственников», в начале ХХ века целенаправленно разрушили Русскую армию и разбрасывались землями в стиле булгаковского Бунши.

После устранения Главнокомандующего Русской армии генерала Н.Н. Духонина в ноябре 1917 года ничто уже не могло помешать организации на фронте братаний, которые большевицкое правительство считало самым мощным средством воздействие на австро-германскую сторону с целью принуждения ее к переговорам о мире. С этого времени братание приобрело массовый характер: к концу ноября большая часть из 125 русских дивизий, находившихся на фронте, заключили с противником соглашение о прекращении огня, причем 20 дивизий — в письменной форме. Впрочем, военное командование Центральных держав быстро взяло ситуацию под контроль. Солдатские комитеты в русских частях жаловались, что на братания «ходят к ним одни и те же лица» — уполномоченные австро-германским командованием вести агитацию для дальнейшего разложения русской армии.

В этом номере «Монархиста» в разделе «Русская публицистика» мы предлагаем читателям отрывок из книги «О Царской власти с библейской точки зрения» выдающегося русского публициста и мыслителя конца XIX– начала ХХ века Александра Сапожникова.

В последнее время в нашей повременной печати довольно много писали и пишут о преимуществах единоличного управления государством. Разбирают этот вопрос с различных точек зрения: этической, философской, исторической. Со всех этих точек зрения немало и прежде говорилось и за и против царской власти; немало и теперь можно сказать в ту и другую сторону. При пользовании доводами только человеческой мудрости этот вопрос всегда останется открытым. Чтобы получить решение вполне определенное, окончательное, мы рассмотрим этот вопрос с библейской точки зрения, то есть покажем, как относится к царской власти слово Божие.

Конечно, полученное таким путем решение будет окончательным только для лиц, признающих христианство безусловною истиною, а Библию подлинным словом Божиим, данным для руководства и научения всех верующих на все времена.

Людей же, отрицающих истинность христианства или боговдохновенность книг Священного Писания, ничем нельзя убедить; они всегда будут «жить по своим помыслам» и будут «поступать каждый по упорству злого своего сердца» (Иер. 18, 12).

В подвале Ипатьевского дома еще не высохла кровь, а на Дону и Украине, еще не захваченных большевиками, уже служились панихиды. Люди рыдали, каялись и не хотели верить в случившееся. Представляем свидетельства участников и очевидцев одной такой всенародной панихиды – в Харькове. Написанные разными людьми в разное время, они отличаются в деталях, но удивительно одинаково передают настроения тех июльских дней.

Из воспоминаний свт. Иоанна Шанхайского:

В начале июля 1918 года разнеслась весть, что убит большевиками находившийся в заключении в Екатеринбурге Император Николай II. То известие немедленно было опровергнуто советским правительством. Но через день-два от него же последовало сообщение, что Царь убит, а Семья «увезена в надежное место».

Потрясающая весть не была осознана сразу. Надеялись, что вновь она будет опровергнута. Наряду с известием об убийстве пронеслись вести, что Царь и вся семья спасены и освобождены из заключения верными людьми, сумевшими проникнуть к Царской семье и вывезти ее в безопасное место. Оба известия распространялись одновременно, и не знали, чему верить.

Начиная со времен крушения идеологической монополии коммунистов отношение к святым Царственным мученикам и, прежде всего, лично к Императору Николаю II стало очень четким и наглядным индикатором, «лакмусовой бумажкой» духовного здоровья российского общества. И оно, к сожалению, пока оставляет желать лучшего.

В персоне убиенного Государя сконцентрирована вся суть дореволюционной России – разрушенной век назад страны, пытавшейся, несмотря ни на что, нести миру заповеди Христовы и идеалы Святой Руси. Стремление Николая II организовать все стороны жизни общества по правде и по совести, натолкнулись на свирепое неприятие. Причем как со стороны «образованного общества», невзирая на уроки истории рвавшегося к масонским заветам «свободы, равенства и братства», так и со стороны «пламенных революционеров» - русофобов и сатанистов, мечтавших об уничтожении «старого мира» и создании нового, в котором Богу не было бы места. Их общая вражда была направлена на Русского Царя - «удерживающего зло» (см. 2 Фес, 2,7), и не дающего ему беспрепятственно разлиться по всему миру. Соответственно, фигура Государя стала средоточием всего, что ненавистно Революции (не конкретному событию, а духу и смыслу антихристовой борьбы богоустановленным Порядком), на нее и был обращен главный удар.

«Монархист» в рубрике «Русская публицистика» представляет (в сокращении) работу монархического идеолога и публициста Николая Черняева (1853-1910). Это глава из недописанной книги «Теоретики русского самодержавия» (была опубликована в 1901 году в сборнике «Необходимость самодержавия для России»).

Гоголь был, как и Жуковский, поклонник царской власти. Русскую форму правления он считал наилучшим режимом, возлагал на нее великие надежды, верил, что она подготовляет для России светлое будущее, и предрекал, что если Западная Европа достигнет разрешения всех терзающих ее социально-политических диссонансов, то не иначе как путем возрождения и утверждения строго монархических начал. В рассуждениях Гоголя нет ясной, вполне выработанной теории, но в них попадаются меткие, глубокие мысли и замечания, вытекавшие из веры Гоголя в значение религиозно-нравственной стороны русского самодержавия, в его мистический характер. Читая политические размышления Гоголя, нельзя не заметить, что он находился под влиянием империализма Данта и его знаменитого сочинения De monarchia.

Свой взгляд на царскую власть Гоголь высказал в письме к Жуковскому, напечатанном в «Выбранных местах из переписки с друзьями» под заглавием: «О лиризме наших поэтов». Основная мысль этого письма заключается в том, что в лиризме наших поэтов есть что-то такое, чего нет у поэтов других наций, именно — что-то близкое к библейскому.

(Окончание. Начало в №101)

В статье «Парламент или Собор» Иван Солоневич подчеркивает: «Монархия, как известная система идеи и учреждений, стремящаяся к «единоличному выражению идей всего национального целого», может существовать тогда и только тогда, когда существует это «национальное целое». Если его нет – то монархия так и останется «вывеской, а не фактом». Национальное целое, конечно, должно иметь орган, его выражающий.

В третьем томе своего исследования (с. 201 и далее) Лев Тихомиров пишет: «Задача народного представительства сводится к тому, чтобы представительство Монархом народного духа, идеала… не было фиктивным... Народное представительство в монархии имеет целью, во-первых, объединить Монарха с народным умом, совестью, интересами и творческим гением, во-вторых, не допустить разъединения основных элементов государства – то есть Царя и Народа».